Да здравствует Король!

– А смысл? – процедил сквозь зубы Ана’Дарде, не прекращая дружелюбно улыбаться. – После того как мы их сами сюда зазывали.

Не прямо, конечно, но на распространение слухов градоправитель потратился изрядно. Во всех прибрежных деревнях, на каждой более-менее крупной пристани, в любом контрабандистском притоне повторяли, что Миронге нынче – открытый порт, податей императорских не взимает и происхождением товара не интересуется. Ана’Дарде до зарезу нужны были контакты с заморскими властями. И вот – оно.

К причальной стенке, виртуозно лавируя между невидимыми под водой препятствиями, подошел чужеземный корабль, лаконично-величественный, словно воплощенная в металле мысль. Бывалая команда деловито орудовала якорями, швартовочными концами и лебедками – высокий борт коснулся пристани без толчка, только кранцы скрипнули (начальник порта утер обильно выступивший на лбу пот: вот навалилась бы такая махина на причал – мало бы не показалось никому). Помощи буксира гости, что характерно, не запросили.

О доски ударился гулкий металлический трап, по нему на берег спустилась примечательная троица. Вперед вылез гражданский – юноша-белый с внешностью учителя каллиграфии. За ним без спешки следовали двое военных – человек и колдун (при взгляде на последнего Сай’Раблек куда-то тихо испарился).

– Мы пришли с миром! – жизнерадостно заявил белый.

Боевой маг принял невинный вид и устремил взгляд к небу.

Ана’Дарде, стараясь говорить медленно и разборчиво, произнес приветственную речь, по советам знатоков сокращенную с получаса до четырех минут. Юноша с переводом справился (скажи он что-нибудь не так, черного первым бы перекосило). Человек представился ничего не значащей для са-ориотца должностью (разобраться с ингернийским табелем о рангах!) и дал понять, что официально дипломатом не является. Но гуманность требует от него помочь соотечественникам, чисто случайно оказавшимся на этом берегу, вернуться на родину. Это ведь правильно, это ведь хорошо, как вы считаете?

Да, да, гуманизм! Забрать отсюда обнаглевших колдунов – это так гуманно!

Ана’Дарде привычно произнес спич о благородстве души и чистоте намерений (взгляд юноши-переводчика поплыл) и напряженно поинтересовался, можно ли ожидать визита в Миронге заокеанских купцов. Ходят ли слухи? Ингерниец подтвердил: торговцы – будут и между делом уточнил, слухи о каких именно товарах предпочтительны. Список первоочередных нужд был у городского совета уже готов (так, на всякий случай), оставалось только разобраться, в какой валюте их оплатить. Белый, определенно, потерял нить разговора, но старательно переводил. И вот в момент, когда гармония была так близка, в разговор вмешался главный городской смутьян – Вава’Хабе:

– Но первым делом надо очистить город от чудовищ!

– С этого места – поподробней! – оживился боевой маг.

Ана’Дарде мысленно плюнул (вот так, в лоб, заявить новым партнерам, что тут поблизости нежить окопался).

– Право же, не стоит внимания! Умрун затянул жерло городской канализации. Время для изгнания упустили, а разбирать свод никто не берется – больно хорошо построено.

Не говоря уже о самой идее вскрывать наполненный нежитями и нечистотами тоннель. Вон у боевого мага на слове «канализация» взгляд стал грустный-грустный.

– Но ведь Серую Смерть кто-то отослал! – всплеснул руками Вава’Хабе.

По тому, как ревниво раздул ноздри колдун и виновато заморгал белый, Ана’Дарде понял, что приезжие в курсе, кто тут хулиганит, но болтать об этом с посторонними не собираются.

– Я готов заплатить за изгнание твари золотом! Двести, нет, четыреста золотых!

Старика вежливо игнорировали. Правильно! Не все имели дико дорогие поместья с личной пристанью, прямо у реки, в которую теперь срал весь город. К сожалению, присоединиться к насмешникам градоправитель не мог: через пару месяцев проблему нечистот в бухте осознают даже печатные.

