Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин
Часть 68 из 155 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
захват островов поставит Англию и весь мир перед свершившимся фактом и дело ограничится
дипломатическими протестами. Слабый британский флот в разгар суровой зимы в Южной
Атлантике не сможет что-либо предпринять.
100
Аргентинские генералы и адмиралы просто не понимали, с кем связались. «Маргарет
Тэтчер, – рассказывали ее помощники, – никогда не была дипломатом, и она этим гордилась. У
нее не было времени на изысканные фразы и тщательно продуманные компромиссы. Тэтчер так
никогда и не овладела искусством терпеть дураков с улыбкой на устах. Отличительной чертой
Маргарет Тэтчер была сила воли. У нее было еще одно огромное преимущество: ее невозможно
привести в замешательство».
Два дня она пребывала в тяжелых размышлениях. Министерство обороны рисовало только
пессимистические сценарии. На третий день она приняла решение отправить флот для
освобождения островов.
Возвращение Фолклендских островов представлялось крайне трудным делом с
материально-технической точки зрения. Дальность пути до Южной Атлантики создавала
дополнительные сложности. В британском правительстве мало кто верил в успех военной
операции. Скорее исходили из того, что отправка экспедиционного корпуса в далекую Южную
Атлантику должна подкрепить усилия дипломатов. Тэтчер думала иначе.
Маргарет Робертс, которая после замужества стала Маргарет Тэтчер, всегда была британским
патриотом. Начиная с первой попытки стать депутатом в 1949 году она неизменно говорила о
намерении восстановить величие Великобритании. И вот ей представилась такая возможность.
Никто другой на ее месте не решился бы на то, что сделала она: отправила экспедиционный
корпус в Южную Атлантику, приняв на себя ответственность за неминуемые потери. И когда
британские солдаты гибли, она переживала это куда глубже, чем министры-мужчины.
«Военная хунта, – писал государственный секретарь США Александр Хейг, – считала
европейские демократические страны слабыми и неспособными дать отпор. Это был ее первый
просчет. Второй – она полагала, что Соединенные Штаты связывают свое будущее не с
исчерпавшей свои возможности Европой, а с набирающей силу Латинской Америкой, поэтому
Аргентине все сойдет с рук».
Англия разорвала дипломатические отношения с Аргентиной и сумела провести через Совет
Безопасности ООН резолюцию № 502, которая заклеймила аргентинское вторжение и требовала
вывода войск. Аргентинцы не ожидали, что англичанам удастся мобилизовать Организацию
Объединенных Наций в поддержку своих имперских амбиций. Британские дипломаты
обратились к Соединенным Штатам и Европейскому сообществу с просьбой ввести санкции
против агрессора. Уже через несколько недель резервы аргентинской экономики были
исчерпаны, ей грозило банкротство.
В воскресенье премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер пригласила постоянного
заместителя министра обороны сэра Фрэнка Купера к себе домой пообедать. Ее дочь Кэрол
достала из холодильника ветчину и салат. Они угостились джином с тоником, и Тэтчер
совершенно серьезно обратилась к гостю:
– Расскажите мне, как ведут войну.
Она с юности идеализировала Уинстона Черчилля, который в годы Второй мировой
возглавил воюющую страну. Но никогда не думала, что ей представится возможность сыграть
его роль в жизни. Причем в войне за Фолклендские острова в определенном смысле она
оказалась даже лучшим, чем Черчилль, лидером военного времени. Она оказывала генералам и
адмиралам полную моральную и материальную поддержку – и при этом не вмешивалась в чисто
военные дела, предоставляя планирование и проведение боевых операций профессионалам.
При этом Тэтчер была очень одинока – дипломаты хотели найти мирное решение. Она же
считала, что военная операция необходима и полная победа над агрессором возможна. Она
образовала маленький военный кабинет, который собирался каждое утро в 9.30 утра.
Многое, если не все, зависело от позиции Вашингтона, где мнения разошлись. В
Соединенных Штатах существовало довольно сильное проаргентинское лобби во главе с
американским представителем в ООН Джин Киркпатрик, резолютивной и самоуверенной дамой.
