Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега
Часть 53 из 91 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Когда у входного канала Такесики, где часто стучали скорострелки, уже догорали ракеты, поступило распоряжение немедленно выслать шлюпки к востоку от стоянки транспортов в Озаки и от броненосной стоянки. А также срочно высадить наблюдателей на скале, торчавшей среди бухты примерно на полпути между мысами Эбошизаки и Имозаки, а если это невозможно, организовать там дежурство шлюпок с наблюдателями. Что-либо еще сделать уже явно не успевали.
Когда три японских номерных миноносца уже прошли почти половину пути от мыса Имозаки до Озаки и огибали с юга эту скалу, их обнаружили с двух вельботов, отправленных с «Бородино». Они направлялись к скале, чтобы высадить там группу сигнальщиков для наблюдения, но обнаружили противника раньше и дали залп осветительными ракетами.
Поскольку на броненосцах точно знали, что наших миноносцев в Цусима-зунде сейчас нет, а часть башен уже была развернута на восток и прислуга дежурила у орудий, первый залп прогремел сразу же. А спустя всего полминуты по смутным, едва угадывавшимся в свете ракет и все еще горящего вдали Такесики, низким силуэтам вели беглый огонь шестидюймовые башни и трехдюймовки правых бортов обоих «Бородинцев».
Кроме того, снова начали палить во все подряд канониры с пароходов, просто расстреливая горизонт, не заботясь о прицеливании. Их снаряды уходили безвредно южнее обнаруженных силуэтов. Это, впрочем, упрощало стрельбу броненосцам, заодно отвлекая противника на дополнительные цели.
Японцы с самого начала своей атаки оказались слишком близко от крупных боевых кораблей, готовых к бою, к тому же в световом пятне от ракет, а позже как раз между ним и русскими пушками. Миноносец № 44 получил попадание и начал сбавлять ход, двинувшись прямо на броненосцы, бывшие всего в трех кабельтовых справа. Его быстро прикончили, не дав выпустить торпеды, а шедшие за ним, но оказавшиеся дальше к югу № 47 и № 48 безрезультатно отстрелялись с дальней дистанции и отвернули прочь.
Им удалось покинуть пролив, пройдя проходом между северным минным полем и мысом Камасусаки. С берега их видели, но огня не открывали, так как они уже уходили, следовательно, были не опасны. А стрельбой можно было преждевременно выдать позиции развернутых на мысах пулеметных засад.
Хотя появление этих миноносцев с тыла, где только что взлетали ракеты и отгремели наши пушки, несколько озадачило всех на форте, береговые расчеты действовали строго по инструкции. О покинувших Цусима-зунд миноносцах по телефону доложили на стоявший неподалеку «Днепр», а уже с него по радио на флагман и получили ответ, что эта атака отбита без ущерба для нас.
* * *
Получив сигнал, что стоянка у мыса Имозаки опустела, Секи окончательно уверился, что русские ушли в глубь цусимских шхер, надеясь там укрыться от атак. Его ударная группа – «Удзура», «Чидори», «Касасаги» и «Саги» – пробиралась вдоль гористого берега, рассчитывая таким образом обойти возможные русские дозоры у входа в бухту Асо. Очень строго следили за тем, чтобы не выдать себя искрами из труб или бурунами у форштевней.
Уже повернув на входной фарватер, шедший головным «Чидори» обнаружил справа луч небольшого прожектора, внезапно вытянувшийся в сторону только что мигнувшего вдали сигнала с кораблей старшего лейтенанта Томинага. Вероятно, патрульные суда у входа встревожил этот слабый отблеск. Решив, что его миноносец тоже обнаружен, Секи развернулся на прожектор, чтобы, атаковав русскую брандвахту, прикрыть своим кораблем прорыв остальных на рейд порта.
Но почти сразу, всего в 50 метрах справа по носу, был обнаружен минный катер, шарахнувшийся в сторону и выпустивший несколько осветительных ракет. В их свете стало видно, что и тот прожектор, что встревожил Секи, принадлежит второму такому же катеру, также начавшему выпускать в небо ракеты. Одновременно оба катера начали стрелять из мелких пушек и пулеметов.
Уже начавший разворот «Чидори» передал остальным условный сигнал на продолжение атаки и открыл огонь по обоим катерам, получая в ответ пулеметные очереди и хлопки скорострелок. За его спиной три других миноносца, вероятно так и не обнаруженные, благополучно обошли световое пятно от ракет и нырнули в проход, начав быстро набирать ход. С «Чидори» еще какое-то время видели их разраставшиеся светящиеся кильватерные следы, но вскоре и они пропали из вида.
Стычка с дозором была очень короткой. Как только погасли русские ракеты, японский флагман почти сразу потерял свои цели в темноте и, после завершения циркуляции, тоже двинулся в глубь прохода, хорошо различимого среди мрачных черных скал. Теперь никого вокруг не было. Казалось, что путь к цели открыт.
Но капитан второго ранга Секи по-прежнему, соблюдал все меры светомаскировки и держал ход, при котором не было буруна у форштевня. Из-за заминки на входе и разности в скоростях его «Чидори» заметно отстал от своего отряда, который, судя по начавшейся вскоре и быстро набиравшей силу стрельбе впереди, уже ввязался в бой.
Вырвавшийся вперед «Удзура», а за ним «Касасаги» и «Саги», считая себя обнаруженными, дали почти самый полный ход, надеясь с наскока сбить все заслоны в узком входном канале. Они быстро прошли мимо островка на самом входе, а затем мимо еще одного, уже дальше в шхерах, оставив их справа. Затем повернули на юго-восток, не сбавляя хода. Весь входной канал в милю с небольшим длиной был ими пройден менее чем за пять минут. При этом миноносцы так никого и не встретили.