– Добавлю триста от города, – вздохнул Ана’Дарде.

Этого колдун вынести уже не мог.

– Надо бы глянуть! – подступил он к своему начальству. – На крайняк – свод проклятиями раздолбим.

– Будет лучше, если этот вопрос я согласую со своим руководством, – дипломатично отозвался человек. – Вернемся к нему завтра!

Как он собирается что-то согласовывать, когда до Ингерники – многие дни пути, Ана’Дарде спрашивать побоялся. Да еретики с ним! Пусть хоть в астрал выходит, все равно. Градоправитель завершил судьбоносную встречу без неподобающей суеты и выкриков с места.

Ингернийцы вернулись на свой корабль, а вот Ана’Дарде домой было еще ехать и ехать. Но он не роптал: неспешное путешествие по забитым народом улицам оставляло массу времени для размышлений.

Щедро оплаченные советчики были правы: ингернийцы оказались людьми прямолинейными и падкими на золото, с одной поправкой – золота им требовалось много. Впрочем, зарабатывать в портовом городе Миронге умели, а уж теперь, сидя на единственном пути сообщения Тималао с внешним миром… Главное – угадать с товаром и не ошибиться в величине налогов. Кстати, можно и ингернийцев попроще нанять, с кораблями, а то добрые возчики хаметь начали. И не только мореходов! К еретикам в пекло формализм, который и прежде мешал деловым отношениям. Теперь-то все можно будет устроить наилучшим образом, не оглядываясь на императора и Храм.

Плавно раскачивался паланкин, деловито покрикивала на горожан охрана, а правитель Миронге все глубже погружался в свои мысли, нереализованные планы, вновь открывшиеся возможности. И что характерно: надменных выкормышей юга Ана’Дарде в своем будущем не видел вообще. Да хоть бы они совсем пропади! Если удастся плотно прикормить чужеземцев, плевать в Миронге хотели на карательный флот митрополии.

Протяжный гудок океанского корабля словно бы разметал в клочья невидимый полог, город начал оживать. Ингернийцы закрепились на Северной набережной, нервируя добрых возчиков обилием людей в мундирах. Боевые маги, великодушно не замечая ревниво сопящего Сай’Раблека, помогли очистить главный фарватер: наморозили вокруг неудачно затонувшей посудины немалого размера льдину, после чего обломки оставалось только отбуксировать на мелководье. Пастырей предупредили о новом табу (страшно подумать, что произошло бы на праздник урожая!). А потом к грузовому причалу подошел первый десантный транспорт, и в Миронге потянулись мародерящие на побережье отряды, которым казалось проще проехать по тракту сто лиг, чем загонять грузовики на понтон (следом топали остатки придорожных банд, жизнь которых стала совершенно невыносимой). На этом фоне еще одна группа, но прибывшая со стороны Тималао, внимания не привлекла. Когда иноземцы успели проникнуть вглубь континента? – Господь ведает! Ингернийцы, они такие шустрые.

И только уважаемый Ри’Кинчир выглядел очень довольным. Он замысловато выругался и окутал себя облаками ароматного дыма:

– Говорил я: этот пастырь не пропадет, даром что мелкий! Кто оказался прав?

– Вы, капитан! – дружно заулыбалась команда.

– То-то же!





Часть четвертая

Веревочка Мебиуса




Цель религиозных практик – привести сознание адептов в определенное состояние, вполне достижимое без использования религиозных практик.






Глава 1




За мной. В Миронге. Приплыл. Военный. Корабль!

Никаких гудящих и коптящих катеров, никакого десантирования на борт с лодки – пирс, трап, разве что дорожку ковровую не раскатали. Хорошо!

Официально это мотивировалось тем, что шторма вот-вот начнутся. Верю. И каюту мне дали отдельную. Ридзерским бойцам, в принципе, тоже, но им – на нижней палубе и маленькие, а мне – рядом с капитанской и большую. Потому что я – гражданский специалист. Верю, верю! Лючика с пассией и младенцем, кстати, тоже поселили сверху. Надо ли мне так понимать, что мой клан увеличился еще на двоих?

