Дальгрен

– Трусливые вы зайцы все, вот вы кто!

ХРЯСЬ-ХРЯСЬ!

– Ни хера, сука, проку от вас!

ХРЯСЬ!

– Говно мое жрите!.. – Кошмар обвел всех взглядом и улыбнулся. – Пошли в жопу! Ебитесь конем!

Сеньора Испанья опрокинула целую витрину; та врезалась в соседнюю. Сеньора Испанья ухмыльнулась Саламандру, но он не заметил; остальные засмеялись.

– Они дверь заперли. – Кто-то подребезжал ручкой.

– Ну-ка дай, – сказал Кошмар, хватая льва.

– Ты чё, не надо…

Стекло фонтаном брызнуло на мостовую. Серая улица на миг исчезла в мириадах блестящих призм.

– Пошли!

Шкет осторожно ступал среди осколков, вспоминая: по битому стеклу ступай ровно.

Белый небритый скорпион застыл (среди прочих, подвижных), глядя на свою лампу. Мраморная подставка раскололась надвое, абажур снесен. В конце концов он нагнулся, подхватил покалеченный предмет – упал кусок мрамора, но треснувшее основание каким-то чудом не распалось – и заковылял дальше, пиная стекло.

– Пошли… – Денни потянул Шкета за локоть.

Шкет снова зашагал.

– Ёпта, автобус! – который распух из-за угла. – Вот те раз!

Кое-кто уже стоял посреди улицы и махал руками.

Автобус подкатил к обочине. С Кошмаром во главе все набились в двери-гармошки. Толкались плечи. Между ними Шкет разглядел встревоженное лицо лысого черного шофера.

– Отвезешь нас домой! – говорил тощий черный, а остальные с трудом протискивались мимо. – Вот это называется поездка с комфортом, братан! Отвезешь нас…

– ААААА!.. – пронзительно и прямо Шкету в ухо.

Шкет дернулся и развернулся (хлопок выстрела? Вот!) – и цапнул черного скорпиона, который хлопал губами и падал. Локтем орхидейной руки зацепившись за вертикальный поручень, Шкет забросил раненого юнца в салон. Когда тот упал, через них перелез небритый парень (еще с кем-то), уже расставшийся со своим львом, – «Вокруг-то смотри!..» Присев на верхней ступеньке, Шкет увидел, что разбитый абажур привалился к порогу. Схватился за основание абажура, забросил всю конструкцию в автобус и, когда двери закрывались, услышал пиу-ХРЯПП! Автобус покатился: пиу-ХРЯПП!

Он встал – все прочие пригибались на сиденьях или в проходах.

Даже шофер припал к рулю.

Снаружи, в окне третьего этажа на песочной стене (прямо рядом с первой золотой «и» в «Эмборики»), Шкет увидел силуэт – человек целился, вжимаясь глазом в окуляр.

Битый мрамор подпрыгнул и порезал Шкету щиколотку. Тридцать фунтов? Шкет перетащил льва на предплечье (чтоб не тупить застрявшую под ним орхидею), и тут автобус дернулся.

– На. – Щетинистое лицо задралось над сиденьем и заморгало. – На.

Скорпион обхватил льва руками – абажур совсем слетел и скакал вокруг основания, – опустил лицо, но поднял, услышав, как кто-то ахнул.

Шкет обернулся, держась за спинку сиденья.

У ног раненого скорпиона остановился Денни.

Женщина в серой шляпке, притиснутая Кошмаром к окну, сказала:

– Ой мамочки! Ой, он же сильно пораненный… – а когда Шкет на нее посмотрел, распластала ладони по стеклу и заплакала. Потом замолкла и опять села прямо, закрыв глаза.

С заднего сиденья:

– А скажите-ка…

Никто не сказал.

– …ребят, с вами чего случилось?

Никто не ответил.

Шкет снял орхидею и на ощупь тыкал ножом в шлевку, пока не увидел (вспомнив), что она порвалась. Поэтому повесил орхидею на цепь и присел на корточки.