Она была очень влиятельной, и в Белом доме к ней прислушивались. Многие в Вашингтоне
считали поддержание хороших отношений с Латинской Америкой важнее удовлетворения
британской имперской ностальгии.
«Госпожа Киркпатрик резко возражала против осуждения Аргентины и не хотела, чтобы мы
поддерживали Англию, – рассказывал Александр Хейг. – Она сказала президенту, что
результатом станет враждебное отношение Латинской Америки к Соединенным Штатам на
101
сотни лет вперед. Поскольку она входила в состав кабинета министров и имела прямой доступ в
Белый дом, ее словам придавали особое значение. Даже когда мы решили поддержать Англию, она продолжала тайно вредить ей».
Рейган осторожно заявил, что Соединенные Штаты считают и Англию, и Аргентину
друзьями. Тэтчер нейтральная позиция американцев не устраивала. На мировой арене она хотела
быть союзником Америки номер один. Вслед за Черчиллем она верила, что англосаксы, народы, говорящие по-английски, должны спасти мир.
Ей нравились американцы, их энергия и оптимизм, их вера в неограниченные возможности
капитализма и нежелание полагаться на государство в решении всех социальных проблем. Она
хотела, чтобы Англия в этом смысле больше походила на Америку. Ей повезло: Рональд Рейган
позволил ей играть в их отношениях такую же значительную роль, которую президент Рузвельт в
годы Второй мировой предоставил Черчиллю. Они держались почти что на равных.
По темпераменту Рональд Рейган был полной противоположностью Маргарет Тэтчер, но
взгляды у них были общие. Он приехал в Лондон и, выступая перед обеими палатами
британского парламента, уверенно сказал:
– Свобода и демократия отправят марксизм-ленинизм на свалку истории.
Тогда англичане впервые увидели телесуфлер, который позволял Рейгану говорить свободно, не заглядывая в записи. Тэтчер понравилась новинка, и она стала ее использовать при важных
дипломатическими протестами. Слабый британский флот в разгар суровой зимы в Южной
Атлантике не сможет что-либо предпринять.
100
Аргентинские генералы и адмиралы просто не понимали, с кем связались. «Маргарет
Тэтчер, – рассказывали ее помощники, – никогда не была дипломатом, и она этим гордилась. У
нее не было времени на изысканные фразы и тщательно продуманные компромиссы. Тэтчер так
никогда и не овладела искусством терпеть дураков с улыбкой на устах. Отличительной чертой
Маргарет Тэтчер была сила воли. У нее было еще одно огромное преимущество: ее невозможно
привести в замешательство».
Два дня она пребывала в тяжелых размышлениях. Министерство обороны рисовало только
пессимистические сценарии. На третий день она приняла решение отправить флот для
освобождения островов.
Возвращение Фолклендских островов представлялось крайне трудным делом с
материально-технической точки зрения. Дальность пути до Южной Атлантики создавала
дополнительные сложности. В британском правительстве мало кто верил в успех военной
операции. Скорее исходили из того, что отправка экспедиционного корпуса в далекую Южную
Атлантику должна подкрепить усилия дипломатов. Тэтчер думала иначе.
Маргарет Робертс, которая после замужества стала Маргарет Тэтчер, всегда была британским
патриотом. Начиная с первой попытки стать депутатом в 1949 году она неизменно говорила о
намерении восстановить величие Великобритании. И вот ей представилась такая возможность.
Никто другой на ее месте не решился бы на то, что сделала она: отправила экспедиционный
корпус в Южную Атлантику, приняв на себя ответственность за неминуемые потери. И когда
британские солдаты гибли, она переживала это куда глубже, чем министры-мужчины.
«Военная хунта, – писал государственный секретарь США Александр Хейг, – считала
европейские демократические страны слабыми и неспособными дать отпор. Это был ее первый
просчет. Второй – она полагала, что Соединенные Штаты связывают свое будущее не с
исчерпавшей свои возможности Европой, а с набирающей силу Латинской Америкой, поэтому
Аргентине все сойдет с рук».
