Дальгрен

– Странно, да, что я теперь-то психую?

Сухая горячая кожа коснулась Шкета, вжалась в Шкета, рука разделила их плечи: жесткое основание ладони, четыре легких нажатия и большой палец по всей длине. Шкет посмотрел, как его трогают обведенные черным ногти. Рукой обхватил Денни за плечи, накрыл мальчишеские пальцы своими. Подумал: детские? И встревожился: зачем это дитя меня сюда привело? Крепче обхватил руками спину Денни; тот трясся.

– Эй… – Шкет провел рукой по костлявому стеблю хребта вниз, туда, где плоть утолщалась, смягчалась. Потом вверх. И вниз. – Эй, ну кончай. Что такое?

Денни все трясся.

– Ничего.

Я боюсь. И хочу все это прекратить. Нет уж, блядь!

– Тогда давай. Расслабься. – Шкет еще отполз от стены по груде одеял. Покачал Денни, удерживая на себе. Тот отвернул голову, и Шкету пол-лица залило желтым.

– Если мы будем просто лежать вот…

Под антресолями кто-то заворочался. Денни снова задышал только на счет «три»; и продолжил:

– …вот так, мы вообще ничего не сделаем.

Валяй тогда, делай что хочешь, откликнулся гнев. Перекатывая во рту эту невысказанную фразу, Шкет сообразил: я его старше на двенадцать лет. И сказал:

– Соси давай.

И это, понял он, когда зашебуршилось по груди и животу, когда налилось жаром в паху, откликнулось вожделение. Он протянул руку к волосам и сгорбленным плечам у себя между ног. Коленом, снова и снова толкая, перекатил Денни на бок. Тот держал его за бедра. Соитие длилось, напряженно и усердно, пока Денни, уже не держась, не замолотил головой примерно Шкету в бок.

– Нормально?.. – пропыхтел Шкет и его отпустил. Продвинувшись к оргазму на четверть, он согнулся, жестко вжимаясь пахом в бок, в бедро, хоть во что-нибудь.

– Эй… – Денни лежал на спине, тяжело дыша. Поднял руку – костяшки блестят, на них серая слизь. – Я, кажись, кончил. – Он ухмыльнулся. – И что мне с этой фигней делать?

– Съешь, – ответил Шкет. – Ты же обычно съедаешь?

– Ага. – Денни снова перевел взгляд на потолок и сунул костяшку в рот, повернул руку, облизал ладонь.

Шкет закинул руку, от усилий вспотевшую, поперек узкой, твердой и по-прежнему сухой грудки Денни, погладил его по костлявому бедру. Денни вынул два средних пальца изо рта.

– Ты так и не кончил?

– Не-а.

– Тогда… тогда делай, как ты хочешь.

Ага, подумал Шкет, это гнев. И рассмеялся.

– Когда я был маленький, – сказал Денни и прижал тыл ладони к открытым губам, – у нас на районе были два пацана, братья, самые сильные ребята. Я хотел быть как они. И они мне один раз сказали, что они такие сильные, потому что съедают молофью друг у друга. Я тогда не понял даже. Я еще даже не дрочил, да? – Денни повернулся, посмотрел на Шкета. – Потому что, видимо, белок. Ты тоже так?

Шкет покачал головой:

– Нет.

– А откуда знаешь?

Шкет пожал плечами:

– У тебя по лицу видать, что ты так делаешь.

– То есть?

– Не знаю. – Шкет сжал тугой мускул под бумажной кожей у Денни на плече. – Может, потому, что ты сильный. Они, значит, не врали. – Он закинул ногу на ногу Денни, резко сел. Волосами задел потолок и пригнулся. – Тебе же нравится, нет?

Денни снова ухмыльнулся и скользкой ладонью взял Шкета за член. Шкет покачал. Денни сказал:

– Тебе нравятся девушки?

Шкет удивился:

– Ну да.

– Хочешь выебать девушку?

– Лучше открой рот, а? Или перевернись.

– Секунду. Пусти, я встать хочу…


– Эй, слышь, ты просто…

Но Денни отбился и встал. Оттолкнул Шкета, и тот, в досаде и любопытстве, не воспротивился.

– Я сейчас, – прошептал Денни и спрыгнул с платформы.

Шкет вздохнул и сунул руку между ног. Может, я и псих, подумал он, но этот – ебанько! Сунул руку под плечо, разгладил складку одеяла. Глянуть вниз?.. Не. Он смотрел в потолок, который задел головой. Бывшие владельцы выкрасили потрескавшуюся штукатурку белым, не зашпаклевав.