Стоило мне внести свой сундук в каюту и задуматься о прогулке в город, как выяснилось – мы отчаливаем через час. И вообще, корабль по любому уплывает, а нам просто повезло успеть в последний момент. Ладно, ладно, верю. Да и что я не видел в этих имперских городах?

Можно наконец расслабиться. Кто бы знал, как мне надоел И’Са-Орио-Т и все его обитатели! Если бы не моя башня, забыл бы их как глупый сон – черные такое умеют.

Железная махина мчалась вперед, рассекая море. Полоскались над мачтами яркие флажки, в поднятой кораблем волне играли дельфины. На горизонте маячил облачный фронт, от которого мы пытались убежать (если попадем в шторм, я Ридзера за борт выкину, скажу – волною смыло). Холодный ветер заставлял кутаться в шерстяной шарф, что после изнуряющего зноя Тималао казалось настоящим блаженством. Шезлонг цвета хаки, кофе в алюминиевой кружке с крышкой и носиком (чтобы не расплескать), мягкие булочки и сливочное масло (как же я по нему скучал). Хорошо!

Если бы не смутное ощущение, что половина экипажа судна стажируется в службе поддержки – слишком уж обаятельные. Или я просто забыл, как ведут себя с черными магами нормальные люди? Вот так вот не заметишь, как одичаешь.

Что и возвращало мысли к моей башне.

В ближайший год возвращаться в Кунг-Харн бессмысленно – надо дать время властям наладить мирный быт. А потом встанет вопрос о жизни на два дома (Сколько между ними километров? Надо хотя бы по карте посмотреть). Как мне соединить собственность по ту и эту стороны океана? Пароход, что ли, собственный завести? Но лучше – что-нибудь летающее, но не мотозмея, а агрегат, способный пересечь океан за вменяемое время и в любую погоду, с посадкой в произвольно выбранном месте. По-моему, у современников Мессины Фаулер ничего подходящего не было. А у творцов ла-ла-ла? Пометить в дневнике: содержимое блока памяти – актуально.

Про пароход – это я не шучу: денег у меня теперь… много. Полгода, нет, год вообще работать не буду! Только вот допишу свой эпохальный труд по черной магии и летательный аппарат запатентую, пока какие-нибудь ушлые типы идею не сперли. Знаю я эту публику… И вот это лучше бы сделать быстро, буквально бегом.

Я вытребовал в каптерке пачку писчей бумаги, перо и занялся изложением коротких дневниковых записей в доступной пониманию форме.

Армейских экспертов развезло, как после хорошей попойки. Они даже перед флотскими хвалиться не стали – валялись по каютам и делали вид, что у них – морская болезнь (но жрать выходили по часам). Куратор вдумчиво изучал подшивку ингернийских газет за полгода. Белые любовались морем и чайками.

Все довольны, если не считать матросов, покусанных ослицей. Надо было ее Шорохом проверить, не нежить ли. Мы с этой скотиной один раз посмотрели друг другу в глаза, и больше разевать на меня пасть она не пыталась. Однако реветь почем зря не перестала, а этот звук был такого свойства, что проникал даже в трюм.

Однако может ли неделя плавания обойтись без шоу? – Нет, не может!

На второй день после завтрака я обратил внимание, что корабль нехарактерно швыряет с боку на бок – мы явно меняли курс. Пиратов они там, что ли, увидели? Есть шанс посмотреть, как стреляют из главного калибра! Никогда не видел паровые метатели в работе. На суше такие монстры распространения не получили – слишком тяжелы, а вот на флоте это был последний писк.

Увы! Пиратами даже не пахло. Ощущение было такое, будто кто-то забросил в море речной трамвайчик – плоский, неуклюжий, с полосатыми тентами над палубой и красным лаком на перилах. Подробностей конструкции не удавалось разглядеть из-за пассажиров, буквально кишащих на палубе, но морской такая посудина не могла быть в принципе – слишком низкие борта. Это оскорбление здравому смыслу болталось на волнах, как поплавок, но упорно не желало переворачиваться. Путешествовать на таком кошмаре, естественно, могли только саориотцы.

