Дамир

— Ублюдок это ты! Что ты — он переместил руку мне на горло и сильно сжал, практически лишая меня кислорода.

— Если ты еще раз скажешь подобное, то я убью вас обеих! зло прошипел он и резко отнял руку, а я принялась жадно глотать воздух.

Господи, как же я устала бороться, как же мне было больно и тяжело. Я не знала, что мне делать, а поэтому просто надеялась, что Николай передаст мою просьбу Дамиру. Отдышавшись, я отвернулась к окну, позволив одинокой слезинке скатиться по щеке, и руками накрыв живот, оставшуюся дорогу до «дома» ехала молча. Просто не хотела его слышать. Только безопасность малышки.

— Я даже не успел прийти на вечер, а уже что-то произошло! Объяснись! отчеканил Кирилл, когда он следом влетел в мою квартиру.

— Какого х*ра я вообще туда поперся? заорал я, и найдя в кухне бутылку с коньяком, наполнил два стакана.

— Откуда мне знать, какого х*ра ты туда поперся? в ответ заорал брат и, взяв стакан, сделал глоток алкоголя.

— Стоит рядом с ним, вся такая ох*енная, что слов просто нет! А этот живот ее… бл*дь!

— А чего ты хотел? Думал, будет просто?

— Она от меня должна носить ребенка, понимаешь, от меня?! вспылил я, и махом залил в себя полстакана.

Как больно было видеть Лию с животом, в котором она носит ребенка Шираева. Так адски больно!

Пока мы с ней были вместе, я ни разу не задумывался о наших с ней детях, но теперь, видя ее беременной, я понимал, каким был идиотом. Нужно было говорить с ней на эту тему, и возможно бы, она не посмела уйти от меня с малышом. И хоть мы ни разу не предохранялись, теперь я мог подумать, что она пила таблетки, ведь так и не забеременела от меня. Она все продумала заранее. Она все знала.

— Лия выглядела счастлива в объятиях этого придурка? спросил Кирилл, присев на стул.

— Да откуда мне знать? Ненависть была на ее лице, понимаешь? Стоило ей посмотреть на меня, как ее перекосило, да так, что она рукой ножку бокала раздавила.

— Откуда ты знаешь, что она тебя ненавидит? Может, Лия приревновала тебя к этой блондинистой ш Кстати! Где ты ее взял? Зачем?

— Хотел посмотреть на реакцию малышки, — хмыкнул я, стоя у окна и прикуривая сигарету.

— Малышки. Дамир, ты даже сейчас называешь ее ласково, другой бы на твоем месте выражался иначе.

— На моем месте только я. И это был мой выбор, мои чувства, и я не смею ее оскорблять! Кем я тогда буду, если стану унижать любимую женщину?

— Ты прав. Ты абсолютно прав, только у нее своя семья, и на этом все.

— Как бы не говорил, и чтобы не думал, это не отменяет моей любви к ней.

— Тебе надо научиться хотя бы не реагировать, — произнес Кир, допивая коньяк.

— Возможно, если бы она не носила ребенка Шираева, мне было бы проще.

— Возможно, но она беременна, и ты ничего с этим не сделаешь.

В квартире раздался звонок в дверь, я со злостью отставил стакан на подоконник и, матерясь на незваного гостя, пошел открывать.

— Коля, ты то какого х*ра приперся? зло спросил я, сам ненавидя себя за то, что вечно срываюсь на сотрудниках.

— Я по просьбе Лии Александровны, — спокойно ответил он, а я застыл, не врубаясь, послышалось мне, или правда он произнес ее имя.

— Что?! переспросил, пропуская его в квартиру.

— Лия Александровна попросила

— А с каких пор ты работаешь на Шираевых?

— Я работаю на вас, Дамир Тимурович, — серьезно ответил Коля, не отпуская мой взгляд.

— Раз ты об этом не забыл, тогда свободен, — сказал я и уже развернулся, чтобы вернуться на кухню, откуда уже вышел Кирилл.

— Дамир Тимурович — снова позвал помощник и я, выдохнув, обернулся, — Лия Александровна передала вам вот это и я оставлю здесь, — он положил какую-то х*ень на комод, — дальше вам решать. Доброй ночи!

Дверь закрылась, а я, взглядом застыл на маленькой серебряной полоске, не до конца понимая, что это такое и зачем мне передала ее Лия.

— Что там? спросил Кирилл, смотря за моим взглядом.

— Понятия не имею, — отрезал я и, развернувшись, прошел в кухню, налил коньяк и сделал пару глотков, — горькая жидкость снова обожгла горло.