На подходе к порту ход снова снизили, готовясь к очередному повороту вправо, чтобы войти прямо в гавань Такесики. Глубоководный рейд порта, где могли отстаиваться крупные русские корабли, был сразу за входным мысом, поэтому орудия и минные аппараты были изготовлены к бою заранее. Всем расчетам приказали выбирать цели на свое усмотрение, не дожидаясь команды с мостика, так как в случае сильного обстрела ее могло и не быть.
Но еще не дойдя до входного мыса чуть более полукабельтова, в 10:34 пополудни миноносцы были прямо в лоб освещены двумя мощными прожекторами с большого парохода, стоявшего в середине прохода, ведущего в порт. Почти сразу по ним открыли огонь из скорострельных пушек с этого судна. Судя по всплескам, калибр был от 75 миллиметров и выше.
Уходя из освещенной зоны, все три миноносца взяли вправо, намереваясь проскочить под носом у русского вспомогательного крейсера, между ним и мысом Денханджимезаки, ограничивающим гавань Такесики с севера. Японцы открыли частый огонь из всех своих 47-и 57-миллиметровых орудий, а замыкающий «Саги» успел даже выпустить мину. Но поскольку пароход стоял носом к японцам, а стреляли они с циркуляции, в цель она не попала. А от десятка мелких снарядов, вошедших в огромный корпус и надстройки, никакого результата не было.
Проскочив мимо второй брандвахты на пути к цели, японцы сразу оказались в гавани порта, хорошо освещенной пожарами на берегу. Здесь стояли еще два больших судна, разгружавшихся с помощью многочисленных барж, лихтеров и баркасов. А южнее, уже за пределами акватории, смутно угадывалось еще несколько размытых силуэтов. На пристани и на берегу рядом с ней было сложено много ящиков, мешков и тюков, только что перекочевавших с кораблей на сушу. Суетились люди. Однако против ожидания броненосцев в порту не было.
Огонь всех миноносных пушек был немедленно перенесен на новые цели, но и японцы угодили под шквал огня. Стоявший на входе в порт большой пароход теперь был хорошо виден, так как отсветами пламени ярко высвечивало его трехтрубный силуэт. Он часто бил вдогонку прорвавшимся миноносцам всем левым бортом. Оба судна в порту также оказались хорошо вооружены. Кроме того, часть лихтеров и барж таскали вооруженные малокалиберными орудиями и пулеметами катера, также открывшие частый огонь из своих скорострелок и пулеметов и двинувшиеся навстречу.
Дистанция была минимальной, освещение – хорошим, так что попаданий ждать долго не пришлось. В 11:36 «Касасаги» получил 120-миллиметровый снаряд в корму и потерял управление, бросившись вправо. Из-за близости берега он сразу выскочил на камни в основании мыса Денханджимезаки, но быстро возобновил огонь из всех орудий и выпустил мины из кормового минного аппарата и аппарата правого борта в брандвахтенный пароход.
Из-за малой глубины они обе ударились о дно и затонули, даже не встав на боевой взвод. А по сидевшему на мели миноносцу открыли частый ружейный огонь еще и с берега, всего со 100–150 метров. Этот обстрел быстро усиливался и, в конце концов, заставил замолчать все его пушки.
Полностью потерявший боеспособность и имевший огромные потери в команде миноносец был подорван экипажем, но взрыв получился несильным, так как от оказавшегося бракованным подрывного патрона не детонировали боеприпасы в носовом погребе. Выжившие члены команды «Касасаги» вплавь добрались до берега, но скрыться не успели и были взяты в плен казаками, охранявшими побережье.
Двое оставшихся – «Удзура» и «Саги» – воспользовавшись начавшейся сумятицей, ворвались на рейд, как лисы в курятник. «Удзура», паля во все стороны, выпустил две мины в ближайший пароход, добившись одного достоверного попадания в нос перед фок-мачтой, а «Саги» выстрелил последнюю свою мину во второй транспорт, но видимо промахнулся, так как взрыва отмечено не было.
Подорванный пароход сразу осел носом и прекратил огонь, но еще не тонул. Добить его было некому. К этому времени уже оба японских корабля имели множество попаданий, обильно травили пар и не могли управляться. С них обоих стреляла только одна 47-миллиметровая пушка, но и она все реже, в то время как ответные снаряды сыпались градом со всех сторон.
Очень скоро, под пулеметным и артиллерийским огнем с обступивших их катеров, артиллерия миноносцев совсем замолчала. Они медленно погружались в смолисто-черные, в отсветах непотушенных еще с утра пожаров, воды ночной гавани Такесики. А спустя минуту «Саги» взорвался.
Войдя в гавань, два японских миноносца своей скорострельной артиллерией разбили несколько баркасов, лихтеров и барж под бортами пароходов, у пристани или оставленных дрейфовать среди бухты ринувшимися в бой катерами. Но самое главное – им удалось торпедировать один из больших транспортов, разгружавшихся в порту, и посеять панику. Японцы теперь мерещились всем и всюду.
«Березань», подорванный с левого борта сразу за клюзом, начал быстро садиться носом. Передняя переборка первого трюма опасно прогнулась под напором воды, а подкрепить ее не было возможности из-за грузов, еще оставшихся в трюме, поэтому она скоро сдала под напором воды, и транспорт лег носом на грунт, продолжая затапливаться через несколько пробоин от миноносных снарядов и текшие переборки.