– Ынннннннннн… уааа! В руку мне… попали. Я… Ынннн!

Денни поднял голову: очень голубые глаза кровавы.

– Ынннннн… а. Аййй?.. Ой, эй. Айййии!..

Теплая кровь коснулась ступни Шкета и потекла по полу дальше.

– Жгут, типа, надо наложить… – предложил Денни.

– Аййййййййй… Аааа…

– Ага.

– Держи. – Цветная девчонка с переднего сиденья перегнулась вперед и чуть не уронила шарф, когда Шкет за ним потянулся.

Пока Шкет рукоятью ножа, который кто-то ему дал, закручивал петлю ткани, скорпион стонал, как женщина в родах.

– Надо его ослаблять, – сказал он Пауку, который тоже помогал. – Раз в пять минут примерно. Чтоб у него гангрены не случилось, в таком духе. – А потом сел на пятки, подпрыгивая вместе с автобусом. Шофер глянул через плечо, потом свернул.

Кошмар, сложив руки поперек коленей, смотрел на Шкета с интересом.

– Да ты и впрямь герой. Жгут, а? Ничего так себе. Кайф, ага.

Шкет встал и собрался уже посмотреть презрительно; икры свело судорогой – слишком долго сидел в три погибели. Поэтому смотреть он не стал никак, отошел и подсел к Денни.

Через проход старик – он был в автобусе, когда тот шел в другую сторону, – прятал голову в воротник пальто и делал вид, что спит.

– Ты как? – спросил Денни. – Ты какой-то…

Шкет повернулся к пацану (еще двое, скорпион и пассажир, как раз отворачивались); Денни тер под носом, мигал голубыми…

От воспоминания об алых глазах в фойе «Эмборики» Шкет открыл рот: глаза, что смотрели на него теперь, напряженно и сочувственно, стали страшны, как обнаруженный смысл забытого. Удивление замутило память о другом – он почувствовал, как она блекнет, попытался удержать, не удержал, – о том, что мелькнуло в зеркале. Что он мог увидеть в зеркале? Себя? Ничего больше? Я свихнулся, подумал он, точно эхом: «Это безумие», – сказал он там. Лишенный контекста – что случилось в универмаге? – он задрожал пред тем, что это могло означать. Почему я сказал «это безумие!»? Внутри что-то задрожало. Закачалась голова.

– Шкет?.. – а это, в отчаянии сознавал Шкет, не его имя.

Ладонь Денни лежала на его руке. Шкет это понял, потому что сейчас ладонь отодвинулась. Когда его отпустили, он попытался вспомнить, каково это – когда держат, когда застыл в тепле, что теперь рассеивалось, рассеялось. Денни снова потер верхнюю губу.

Тяжело дыша, Шкет откинулся на спинку прыгучего сиденья.

Снаружи загадочной кавалькадой проплывали маркизы кинотеатров.





4




В высоких электрических нотах бубнили, и бурлили, и плескались низкие, влажные. Металлический аккорд; еще металлический аккорд. Между ними – шорох пленки.

Шкет прочистил горло; перешло в кашель.

– Да? – Пастор Тейлор взяла карандаш за оба кончика. – Вы что-то хотели?

– Я хочу есть, – сказал Шкет. – Э… – Убрал руки с косяка полудвери. – Кто-то… Кто-то мне сказал, у вас тут раньше бывали бесплатные ужины?

– Ой, мы их довольно давно прекратили… – За спиной у нее крутились катушки – точно глаза проворачивались.

Шкет вздохнул:

– Да, я знаю…

– Вы упали… ранены?

– Чего? Нет, я… нет.

– Только есть хотите?

– Да, мэм.

– Мы правда больше не предоставляем такую услугу. Это было слишком… – Тут она уронила взгляд, втянула воздух сквозь зубы и задумалась. – Ну, скажем, кофе? И… – Подняла голову. – Может, что-нибудь найдется… и сможете передохнуть.