Как она вообще посмела просить о чем-либо моего помощника, как посмела что-то передавать, зная, что причинила мне боль. Неужели я настолько ошибался, и в ней нет ни капли сострадания? Сколько еще времени она будет меня ранить? Специально решила добить? Но зачем? Что ей это даст? Принесет удовольствие?

— Черт! Черт! Черт!

Я руками три раза саданул по столешнице и с дуру столкнул со стола бутылку и стаканы, которые мгновенно разбились о кафель. Хотелось кого-то убить!


— Знаешь, Дамир, разбирайся на*рен во всем этом. Потому что я больше не могу смотреть как мой взрослый брат страдает от неразделенной любви! Держи, — он положил прямоугольник на стол и, развернувшись к выходу, добавил: — Когда хоть что-то поймешь, позвони, я всегда буду рядом.

В квартире настала тишина, щелчок двери оповестил, что Кирилл ушел, оставив меня наедине разбираться со своими мыслями. Потерев лоб рукой, я на миг закрыл глаза, и, словно решившись, выдохнул и посмотрел на стол. Еще несколько секунд думал, стоит ли вообще прикасаться к тому, что еще недавно держала Лия, стоит ли обжигать свои пальцы об ее отпечатки. Но потом, словно гонимый неведомой силой, я все же схватил маленький предмет, пытаясь понять, что это такое. А когда открыл, застыл, удивленно глядя на то, что было в моих руках, и даже усмехнулся, не представляя, что именно она хотела доказать и зачем передала ее мне.





Глава 19




Отбросив ненужную пластину на стол, я быстро переоделся в джинсы и футболку и, обувшись, схватил ключи от машины, собираясь немного развеяться. Закрыв дверь, спустился на подземную парковку и уселся в свой автомобиль, жалея, что все же перед этим выпил немного алкоголя. Да и не собирался я никуда ехать после вечера, но передача от Лии выбила меня из колеи. Что еще ей было от меня нужно, каким поступком она хотела добить меня окончательно? Я и так полгода жил, словно за какой-то пеленой, — ничего не хотелось, — ни отдыхать, как раньше, ни расслабляться с женщинами, только работа оставалась для меня прежней. Или, признаться честно, я стал работать еще больше и продуктивнее. Теперь я жил в квартире, в городе. Дом, который напоминал мне Лию, стал чужой, потому что находиться там не было никаких сил. Мазохистом я себя не считал, и рвать душу, смотря на то или иное место в доме, которое хранило воспоминание о любимой, я не собирался. Лучше сразу сдохнуть, чем терзать себя явными напоминаниями о счастливом прошлом. Что касалось моей памяти, я всегда старался себя чем-то отвлечь или занять, потому что из головы эта девочка уходить не собиралась. Она всегда и везде была со мной, где бы я не находился, — на работе или в спортзале, — она приходила даже во сне.

С женщинами я действительно не встречался, потому что не видел в этом смысла. Одной Ани мне хватило, чтобы понять: кроме Лии я никого не хочу. Раньше было нормой постоянно менять женщин, а теперь, узнав вкус любви, я понимал, что никакое женское тело не заменит моей малышки. Нет. Монахом становиться я не собирался, но понимал, что мне просто необходимо время, чтобы я хоть немного смог отойти от своих чувств.

Заведя двигатель, я тронул авто с парковки, включил погромче музыку и вырулил на дорогу. Несколько часов просто катался по городу, размышляя о своей жизни, о том, почему получилось именно так и именно сейчас. Почему, когда я впервые полюбил, моя девушка, не похожая ни на одну из тех, кто у меня был, поступила так жестоко по отношению ко мне. Да если бы мной воспользовалась однодневка, я бы и минуты не переживал, к тому же они со мной и спали из-за денег. С таких барышень по этому поводу не было спроса, но Лия, она же другая, — полная противоположность. Да, черт возьми, она даже денег не взяла, гостиницу вернула. Что, в конце концов, ею двигало? Сколько бы времени не прошло, я никак не мог поверить в то, что она сказала тогда, но и причин думать иначе не было. Сегодня она мне доказала, что у нее нет никаких ко мне чувств, никаких, кроме ненависти. Я надолго запомнил взгляд, наполненный отвращением. И это, к сожалению, больно ранило.