Получивший торпеду прямо под трубу «Днестр» почти не пострадал. Видимо, из-за дефекта ее головной части взрыв получился очень слабым, и в обшивке появилась лишь большая вмятина с незначительной течью по заклепочным швам.
Словно эхо его взрыва, со стороны входа в порт, уже привычно, защелкала какая-то мелкая пушка, впрочем, быстро умолкшая. Но в азарте добивания подранков в самом Такесики на это совершенно не обратили внимания ни с пароходов в порту, ни на берегу. Более того, как это не кажется невероятным, но раздавшегося почти сразу за этим грохота взрывов двух торпед у правого борта «Кубани» (правда, смотрящего от порта) в Такесики даже не слышали.
Во всеобщей свалке не до конца развернутой обороны, смешавшейся со скомканной авральной разгрузкой всего необходимого для продвигавшейся на юг и север пехоты и грохотом почти постоянно стрелявших по кому-то полевых батарей, также далеко не сразу было замечено, что вход в гавань порта вдруг перестал освещаться. Выключенные прожектора «Кубани» приняли за обычные меры маскировки.
Лишь спустя несколько минут, по внезапно открывшейся ружейной стрельбе восточнее рейда Такесики, стало ясно, что появился новый противник, но толком разглядеть его, а тем более успеть отразить внезапную атаку уже не успели. Это пришел задержавшийся при входе Секи на своем «Чидори».
* * *
Осторожно пробиравшийся по входному каналу флагманский японский миноносец едва миновал его поворот на юго-восток, как увидел в семи кабельтовых впереди начало боя своих подчиненных. Хотя с такого расстояния и были видны лишь вспышки выстрелов да пробегавшие по воде лучи прожекторов, все же было ясно, что незаметно проскользнуть в гавань ударной группе не удалось. Однако на скалистых, поросших густой растительностью берегах, возвышавшихся с обоих бортов «Чидори», никаких признаков тревоги пока видно не было.
Продолжая красться на восьми узлах, Секи своевременно обнаружил большой и явно хорошо вооруженный пароход, являвшийся, должно быть, брандвахтой у входа в порт. На палубе были видны орудия серьезного калибра, развернутые в сторону гавани. Миноносец незамеченным проскользнул перед его носом, начав обходить с правого борта и поражаясь размерам.
Приготовленные к выстрелу правый и кормовой аппараты были быстро развернуты на противника и, когда миноносец вышел на траверз вспомогательного крейсера, все еще не обнаружившего своего палача, всего с одного кабельтова почти одновременно выпустили обе торпеды, благополучно скользнувшие в воду.
По вспышкам и звуку минных выстрелов «Чидори» был сразу обнаружен, но что-либо сделать русские уже не успели. Лишь одно малокалиберное орудие в корме выстрелило несколько раз, так и не попав. В этот раз даже сигнальных и осветительных ракет не было. Не открылись и боевые прожектора, что позволило «Чидори» снова быстро затеряться в темноте.
А спустя несколько секунд мины достигли цели и рванули под высоким бортом огромного парохода. Будучи поставленными на пятиметровую глубину, они не дали ярких вспышек, лишь с тяжелым гулом вздыбили огромные гейзеры воды, сразу обрушившиеся на палубу торпедированного судна и накренившие его.
В 11:39 обе торпеды, одна за одной, взорвались от удара о борт стоявшей в брандвахте «Кубани». Первая чуть впереди мостика, а вторая под первой трубой. На коммерческом крейсере сразу погасло все электричество, а орудия на несколько секунд перестали стрелять. Этого оказалось достаточно, чтобы японец растворился в тени берега. Куда он пропал, с «Кубани» не видели, а в порту вообще даже не сразу узнали о его появлении.
Обогнув с кормы свою первую жертву, «Чидори» направился в узкий пролив, являвшийся входом в бухту Такесики. Воспользовавшись замешательством русских, он начал пробираться вдоль восточного берега в глубину гавани. При этом кормовой аппарат спешно заряжали последней запасной торпедой.
Секи, ускользнув от наблюдателей на входе, намеревался снова постараться обойти возможные русские дозоры и атаковать освещенную гавань из темной южной части акватории порта. Атаки с этого направления противник явно не ждал. Одновременно можно было осмотреться и выбрать достойные цели.
К величайшему разочарованию начальника 14-го отряда, никаких крупных боевых кораблей в гавани не оказалось. Имелись только два больших парохода, разгружавшихся при помощи мелких плавсредств. Причем одно судно уже было подорвано, две баржи горели и тонули, что-то горело на пристани. Обнаруженные еще южнее силуэты оказались также небольшими пароходами, стоявшими с холодными машинами. Из их труб не валил дым, а на палубах не было видно никакого движения.
Осторожно пробираясь в тени мыса Шикагозаки, осмотрелись, наметив следующую цель – последний уцелевший большой пароход, еще не имевший видимых повреждений. Но когда уже почти прошли узость на входе в порт, миноносец внезапно обстреляли с совсем близкого берега из винтовок и даже пистолетов. Скрытность была потеряна, и Секи приказал дать полный ход.
Набирая скорость, «Чидори» вышел из-под берега, разворачиваясь на запад, и тут же угодил под кинжальный огонь в упор. Стреляли с обоих больших транспортов, стоявших в гавани. Хотя один из них уже явно тонул, садясь носом, тем не менее, его артиллерия еще действовала.
