Дамир

— Поце-луе-шь ее за ме-ня?

Дамир улыбнулся и, склонившись, поцеловал малышку сначала в лобик, потом носик и щечки, и выглядело это так нежно, словно он прикасался к чему-то святому. Я, сама того не осознавая, улыбнулась, а потом в области ребер пронзила острая боль.

— Ох

— Что? Больно? он протянул руку и нажал на кнопку вызова врача, чтобы мне поскорее вкололи обезболивающее. Потерпи, родная, сейчас врач придет.

Я благодарно моргнула и снова посмотрела на Ангелику, которая недовольно сморщила носик. Главное, ее не напугать, а то с меня сейчас станется, с таким самочувствием.

В кабинет вошел мой лечащий врач и Дамир объяснил ситуацию, после чего мне сразу же вкололи обезболивающее и я мгновенно начала засыпать.

— Поспи, Лия, а мы позже придем к тебе. Поспи.





* * *


Слава Богу, Лия шла на поправку, и теперь могла сидеть и даже вставать, а вчера с моей поддержкой она держала дочь. Сколько боли и слез было в ее глазах, когда она с жадностью смотрела на Ангелику. Казалось, что она не сможет отпустить ребенка, не сможет ею насладиться, и я понимал ее, ведь сам был таким же. Лии нанесли серьезный удар, у нее отняли дочь, запретили даже посмотреть на нее, поэтому теперь ей хотелось любоваться Ликой неотрывно.

Сколько же малышке пришлось натерпеться от этого ублюдка! Он полностью забрал блеск из ее глаз! Полностью забрал жизнь из моей девочки. И мне предстоял нелегкий путь, чтобы снова вернуть в ее душу покой и умиротворение, вернуть счастье и радость в глаза. Я видел, как она боится меня, вздрагивает, стоит мне только прикоснуться или склониться, и я понимал ее испуг. Она боялась, что я могу поступить так же, как Шираев, и неважно, что прежде, никогда себя так не вел, сейчас наступило то время, когда она не могла расслабиться. Везде и от всего ждала подвоха, потому что ее внутренний мир был полностью разрушен, разорван на части и истерзан в клочья. Я понимал, что мне придется нелегко, но главное было, чтобы малышка захотела жить вместе, а с остальными трудностями я обязательно справлюсь. Только, если она будет рядом, я со всем справлюсь. И, может быть, я был эгоистом, но даже если я ей не нужен, далеко их не отпущу, потому что не хочу терять и дня из жизни своей дочери. Я и так многое упустил, не зная, что Лия беременна от меня, иначе бы давно предпринял бы какие-то действия и забрал ее домой. Да если бы только знал! Господи! Если бы я только знал, что она меня обманула, и что ей плохо с Шираевым, давно бы забрал ее.

Ублюдок посмел применить к ней силу, не просто к девушке, а к беременной женщине, которую должны защищать и оберегать. Нет, мудак сделал иначе, он все обернул в свою сторону, наплевал на мораль и поступил, как последняя скотина, издеваясь над слабыми. Интересно, что теперь он скажет, когда его противником буду я, что он сможет сделать против сильного мужика. Уверен, зассыт как последний трус. Да только деваться уже будет некуда, потому что выбора я ему не оставлю, как и собственно, права на жизнь.

— Кто сейчас в ангаре, кроме охраны? спросил я у Михаила, который сидел за рулем моего авто.

— Два охранника и Кирилл Тимурович.

— Брат тоже поехал? удивленно вскинул взгляд на мужчину, хотя понимал, что Кир переживал не меньше меня и тоже желал отомстить этому подонку.

— Да, только вот хоть бы он его не убил раньше времени, — кивнул Миша, смотря на дорогу.

— Буйствует?

— Не то слово. Я даже обалдел, когда увидел такого Кирилла Тимуровича.

— Да ладно. Хватит уже фамильярничать, Миш! Ты же нам теперь как брат.