Медленно и осторожно, сделав большой круг, наш корабль подошел борт в борт к этому чуду, и теперь старпом через переводчика о чем-то договаривался с его командой. Ну не живется людям спокойно. Я подошел и попытался донести до флотских мысль, что отзывчивость и человеколюбие – лучший способ расстаться с имуществом. Там народу почти столько же, сколько на фрегате! Вы представляете, сколько они будут жрать? В ответ мне раздался лютый бред о морском кодексе, требующем спасать терпящих бедствие.

– Какое такое бедствие? Смотри, они неплохо плывут!

В ответ старпом ткнул пальцем в горизонт – мы замедлили ход, и облачный фронт явственно приблизился. Зимний шторм са-ориотская рухлядь не смогла бы пережить даже в порту. В общем, прежде чем я придумал что-то убедительное, беженцев уже грузили на борт сетками. Через полчаса на обреченном судне остались только крысы, наш капитан скомандовал полный ход, и гонка началась заново, только теперь у бури появился шанс. Допустим, выжить-то мы выживем, но удовольствие все равно будет ниже среднего.

Новых пассажиров определили в трюм. Результат напоминал муравейник: темная дыра, из которой все время вылезают суетливые личности, но самое неприятное – они держали путь в одно со мною место.

– А вам руководство не накостыляет за такой подарочек?

Старпом пожал плечами:

– Сотней больше, сотней меньше. Обычно плавсредство конфискует береговая охрана, но так тоже можно. Потом люди проходят карантин в фильтрационном лагере, пять лет обязательных работ, и – натурализация.

Я отчетливо представлял, какое занятие могут подобрать для таких вот условно добровольных работников.

– А если они не согласятся?

– Тогда их отправят на родину за государственный счет. Побережье империи большое, помешать высадке туда невозможно.

Ну, если поставить вопрос так, беженцы будут вкалывать как очумелые.

Всю ночь я проворочался без сна, пытаясь побороть какую-то тошноту, за стенкой истошно вопил младенец, а Лючик с маниакальным упорством стучал в дверь, то в поисках касторки, то – жалобно прося нагреть воды (нельзя колдунов так провоцировать!). Не выспался совершенно. Утром осмелевшие саориотцы выползли на свет… и белые пошли с ними знакомиться. Ну что тут скажешь! Я перенес кресло поближе к выгулу и демонстративно следил за происходящим.

Общительность белых встретила достойное сопротивление – саориотцы, оказавшись на корабле вероятного противника, желания открыть душу не испытывали. Лючик заливался соловьем, его девчонка жизнерадостно щебетала, все зря – хамить беженцы не хамили, но и на контакт не шли.

А вообще, интересная публика подобралась – слишком пестрая. Если считать, что любовь саориотцев к единству цвета на юге сохраняется, то здесь присутствуют люди как минимум из трех различных поселений. Обязательный цветовой набор дополнялся нейтрально-прозрачным стеклярусом и бронзовыми висюльками (явно каштадарское влияние), кое-кто халатам предпочел свободные юбки и шальвары, некоторые персонажи выглядели вообще не местными, например, те две дамы в туфлях на высоких каблуках и один явный карлик (не родственник ли он нашим банкирам?). Полдюжины черных разных возрастов тревожно косились в мою сторону, а вот белых не было вообще. И все какие-то жеванные, как Шаграт с бодуна.

Радовало, что напакостить у них шансов нет: от жизненно важных частей корабля чужаков отсекали дюжина матросов, мичман и два боевых мага, обязанные опекать сердце защитной системы фрегата – кормовую надстройку, вся поверхность которой была отдана под стационарную пентаграмму, якоря и поглотители.

Кабы те матросы еще делом занимались, а не ногти грызли!

Щуплый саориотец, вроде бы пристроившийся покемарить в углу, неожиданно оживился и двинулся сквозь толпу соплеменников, быстро прибавляя шагу. Прямиком к пентаграмме.