В последний, казавшийся целым, пароход выпустили торпеду из аппарата левого борта, снова добившись попадания. От ее взрыва, на судне начался сильный пожар, сразу вызвавший сильные детонации боеприпасов, видимо имевшихся в трюмах. Вспышки сгоравшего пороха от разрывавшихся в воздухе боеприпасов еще больше высветили «Чидори», вынеся ему окончательный приговор.
Сразу после своего удачного торпедного выстрела миноносец был буквально закидан снарядами, сыпавшимися со всех сторон. Кроме обоих транспортов часто хлопали легкие пушки, с наконец обнаруживших противника минных и паровых катеров застрочили пулеметы. К тому же открыли огонь несколько полевых орудий, только что свезенных на берег и развернутых прямо на пристани порта Такесики.
Правда, в горячке боя большая часть снарядов скорее отгоняла катера от японского миноносца. Фугасы, стальные и чугунные гранаты и прочие болванки всех калибров вздымали воду вокруг «Чидори» буквально стеной, порой закрывая его полностью от глаз наводчиков, но крайне редко достигая цели.
Однако среди стрелявших с берега пушек были и шесть шестидюймовых мортир Закаспийской батареи, бивших редко, но прицельно. Всплески ее снарядов явно отличались от всего остального, что позволяло опытным канонирам все время уверенно корректировать стрельбу.
Одна из их стальных гранат и прикончила японца, разорвавшись в машинном отделении на настиле палубы, прямо между машинами. Угодив в левый борт под первой трубой, она прошла через угольные ямы, две кочегарки, преодолев почти полкорпуса, прежде чем взорвалась, разрушив обе машины, проломив днище, вспоров палубу, а осколками искромсав борта и переборки.
Еще в течение трех минут окутавшийся паром «Чидори» стрелял из всех орудий по берегу и портовой мелочи, пока не скрылся в огромном облаке взрыва. Вероятно, от случайного попадания снаряда или осколка детонировала так и не заряженная в кормовой аппарат торпеда.
Флагманский корабль основной японской ударной группы быстро затонул, полностью разбитый этим мощным взрывом и многочисленными русскими снарядами. Но до этого уже потерявший ход миноносец прошел по инерции почти всю бухту Такесики с востока на запад и лег на дно рядом с «Березанью», разломившись надвое. Спасшихся с него не было.
* * *
«Кубань» затонул спустя менее получаса после попадания торпед, перевернувшись вверх килем через правый борт. Бывший трансатлантический пассажирский пароход, совершенно не имевший никакой защиты от подводных взрывов, был обречен с самого начала. Через большие пробоины сразу залило первую кочегарку, не имевшую бортовых угольных ям, и грузовые палубы позади первого трюма.
Электричество по всему кораблю выключилось. Сразу провалившись в воду носом более чем на два метра, вспомогательный крейсер продолжал садиться все глубже, так как вода разливалась по грузовой и жилой палубе, затапливала все больше помещений в носу, начав вливаться через палубные люки правого борта во вторую кочегарку, еще больше увеличивая крен.
Получив доклад об этом, командир крейсера капитан второго ранга Маньковский приказал вызвать всех из машинных и котельных отделений наверх и спускать шлюпки. Остановить распространение воды было уже невозможно. Выровнять все возрастающий крен также было нечем.
Несмотря на быстро прогрессировавшие затопления и опрокидывание корабля, благодаря своевременно начатой эвакуации экипажа, потери в людях на «Кубани» ограничились только почти поголовно погибшей на своих постах вахтой первой кочегарки. В тихой воде внутренней гавани на шлюпках и пробковых койках удалось спасти даже всех раненых, которых набралось 27 человек.
А подорванный в порту «Днестр» лег на грунт почти на ровном киле, осев в воду на два метра, и горел до утра, оглашая окрестности грохотом взрывов. Получивший свою торпеду еще раньше, «Березань» затонул окончательно лишь под утро. На месте его стоянки глубина была сравнительно большой, а подтянуть судно на мелководье до того, как оно уперлось в грунт носом, так и не успели.
Сначала ждали новых атак, а когда озаботились наконец спасением того, что еще можно спасти, было уже поздно. Транспорт вдруг сильно накренился влево, застонав всеми связями корпуса, и начал быстро садиться в воду. По мере затопления крен уменьшился, и в итоге пароход почти выровнялся на дне. Некоторую часть грузов из трюмов уже тонущего парохода все же успели поднять на палубу и позже переправить на берег.
На погибших в Такесики в ночь с 20 на 21 июня судах сгорело или отправилось на дно 18 шестидюймовых крепостных мортир, 256 ящиков 87-миллиметровых снарядов для полевых орудий, 293 ящика 47-миллиметровых патронов, 320 ящиков патронов винтовочного калибра. Около девятисот тонн продовольствия, амуниции и фуража и сто двенадцать кубометров пиломатериалов, необходимых для расширения и строительства пристаней и временных позиций береговых батарей.
Кроме того, на двух вспомогательных крейсерах было потеряно около 4000 тонн боевого угля, который планировалось перегрузить на береговые склады и в ямы крейсеров и броненосцев для обеспечения дальнейших действий флота. Это составило более трети общих запасов топлива и вызвало немалые затруднения при планировании дальнейших морских операций.