— Дамир Тимурович, я не

— Опять?

— Дамир, я ведь помогаю вам не для того, чтобы вы меня похвалили. Я же вижу ваши чувства к Лии Александровне, а Лапочка, она вообще Ангел.

— Ну вот тем более, раз помогаешь от души, зови меня Дамир, и брата просто по имени. Хватит этих культурных речей. Мне сейчас, знаешь ли, совсем не до этого.

— Вы уверены, в том, что собираетесь делать? Михаил повернул на трассу, и я увидел на горизонте маленькую полоску заходящего солнца.

— Вот так и Артемка допрыгался, его солнце уже зашло за полосу горизонта.

— Я, конечно, всего не знаю, но, может, не стоит так радикально.

— Миша, ты действительно всего не знаешь, но есть то, чего я этой гниде никогда не прощу. Побои только самая малость из-за чего я его ненавижу.

— Побои-побои Что? То есть он и кхм.

— Да! Только не произноси это вслух, мне и так сложно осознавать.

— Тогда ему и этого наказания мало.

— Понимаешь меня, да? задал я риторический вопрос и, схватив с панели пачку сигарет, достал одну, прикуривая. Надо бросать это дело, дочери явно не понравится, что папка воняет дымом.

— Дамир Тимурович, я даже боюсь представить, что будет, когда за Ангеликой будут увиваться ухажеры.

— Об этом я точно пока не думал. Да и не время. Хочу скорее покончить со всем этим дерьмом и, наконец-то, поехать к девочкам.

Оставшуюся дорогу, которая заняла от силы минут десять, мы ехали молча, и я постоянно размышлял о случившемся. Думал, что было бы, если бы Миша послушал меня, как бы я дальше жил, зная, что сам во всем виноват? В голове постоянно пытался подобрать слова, которые скажу Лии, а еще я желал узнать, что заставило ее уйти от меня. Если раньше думал, что случилось это по большой любви к Шираеву, то теперь понимал, что она была чем-то напугана, иначе бы не решилась уйти к такому мерзавцу.

До сих пор оставалась куча вопросов без ответов, но я надеялся, что сегодня смогу узнать хоть что-то из того, что меня волнует. Лию я не тревожил на этот счет, пока она находилась в больнице, не мог задать ей вопросы, ведь прекрасно понимал, что тема для нее очень тяжелая. А малышка и так была слаба, и нуждалась в моей поддержке, и я обеспечивал ее, был рядом столько, сколько мог. Только сегодня пришлось оставить Ли и Лапочку, с Валерией Евгеньевной и Денисом для подстраховки. Скорее, — это страх за семью, за любимых, и за Лию; страх, что она почувствует себя снова одинокой и брошенной. Не мог я допустить такого, не мог позволить ей думать об этом, потому что теперь она не одна, теперь есть доченька, есть я, есть Кирилл и ее родители.

Знаю, что Лии нужна большая семья, она всегда мечтала о любви, и теперь я сделаю все, чтобы она ощутила это, чтобы в нашей жизни все было иначе. А еще у меня было интересное предложение к Михаилу, но озвучить его собирался только когда верну малышку домой.


Мы подъехали к ангару, когда на улице уже совсем стемнело. Только сейчас я понял, что во мне снова поднялась буря негодования, стоило хоть на секунду вспомнить зачем я здесь появился. На данный момент было одно желание: наказать Шираева за каждую ранку на любимом теле, за каждую ссадину, наказать за ножевое ранение, и особенно за то, что посмел изнасиловать мою женщину.

— Ну, что же, пора, — серьезно произнес я, понимая, что в голосе появилась злость и стальные ноты.