В комнату кто-то вошел.

Она сказала:

– Где?

Денни сказал:

– Наверху, у меня в постели. Иди.

Платформа затряслась – кто-то взбирался по лестнице. Шкет глянул. Над краем появились ее спутанные со сна кудри, ее ошеломленные глаза, ее улыбающийся рот. Она сказала:

– Я… – хихикнула и добавила: – Привет.

– Ты лезь, лезь, – велел голос Денни.

Она оглянулась:

– Я и лезу. – Перебралась через край и подползла – груди, болтаясь, стукались то о плечи, то друг о друга.

Она приносила ему виски в ванную, когда он весь изгваздался в крови.

– Эй! – сказал Шкет. – Как дела?

Она снова улыбнулась и села по-турецки – в треугольнике между пяткой, пяткой и пахом темная чаща.

Денни тоже взобрался, оперся на локти, ухмыльнулся.

Меня используют, подумал Шкет. Только непонятно для чего.

– Ну и что будем делать? – спросил он.

– Он любит, когда у него отсасывают, – сообщил Денни.

Девчонка протянула руку, высунув кончик языка между зубов.

– Эй! – сказал Шкет Денни. – А ну-ка ты залезай!

В лице у Денни на миг нарисовалась растерянность. Потом он вскарабкался на антресоли. Девчонка опять хихикнула и вдруг повалилась на Шкета.

– Эй… – Шкет ее поймал; она смеялась, а он ободрал плечо об стену и ударился локтем. Его пениса девчонка не отпустила.

Денни, стараясь не хихикать, сказал:

– Ну хватит. Тише… – Удрал в угол, сел и закачался, обняв коленки.

– Эй… – повторил Шкет и убрал из-под плеча книгу (Денни). Что-то давило и щекотало ему грудь. Он опустил взгляд. Девчонка прижималась к нему лицом – это она опускала и поднимала ресницы.

– Эй, – в четвертый раз сказал он, и запустил руки ей в кудри, и оттянул ее голову назад.

Она только и сказала:

– Ынннн!..

Он ее поцеловал. Она схватила его за плечи у самой шеи и пихнула языком. Опираясь на левую руку, он правой мял мякоть ее плеча, ее груди, ее живота. Впихнул пальцы в складки плоти ее пизды, и она задрала колено, тряся икрой и бедром. Вошел мягко. Внутри пальцы нащупали хлюпкую твердость, которая постепенно подалась, тоже размягчилась. Она тихонько повизгивала, а ее рука на его пенисе бесила, как перышки. Стараясь (и не без успеха) не вынимать языка у нее изо рта, он развернулся, заполз между полных бедер, заклинился там. Вышел, чтобы снова войти, открыл глаза и увидел, что ее глаза распахнуты и устремлены на Денни. Впрочем, снова обратились к нему, и одновременно она подняла ноги и обхватила его, словно горячими подушками. Он зарылся в нее пенисом и языком, но что-то внутри переключило передачи: он сбросил скорость и лишь затем стал разгоняться. Тоже заинтересовавшись, поднял голову – картина получилась тряская. Денни стоял на коленях с хуем наперевес, губы размыкаются и смыкаются, что-то тихо бубнят – не расслышать.

Шкет повернулся лицом к ее лицу и на миг увидел себя в окружении мягкого, и влажного, и теплого. Вонзился во все это и кончил – одним мощным спазмом, от которого она под ним вся заходила ходуном и всосалась ему в рот, и ему в грудь вонзилась твердая косточка между ее расплющенными грудями. С далеких подростковых лет такого не было – яростно захотелось избавиться от любых прикосновений. Он скатился с нее, как дурак, пока она переводила дух, и холод хлестнул его по вспотевшим бедрам и животу – и ее тоже хлестнул, само собой. Нет, все равно не то. Лежа на спине, он снова к ней подполз; она не отодвинулась, ткнулась в него лицом.

– Эй… – Он поднял руку, просунул ей под голову. – Эй, иди сюда. – А другой рукой поманил Денни.

Денни вытянул ноги и скользнул ближе. Шкет цапнул его за плечо. Денни лег, забросил ногу на ногу Шкету, и его член брусочком лег Шкету на бедро.

– Ты же не кончила, да? – спросил ее Шкет.

– Э, – удивилась она и захлопала глазами.

Он не глядя колыхнул Денни.