От огня японских миноносных пушек в гавани порта затонули также шесть лихтеров, два баркаса и три баржи с различными грузами. Еще три малых судна сгорели вместе со всем, что успели на них перетащить. Пострадало от обстрела и вызванного им пожара и выгруженное на берег имущество. Общие потери личного состава на пароходах, катерах и в порту составили 108 человек убитыми и 336 ранеными. И весь этот разгром учинили всего четыре недобитых миноносца в 150 тонн водоизмещения каждый.
Когда три японских номерных миноносца уже прошли почти половину пути от мыса Имозаки до Озаки и огибали с юга эту скалу, их обнаружили с двух вельботов, отправленных с «Бородино». Они направлялись к скале, чтобы высадить там группу сигнальщиков для наблюдения, но обнаружили противника раньше и дали залп осветительными ракетами.
Поскольку на броненосцах точно знали, что наших миноносцев в Цусима-зунде сейчас нет, а часть башен уже была развернута на восток и прислуга дежурила у орудий, первый залп прогремел сразу же. А спустя всего полминуты по смутным, едва угадывавшимся в свете ракет и все еще горящего вдали Такесики, низким силуэтам вели беглый огонь шестидюймовые башни и трехдюймовки правых бортов обоих «Бородинцев».
Кроме того, снова начали палить во все подряд канониры с пароходов, просто расстреливая горизонт, не заботясь о прицеливании. Их снаряды уходили безвредно южнее обнаруженных силуэтов. Это, впрочем, упрощало стрельбу броненосцам, заодно отвлекая противника на дополнительные цели.
Японцы с самого начала своей атаки оказались слишком близко от крупных боевых кораблей, готовых к бою, к тому же в световом пятне от ракет, а позже как раз между ним и русскими пушками. Миноносец № 44 получил попадание и начал сбавлять ход, двинувшись прямо на броненосцы, бывшие всего в трех кабельтовых справа. Его быстро прикончили, не дав выпустить торпеды, а шедшие за ним, но оказавшиеся дальше к югу № 47 и № 48 безрезультатно отстрелялись с дальней дистанции и отвернули прочь.
Им удалось покинуть пролив, пройдя проходом между северным минным полем и мысом Камасусаки. С берега их видели, но огня не открывали, так как они уже уходили, следовательно, были не опасны. А стрельбой можно было преждевременно выдать позиции развернутых на мысах пулеметных засад.
Хотя появление этих миноносцев с тыла, где только что взлетали ракеты и отгремели наши пушки, несколько озадачило всех на форте, береговые расчеты действовали строго по инструкции. О покинувших Цусима-зунд миноносцах по телефону доложили на стоявший неподалеку «Днепр», а уже с него по радио на флагман и получили ответ, что эта атака отбита без ущерба для нас.
* * *
Получив сигнал, что стоянка у мыса Имозаки опустела, Секи окончательно уверился, что русские ушли в глубь цусимских шхер, надеясь там укрыться от атак. Его ударная группа – «Удзура», «Чидори», «Касасаги» и «Саги» – пробиралась вдоль гористого берега, рассчитывая таким образом обойти возможные русские дозоры у входа в бухту Асо. Очень строго следили за тем, чтобы не выдать себя искрами из труб или бурунами у форштевней.
Уже повернув на входной фарватер, шедший головным «Чидори» обнаружил справа луч небольшого прожектора, внезапно вытянувшийся в сторону только что мигнувшего вдали сигнала с кораблей старшего лейтенанта Томинага. Вероятно, патрульные суда у входа встревожил этот слабый отблеск. Решив, что его миноносец тоже обнаружен, Секи развернулся на прожектор, чтобы, атаковав русскую брандвахту, прикрыть своим кораблем прорыв остальных на рейд порта.
Но почти сразу, всего в 50 метрах справа по носу, был обнаружен минный катер, шарахнувшийся в сторону и выпустивший несколько осветительных ракет. В их свете стало видно, что и тот прожектор, что встревожил Секи, принадлежит второму такому же катеру, также начавшему выпускать в небо ракеты. Одновременно оба катера начали стрелять из мелких пушек и пулеметов.
Уже начавший разворот «Чидори» передал остальным условный сигнал на продолжение атаки и открыл огонь по обоим катерам, получая в ответ пулеметные очереди и хлопки скорострелок. За его спиной три других миноносца, вероятно так и не обнаруженные, благополучно обошли световое пятно от ракет и нырнули в проход, начав быстро набирать ход. С «Чидори» еще какое-то время видели их разраставшиеся светящиеся кильватерные следы, но вскоре и они пропали из вида.
Стычка с дозором была очень короткой. Как только погасли русские ракеты, японский флагман почти сразу потерял свои цели в темноте и, после завершения циркуляции, тоже двинулся в глубь прохода, хорошо различимого среди мрачных черных скал. Теперь никого вокруг не было. Казалось, что путь к цели открыт.
Но капитан второго ранга Секи по-прежнему, соблюдал все меры светомаскировки и держал ход, при котором не было буруна у форштевня. Из-за заминки на входе и разности в скоростях его «Чидори» заметно отстал от своего отряда, который, судя по начавшейся вскоре и быстро набиравшей силу стрельбе впереди, уже ввязался в бой.
Вырвавшийся вперед «Удзура», а за ним «Касасаги» и «Саги», считая себя обнаруженными, дали почти самый полный ход, надеясь с наскока сбить все заслоны в узком входном канале. Они быстро прошли мимо островка на самом входе, а затем мимо еще одного, уже дальше в шхерах, оставив их справа. Затем повернули на юго-восток, не сбавляя хода. Весь входной канал в милю с небольшим длиной был ими пройден менее чем за пять минут. При этом миноносцы так никого и не встретили.