Англия разорвала дипломатические отношения с Аргентиной и сумела провести через Совет
Безопасности ООН резолюцию № 502, которая заклеймила аргентинское вторжение и требовала
вывода войск. Аргентинцы не ожидали, что англичанам удастся мобилизовать Организацию
Объединенных Наций в поддержку своих имперских амбиций. Британские дипломаты
обратились к Соединенным Штатам и Европейскому сообществу с просьбой ввести санкции
против агрессора. Уже через несколько недель резервы аргентинской экономики были
исчерпаны, ей грозило банкротство.
В воскресенье премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер пригласила постоянного
заместителя министра обороны сэра Фрэнка Купера к себе домой пообедать. Ее дочь Кэрол
достала из холодильника ветчину и салат. Они угостились джином с тоником, и Тэтчер
совершенно серьезно обратилась к гостю:
– Расскажите мне, как ведут войну.
Она с юности идеализировала Уинстона Черчилля, который в годы Второй мировой
возглавил воюющую страну. Но никогда не думала, что ей представится возможность сыграть
его роль в жизни. Причем в войне за Фолклендские острова в определенном смысле она
оказалась даже лучшим, чем Черчилль, лидером военного времени. Она оказывала генералам и
адмиралам полную моральную и материальную поддержку – и при этом не вмешивалась в чисто
военные дела, предоставляя планирование и проведение боевых операций профессионалам.
При этом Тэтчер была очень одинока – дипломаты хотели найти мирное решение. Она же
считала, что военная операция необходима и полная победа над агрессором возможна. Она
образовала маленький военный кабинет, который собирался каждое утро в 9.30 утра.
Многое, если не все, зависело от позиции Вашингтона, где мнения разошлись. В
Соединенных Штатах существовало довольно сильное проаргентинское лобби во главе с
американским представителем в ООН Джин Киркпатрик, резолютивной и самоуверенной дамой.
Она была очень влиятельной, и в Белом доме к ней прислушивались. Многие в Вашингтоне
считали поддержание хороших отношений с Латинской Америкой важнее удовлетворения
британской имперской ностальгии.
«Госпожа Киркпатрик резко возражала против осуждения Аргентины и не хотела, чтобы мы
поддерживали Англию, – рассказывал Александр Хейг. – Она сказала президенту, что
результатом станет враждебное отношение Латинской Америки к Соединенным Штатам на
101
сотни лет вперед. Поскольку она входила в состав кабинета министров и имела прямой доступ в
Белый дом, ее словам придавали особое значение. Даже когда мы решили поддержать Англию, она продолжала тайно вредить ей».
Рейган осторожно заявил, что Соединенные Штаты считают и Англию, и Аргентину
друзьями. Тэтчер нейтральная позиция американцев не устраивала. На мировой арене она хотела
быть союзником Америки номер один. Вслед за Черчиллем она верила, что англосаксы, народы, говорящие по-английски, должны спасти мир.
Ей нравились американцы, их энергия и оптимизм, их вера в неограниченные возможности
капитализма и нежелание полагаться на государство в решении всех социальных проблем. Она
хотела, чтобы Англия в этом смысле больше походила на Америку. Ей повезло: Рональд Рейган
позволил ей играть в их отношениях такую же значительную роль, которую президент Рузвельт в
годы Второй мировой предоставил Черчиллю. Они держались почти что на равных.
По темпераменту Рональд Рейган был полной противоположностью Маргарет Тэтчер, но
взгляды у них были общие. Он приехал в Лондон и, выступая перед обеими палатами
британского парламента, уверенно сказал:
– Свобода и демократия отправят марксизм-ленинизм на свалку истории.
Тогда англичане впервые увидели телесуфлер, который позволял Рейгану говорить свободно, не заглядывая в записи. Тэтчер понравилась новинка, и она стала ее использовать при важных