Выйдя из авто, широким шагом прошел к двери и рванув ее, вошел в огромный ангар, залитый тусклым светом. С правой стороны в нескольких метрах от входа, стояла дыба, на которой, привязанным, лежал ублюдок, ожидавший своего наказания. Возле него находились двое мужчин охранников, а Кирилл стоял ко мне полубоком, немного дальше, в черных брюках и белой рубашке с закатанными рукавами. Его поза выдавала напряжение, а плотно сжатые губы говорили о том, что брат был зол и явно поработал над мордой Артема. Он то и дело подносил сигарету ко рту, делая глубокие затяжки и выпуская дым в сторону. Чего я не ожидал, так это того, что Кирилл закурит.

— Что, брат, переживаешь за морду Шираева? громко спросил я, переводя взгляд на застонавшего от боли Артема.

Было отлично видно, что Кир уже знатно поколотил нашего гостя, отчего его лицо было заплывшее, а на теле виднелись синяки.

— Ты знаешь, Дамир, для меня семья на первом месте, — начал издалека Кир, а потом, отбросив окурок, повернулся ко мне лицом: — но, к сожалению, в семье не всегда все добрые и отзывчивые.

— Ты о чем? не понимая, к чему клонит брат, переспросил его, посмотрев ему в глаза.

— Бывают такие родственники, хуже врага, не слышал?

— Подробнее.

— Сегодня я понял, что не собираюсь защищать брата, — серьезно продолжал говорить Кирилл, медленно приближаясь к Шираеву.

— Кир, ты совсем охренел? стараясь быть спокойным, спросил я, по-прежнему смотря на него.

— Если честно, я не просто охренел! Познакомься: наш братик, собственной персоной, — кивнул он на мерзавца, испепеляя того взглядом.

— Что ты сказал? Какого еще брата?

— А вот он, у твоих ног.

Я прищурился, до сих пор ничего не понимая, и посмотрел на Шираева, который ехидно ухмыльнулся и сплюнул, да так, что все оказалось на окровавленной щеке.

— Что, братец, не ожидал? мерзко прохрипел Артем, смотря на меня заплывшими глазами.

— Это что за бред? Кирилл, объясни толком!

— Да вот пусть этот ублюдок тебе и объяснит, — зарычал Кир и ногой толкнул пристегнутое тело.

Я вздохнул и достал сигарету, прикурил, делая несколько затяжек, а потом, посмотрев на стонущего гада, приказал:

— Рассказывай!

— Братья мы все, братья. Отец у нас один, — прошипел он, хмурясь от боли.

— С чего ты взял, недоумок?

— А тут и брать нечего, сам знаю. Он-то от вашей мамки к моей ушел, когда она мной забеременела. Жил не тужил с ней, а вот тебя урода всю жизнь помнил, — добавил он, смотря на меня.

— С чего вдруг он обо мне помнил?

— А есть у тебя кое-что очень ценное, то, что ему должно было достаться.

— Ну, предположим! Тебе гнида, что от меня понадобилось?

— Ничего! Делай что задумал, и проваливай, — закашлявшись, просипел он, сплевывая кровь.

— Ты, мразина, не в том положении, чтобы мне указывать. Отвечай на вопрос!

— Не буду я отвечать. Мерзко разговаривать с дерьмом.

— Согласен, очень мерзко, — ответил я, подтверждая, что общение с ним не доставляет никакой радости.

— Парни, прессаните разок, — приказал Миша охранникам, и те подошли к дыбе, вставили поручень в нужное отверстие и принялись медленно прокручивать, растягивая тело Шираева в разные стороны.

— Су*а! зарычал он от боли, не в силах пошевелиться. Убей лучше, не мучай!

— Нет, Артемка, нет, просто так ты не умрешь. Только в муках. И время, отведенное для них, зависит только от тебя.

— А-а-а! Что ты хочешь, что?

— Остановитесь, — сказал я парням, и, отбросив окурок, произнес: — Какого х*ра ты полез ко мне в семью?

— Эта шл*ха, семья твоя, что ли?

Внутри все закипело, и я, не сдержавшись от услышанных слов, сорвался и со всей силы вмазал подонку по лицу. Он закашлялся, сплевывая кровь, и подло улыбнулся.