На подходе к порту ход снова снизили, готовясь к очередному повороту вправо, чтобы войти прямо в гавань Такесики. Глубоководный рейд порта, где могли отстаиваться крупные русские корабли, был сразу за входным мысом, поэтому орудия и минные аппараты были изготовлены к бою заранее. Всем расчетам приказали выбирать цели на свое усмотрение, не дожидаясь команды с мостика, так как в случае сильного обстрела ее могло и не быть.
Но еще не дойдя до входного мыса чуть более полукабельтова, в 10:34 пополудни миноносцы были прямо в лоб освещены двумя мощными прожекторами с большого парохода, стоявшего в середине прохода, ведущего в порт. Почти сразу по ним открыли огонь из скорострельных пушек с этого судна. Судя по всплескам, калибр был от 75 миллиметров и выше.
Уходя из освещенной зоны, все три миноносца взяли вправо, намереваясь проскочить под носом у русского вспомогательного крейсера, между ним и мысом Денханджимезаки, ограничивающим гавань Такесики с севера. Японцы открыли частый огонь из всех своих 47-и 57-миллиметровых орудий, а замыкающий «Саги» успел даже выпустить мину. Но поскольку пароход стоял носом к японцам, а стреляли они с циркуляции, в цель она не попала. А от десятка мелких снарядов, вошедших в огромный корпус и надстройки, никакого результата не было.
Проскочив мимо второй брандвахты на пути к цели, японцы сразу оказались в гавани порта, хорошо освещенной пожарами на берегу. Здесь стояли еще два больших судна, разгружавшихся с помощью многочисленных барж, лихтеров и баркасов. А южнее, уже за пределами акватории, смутно угадывалось еще несколько размытых силуэтов. На пристани и на берегу рядом с ней было сложено много ящиков, мешков и тюков, только что перекочевавших с кораблей на сушу. Суетились люди. Однако против ожидания броненосцев в порту не было.
Огонь всех миноносных пушек был немедленно перенесен на новые цели, но и японцы угодили под шквал огня. Стоявший на входе в порт большой пароход теперь был хорошо виден, так как отсветами пламени ярко высвечивало его трехтрубный силуэт. Он часто бил вдогонку прорвавшимся миноносцам всем левым бортом. Оба судна в порту также оказались хорошо вооружены. Кроме того, часть лихтеров и барж таскали вооруженные малокалиберными орудиями и пулеметами катера, также открывшие частый огонь из своих скорострелок и пулеметов и двинувшиеся навстречу.
Дистанция была минимальной, освещение – хорошим, так что попаданий ждать долго не пришлось. В 11:36 «Касасаги» получил 120-миллиметровый снаряд в корму и потерял управление, бросившись вправо. Из-за близости берега он сразу выскочил на камни в основании мыса Денханджимезаки, но быстро возобновил огонь из всех орудий и выпустил мины из кормового минного аппарата и аппарата правого борта в брандвахтенный пароход.
Из-за малой глубины они обе ударились о дно и затонули, даже не встав на боевой взвод. А по сидевшему на мели миноносцу открыли частый ружейный огонь еще и с берега, всего со 100–150 метров. Этот обстрел быстро усиливался и, в конце концов, заставил замолчать все его пушки.
Полностью потерявший боеспособность и имевший огромные потери в команде миноносец был подорван экипажем, но взрыв получился несильным, так как от оказавшегося бракованным подрывного патрона не детонировали боеприпасы в носовом погребе. Выжившие члены команды «Касасаги» вплавь добрались до берега, но скрыться не успели и были взяты в плен казаками, охранявшими побережье.
Двое оставшихся – «Удзура» и «Саги» – воспользовавшись начавшейся сумятицей, ворвались на рейд, как лисы в курятник. «Удзура», паля во все стороны, выпустил две мины в ближайший пароход, добившись одного достоверного попадания в нос перед фок-мачтой, а «Саги» выстрелил последнюю свою мину во второй транспорт, но видимо промахнулся, так как взрыва отмечено не было.
Подорванный пароход сразу осел носом и прекратил огонь, но еще не тонул. Добить его было некому. К этому времени уже оба японских корабля имели множество попаданий, обильно травили пар и не могли управляться. С них обоих стреляла только одна 47-миллиметровая пушка, но и она все реже, в то время как ответные снаряды сыпались градом со всех сторон.
Очень скоро, под пулеметным и артиллерийским огнем с обступивших их катеров, артиллерия миноносцев совсем замолчала. Они медленно погружались в смолисто-черные, в отсветах непотушенных еще с утра пожаров, воды ночной гавани Такесики. А спустя минуту «Саги» взорвался.
Войдя в гавань, два японских миноносца своей скорострельной артиллерией разбили несколько баркасов, лихтеров и барж под бортами пароходов, у пристани или оставленных дрейфовать среди бухты ринувшимися в бой катерами. Но самое главное – им удалось торпедировать один из больших транспортов, разгружавшихся в порту, и посеять панику. Японцы теперь мерещились всем и всюду.
«Березань», подорванный с левого борта сразу за клюзом, начал быстро садиться носом. Передняя переборка первого трюма опасно прогнулась под напором воды, а подкрепить ее не было возможности из-за грузов, еще оставшихся в трюме, поэтому она скоро сдала под напором воды, и транспорт лег носом на грунт, продолжая затапливаться через несколько пробоин от миноносных снарядов и текшие переборки.