Припарковавшись, я заглушил двигатель и устало потер глаза. Найдя в бардачке пачку сигарет, я прихватил одну, и, выйдя из прохладного салона на жару, которая держалась летом даже по ночам, я прикурил, взглядом замерев на окнах, в которых горел яркий свет. «Какого х*ра я приехал именно сюда?»- мысленно спросил себя, не отрывая взгляда от окна и, делая глубокую затяжку, обжёг горло едким дымом. Конечно, я знал где она живет, знал, где она обитает со своим муженьком, и по началу не раз здесь бывал. А потом перестал приезжать, потому что знать, что там, за стенами, они нежатся в объятиях друг друга, было выше моих сил. Я хотел, чтобы она обнимала только меня, целовала только меня и любила Да, я хотел, чтобы ребенок, которого она носит под сердцем, был моим. Но, к сожалению, все было совершенно иначе. Не меня она любила, и ребенок тоже не мой. Я крепко сжал левую руку, пытаясь погасить в себе злость, а правой снова поднес сигарету к губам, сделал две глубоких затяжки и выкинул окурок в сторону.

Проклятый горький дым не помогал забыться. Ничего уже не помогало, даже спортзал, в котором я проводил все свободное время, — больше, чем в прошлой жизни. На миг задумавшись, я не заметил, как опустил голову, облокотившись о дверь машины, а когда поднял взгляд, тут же увидел, как в нужном мне окне что-то промелькнуло, и штора слегка всколыхнулась.

— Идиот, — прошипел я на себя, понимая, что то была Лия, и я мог хоть еще на миг с ней встретиться взглядом.

Чертыхнувшись, я забрался снова в прохладный салон и, заведя двигатель, быстро рванул с места, выворачивая машину на центральную дорогу. Я разозлился на себя и свои чувства, которые непонятно для чего привели меня к ней, к той, которая давно на меня наплевала. Да только я знал одно: как бы она меня ни ненавидела, как бы не говорила, что я ей не нужен, Лия, для меня, останется любимой и единственной, даже если я позволю другой женщине войти в мою жизнь. В сердце всегда будет только малышка!





* * *


— Миша, больше не нужно следить за передвижениями Лии Александровны, — сообщил я, стоило мужчине присесть напротив меня в кресло.

— Понял. Тогда я доложу, что знаю, и могу быть свободен?

— Нет. Я больше ничего не хочу знать. Можешь зайти в бухгалтерию и получить расчет. То же самое передай и Денису.

— Дамир Тимурович, может все-таки — начал Михаил, но я бросил серьезный взгляд, после чего он сразу же замолчал.

— Спасибо тебе, Миша, за помощь. Но на этом, все!

— Ладно. И вам спасибо, Дамир Тимурович, надеюсь, мы смогли вам хоть немного помочь, — он поднялся и прошел к двери, нажал на ручку, и на выходе произнес: — Удачи вам!

В следующую секунду я остался один, понимая, что больше не будет никакой информации о моей девочке. И от этого осознания меня накрыло, перед глазами встала пелена, а сердце ухнуло вниз, словно сорвалось и начало падать. Но я должен взять себя в руки, потому что не могу всю жизнь следить за ней, — просто не могу! Не имею права!

Захлопнув папку с документами, которые должен был изучить до вечера, я уже хотел попросить Ольгу Леонидовну принести мне кофе, как дверь неожиданно открылась и в кабинет с решительным настроем влетел Михаил.

— Я не понял?! зло прошипел я, взбесившись такому поведению.

— Знаете, Дамир Тимурович, можете убить меня, но я не хочу, чтобы вы потом всю жизнь жалели, — начал он, сверля меня яростным взглядом.

— Объяснись.

— Неделю назад Лия Александровна родила девочку, а вчера они оставили ее в роддоме и выписались, — выпалил он, как на духу, а я замер, ошарашенно смотря на него.

По телу прошелся необъяснимый холод, а внутри все скрутилось в тугой узел, от осознания того, что я услышал. Но понял, в действительности, только слова, не саму суть, потому что информация обрушилась, словно лавина на голову. Какого х*ра они сделали???

— Что ты сказал?

— Они отказались от ребенка, — уже тише повторил он, и я резко схватил его за рубашку.

— Ты сейчас шутишь? Специально? Отвечай!

— Когда они уехали, я зашел в больницу и разговаривал с врачом. Девочку отправят в дом малютки.

— Какой дом малютки? прошипел я, продолжая крепко сжимать белую ткань в руках.

— Отказников туда отправляют, Дамир Тимурович, — ответил он, схватив меня за руки.

— Они что, ох*ели там совсем? я резко отпустил его, и руками уперся в стол, тяжело дыша.

— Ребенок родился недоношенным, и они объяснили отказ тем, что недоразвитый им не нужен.