Получивший торпеду прямо под трубу «Днестр» почти не пострадал. Видимо, из-за дефекта ее головной части взрыв получился очень слабым, и в обшивке появилась лишь большая вмятина с незначительной течью по заклепочным швам.
Словно эхо его взрыва, со стороны входа в порт, уже привычно, защелкала какая-то мелкая пушка, впрочем, быстро умолкшая. Но в азарте добивания подранков в самом Такесики на это совершенно не обратили внимания ни с пароходов в порту, ни на берегу. Более того, как это не кажется невероятным, но раздавшегося почти сразу за этим грохота взрывов двух торпед у правого борта «Кубани» (правда, смотрящего от порта) в Такесики даже не слышали.
Во всеобщей свалке не до конца развернутой обороны, смешавшейся со скомканной авральной разгрузкой всего необходимого для продвигавшейся на юг и север пехоты и грохотом почти постоянно стрелявших по кому-то полевых батарей, также далеко не сразу было замечено, что вход в гавань порта вдруг перестал освещаться. Выключенные прожектора «Кубани» приняли за обычные меры маскировки.
Лишь спустя несколько минут, по внезапно открывшейся ружейной стрельбе восточнее рейда Такесики, стало ясно, что появился новый противник, но толком разглядеть его, а тем более успеть отразить внезапную атаку уже не успели. Это пришел задержавшийся при входе Секи на своем «Чидори».
* * *
Осторожно пробиравшийся по входному каналу флагманский японский миноносец едва миновал его поворот на юго-восток, как увидел в семи кабельтовых впереди начало боя своих подчиненных. Хотя с такого расстояния и были видны лишь вспышки выстрелов да пробегавшие по воде лучи прожекторов, все же было ясно, что незаметно проскользнуть в гавань ударной группе не удалось. Однако на скалистых, поросших густой растительностью берегах, возвышавшихся с обоих бортов «Чидори», никаких признаков тревоги пока видно не было.
Продолжая красться на восьми узлах, Секи своевременно обнаружил большой и явно хорошо вооруженный пароход, являвшийся, должно быть, брандвахтой у входа в порт. На палубе были видны орудия серьезного калибра, развернутые в сторону гавани. Миноносец незамеченным проскользнул перед его носом, начав обходить с правого борта и поражаясь размерам.
Приготовленные к выстрелу правый и кормовой аппараты были быстро развернуты на противника и, когда миноносец вышел на траверз вспомогательного крейсера, все еще не обнаружившего своего палача, всего с одного кабельтова почти одновременно выпустили обе торпеды, благополучно скользнувшие в воду.
По вспышкам и звуку минных выстрелов «Чидори» был сразу обнаружен, но что-либо сделать русские уже не успели. Лишь одно малокалиберное орудие в корме выстрелило несколько раз, так и не попав. В этот раз даже сигнальных и осветительных ракет не было. Не открылись и боевые прожектора, что позволило «Чидори» снова быстро затеряться в темноте.
А спустя несколько секунд мины достигли цели и рванули под высоким бортом огромного парохода. Будучи поставленными на пятиметровую глубину, они не дали ярких вспышек, лишь с тяжелым гулом вздыбили огромные гейзеры воды, сразу обрушившиеся на палубу торпедированного судна и накренившие его.
В 11:39 обе торпеды, одна за одной, взорвались от удара о борт стоявшей в брандвахте «Кубани». Первая чуть впереди мостика, а вторая под первой трубой. На коммерческом крейсере сразу погасло все электричество, а орудия на несколько секунд перестали стрелять. Этого оказалось достаточно, чтобы японец растворился в тени берега. Куда он пропал, с «Кубани» не видели, а в порту вообще даже не сразу узнали о его появлении.
Обогнув с кормы свою первую жертву, «Чидори» направился в узкий пролив, являвшийся входом в бухту Такесики. Воспользовавшись замешательством русских, он начал пробираться вдоль восточного берега в глубину гавани. При этом кормовой аппарат спешно заряжали последней запасной торпедой.
Секи, ускользнув от наблюдателей на входе, намеревался снова постараться обойти возможные русские дозоры и атаковать освещенную гавань из темной южной части акватории порта. Атаки с этого направления противник явно не ждал. Одновременно можно было осмотреться и выбрать достойные цели.
К величайшему разочарованию начальника 14-го отряда, никаких крупных боевых кораблей в гавани не оказалось. Имелись только два больших парохода, разгружавшихся при помощи мелких плавсредств. Причем одно судно уже было подорвано, две баржи горели и тонули, что-то горело на пристани. Обнаруженные еще южнее силуэты оказались также небольшими пароходами, стоявшими с холодными машинами. Из их труб не валил дым, а на палубах не было видно никакого движения.
Осторожно пробираясь в тени мыса Шикагозаки, осмотрелись, наметив следующую цель – последний уцелевший большой пароход, еще не имевший видимых повреждений. Но когда уже почти прошли узость на входе в порт, миноносец внезапно обстреляли с совсем близкого берега из винтовок и даже пистолетов. Скрытность была потеряна, и Секи приказал дать полный ход.
Набирая скорость, «Чидори» вышел из-под берега, разворачиваясь на запад, и тут же угодил под кинжальный огонь в упор. Стреляли с обоих больших транспортов, стоявших в гавани. Хотя один из них уже явно тонул, садясь носом, тем не менее, его артиллерия еще действовала.
В последний, казавшийся целым, пароход выпустили торпеду из аппарата левого борта, снова добившись попадания. От ее взрыва, на судне начался сильный пожар, сразу вызвавший сильные детонации боеприпасов, видимо имевшихся в трюмах. Вспышки сгоравшего пороха от разрывавшихся в воздухе боеприпасов еще больше высветили «Чидори», вынеся ему окончательный приговор.
Сразу после своего удачного торпедного выстрела миноносец был буквально закидан снарядами, сыпавшимися со всех сторон. Кроме обоих транспортов часто хлопали легкие пушки, с наконец обнаруживших противника минных и паровых катеров застрочили пулеметы. К тому же открыли огонь несколько полевых орудий, только что свезенных на берег и развернутых прямо на пристани порта Такесики.
Правда, в горячке боя большая часть снарядов скорее отгоняла катера от японского миноносца. Фугасы, стальные и чугунные гранаты и прочие болванки всех калибров вздымали воду вокруг «Чидори» буквально стеной, порой закрывая его полностью от глаз наводчиков, но крайне редко достигая цели.
Однако среди стрелявших с берега пушек были и шесть шестидюймовых мортир Закаспийской батареи, бивших редко, но прицельно. Всплески ее снарядов явно отличались от всего остального, что позволяло опытным канонирам все время уверенно корректировать стрельбу.
Одна из их стальных гранат и прикончила японца, разорвавшись в машинном отделении на настиле палубы, прямо между машинами. Угодив в левый борт под первой трубой, она прошла через угольные ямы, две кочегарки, преодолев почти полкорпуса, прежде чем взорвалась, разрушив обе машины, проломив днище, вспоров палубу, а осколками искромсав борта и переборки.
Еще в течение трех минут окутавшийся паром «Чидори» стрелял из всех орудий по берегу и портовой мелочи, пока не скрылся в огромном облаке взрыва. Вероятно, от случайного попадания снаряда или осколка детонировала так и не заряженная в кормовой аппарат торпеда.
Флагманский корабль основной японской ударной группы быстро затонул, полностью разбитый этим мощным взрывом и многочисленными русскими снарядами. Но до этого уже потерявший ход миноносец прошел по инерции почти всю бухту Такесики с востока на запад и лег на дно рядом с «Березанью», разломившись надвое. Спасшихся с него не было.
* * *
«Кубань» затонул спустя менее получаса после попадания торпед, перевернувшись вверх килем через правый борт. Бывший трансатлантический пассажирский пароход, совершенно не имевший никакой защиты от подводных взрывов, был обречен с самого начала. Через большие пробоины сразу залило первую кочегарку, не имевшую бортовых угольных ям, и грузовые палубы позади первого трюма.
Электричество по всему кораблю выключилось. Сразу провалившись в воду носом более чем на два метра, вспомогательный крейсер продолжал садиться все глубже, так как вода разливалась по грузовой и жилой палубе, затапливала все больше помещений в носу, начав вливаться через палубные люки правого борта во вторую кочегарку, еще больше увеличивая крен.
Получив доклад об этом, командир крейсера капитан второго ранга Маньковский приказал вызвать всех из машинных и котельных отделений наверх и спускать шлюпки. Остановить распространение воды было уже невозможно. Выровнять все возрастающий крен также было нечем.
Несмотря на быстро прогрессировавшие затопления и опрокидывание корабля, благодаря своевременно начатой эвакуации экипажа, потери в людях на «Кубани» ограничились только почти поголовно погибшей на своих постах вахтой первой кочегарки. В тихой воде внутренней гавани на шлюпках и пробковых койках удалось спасти даже всех раненых, которых набралось 27 человек.
А подорванный в порту «Днестр» лег на грунт почти на ровном киле, осев в воду на два метра, и горел до утра, оглашая окрестности грохотом взрывов. Получивший свою торпеду еще раньше, «Березань» затонул окончательно лишь под утро. На месте его стоянки глубина была сравнительно большой, а подтянуть судно на мелководье до того, как оно уперлось в грунт носом, так и не успели.
Сначала ждали новых атак, а когда озаботились наконец спасением того, что еще можно спасти, было уже поздно. Транспорт вдруг сильно накренился влево, застонав всеми связями корпуса, и начал быстро садиться в воду. По мере затопления крен уменьшился, и в итоге пароход почти выровнялся на дне. Некоторую часть грузов из трюмов уже тонущего парохода все же успели поднять на палубу и позже переправить на берег.
На погибших в Такесики в ночь с 20 на 21 июня судах сгорело или отправилось на дно 18 шестидюймовых крепостных мортир, 256 ящиков 87-миллиметровых снарядов для полевых орудий, 293 ящика 47-миллиметровых патронов, 320 ящиков патронов винтовочного калибра. Около девятисот тонн продовольствия, амуниции и фуража и сто двенадцать кубометров пиломатериалов, необходимых для расширения и строительства пристаней и временных позиций береговых батарей.
Кроме того, на двух вспомогательных крейсерах было потеряно около 4000 тонн боевого угля, который планировалось перегрузить на береговые склады и в ямы крейсеров и броненосцев для обеспечения дальнейших действий флота. Это составило более трети общих запасов топлива и вызвало немалые затруднения при планировании дальнейших морских операций.
От огня японских миноносных пушек в гавани порта затонули также шесть лихтеров, два баркаса и три баржи с различными грузами. Еще три малых судна сгорели вместе со всем, что успели на них перетащить. Пострадало от обстрела и вызванного им пожара и выгруженное на берег имущество. Общие потери личного состава на пароходах, катерах и в порту составили 108 человек убитыми и 336 ранеными. И весь этот разгром учинили всего четыре недобитых миноносца в 150 тонн водоизмещения каждый.