Цирк семьи Пайло

Интуиция подсказывала ему, что его брат Джордж вот-вот предпримет покушение на его жизнь. Курт с приятным любопытством гадал, что же бедняга придумает на этот раз. С не менее приятным любопытством он гадал, удастся попытка Джорджа или нет, хотя он в этом сомневался. Курт полагал, что шар предсказательницы у Джорджа: вчера он почувствовал, что за ним наблюдают. Это явно был Джордж, а кто еще решится на подобное? Если уж кому-то и приспичило покончить с собой, то он бы, разумеется, выбрал более быстрый способ свести счеты с жизнью, нежели раздражать Курта Пайло.

– Джордж, Джордж, Джордж, – проговорил Курт. – Почему мы так ненавидим тех, кого любим?

Его челюсти сжались, раздробив волчий клык в порошок со звуком, похожим на хруст костяшек пальцев. Он проглотил его, потянулся к миске, порылся в ней и вытащил зуб оленя. Он сжал его большим и указательным пальцами и, безмятежно улыбаясь, оглядел, прежде чем положить на язык.

Его взгляд упал на настенный календарь, где 9 марта было обведено кружком, и довольно вздохнул. Что его подчиненные преподнесут ему на день рождения в этот раз? Наверное, они уже готовятся. Соперничество из-за подарков было яростным, потому что все стремились добиться его милости или избежать его ярости. «До чего приятно всем командовать», – подумал он.





* * *


Джейми вернулся к себе и с усталым видом сидел и глядел в стену. Перед ним открывались опасные и скудные альтернативы. Фактически выбор был лишь один: оставаться или бежать. Последнее казалось невозможным и в любом случае бессмысленным – его разыщут, как это уже случалось. Отсюда следовало: остаться здесь, не поднимать шума, а это означало распрощаться с самим собой и полностью подчиниться Джей-Джею. Может, ему стоит попытаться принять все это, даже наслаждаться, как Стив. Больше никаких поездок к родителям на Рождество. Больше никаких дискуссий на интернет-форумах. Больше никаких компьютерных игр… никакого тебе «Сим Сити». Больше никаких Дэвидов Боуи и «Дево» на виниле. Больше никаких планов на свидание с русской девушкой Светланой, подающей напитки в клубе «Вентворт». Больше никаких дождливых вечеров в компании Стивена Кинга и настольной лампы. Вообще больше ничего.

В каком-то смысле он уже считал себя мертвым. Он потянулся к коробочке с краской для лица, чтобы какое-то время ни о чем не думать и не переживать.





Часть третья. Джейми против Джей-Джея




С любовью кровь смешалась, и прежний «ты» уж не с тобой.

В башке вертится карусель – сон иль явь, живой иль неживой.





«Карусель»





Глава 15. Молельное собрание Курта




Прошло четверо суток со дня представления, когда затоптали насмерть девятерых проходимцев, а клоунов определили работать «на подхвате» за пределами цирка. В тот вечер Джордж Пайло должен был дать им их первое задание, и все клоуны волновались.

На этот день (к большому неудовольствию всех, а не только клоунов) была назначена одна из «молельных встреч» Курта: новое, входящее в традицию мероприятие, проводившееся раз в два месяца под влиянием недавно возникшего интереса Курта к Библии и всему, что с ней связано. Все работавшие в цирке, за исключением цыган, карликов и непонятных тварей, обитавших в Комнате Смеха и Ужаса, собирались послушать, как Курт будет произносить речь, стараясь вдохновить своих подчиненных, и иногда позволять себе изысканные шутки. Молельные встречи, по всей видимости, были призваны укрепить дух товарищества среди циркачей, однако благие намерения Курта, как всегда, оказывались тщетными.

Между тем для Джей-Джея теперь было очень важно понадежнее спрятать хрустальный шар от остальных клоунов. Он сказал Рафшоду, что шара у него больше нет, что шар исчез, что скорее всего его украли. Рафшод вроде бы поверил и с тех пор с угрюмым видом слонялся по шатру. Что же касается Джейми, каждое утро и пяти минут не проходило, как он хватался за грим. Он оглядывался, вертел головой, словно человек, проснувшийся в кошмаре после сладких снов, и тут им начинал управлять Джей-Джей.

В последнее время он пытался понять, как можно использовать «порошок желаний». Похоже, существовали жесткие ограничения – например, он проглотил немного порошка и пожелал смерти всем акробатам. Загадав желание, он почти физически почувствовал, как слова висят в воздухе, словно закинутая, но не упавшая в воду сеть. Когда он открыл глаза и в радостном возбуждении добежал до шатра акробатов, его ждало разочарование – они по-прежнему махали руками и ногами. Вернувшись к себе, он снова загадал то же желание, но уже с большей дозой порошка, но опять безрезультатно. Это привело к истерике – он целый час пинал стены, еле сдерживая слезы. Он угрюмо загадал другое желание: посмотреть, как Рафшод хлопнется на ровном месте. В гостиной он увидел, как Рафшод зацепился штанами за край карточного стола и кубарем рухнул на пол.

Тут Джей-Джей понял, что понапрасну растрачивает свои запасы, и спросил у Гонко, что же это за ограничения.

– Можно все, пока это не нарушает баланса вещей, – ответил Гонко.

Услышав вопрос, в чем же заключается этот баланс, Гонко отрезал:

– Слушай, это все, что не наносит прямого вреда цирку. Все в разумных пределах. Чем больше ты используешь порошка, тем больше вероятность, что желание исполнится.

Джей-Джей провел остаток свободного времени, издеваясь над карнавальными крысами. Он швырялся в них чем попало, переворачивал лотки, бил женщин на глазах у мужей, плевал всем в лицо, воровал товары, а потом сбрасывал их в сортир, каждые несколько часов забрасывал на дальние крыши молот с аттракциона «Проверь свою силу», съедал их припасы и вообще представлял собой ходячую угрозу обществу. Служители терпеливо сносили его выходки, пытались не попадаться ему на глаза и ждали, пока он потеряет к ним интерес. Но ждать пришлось бы очень долго, потому что издевательства над ними были Джей-Джею лучшей забавой. Иногда служители убегали к акробатам и просили у них защиты, и те втроем выходили на Аллею Развлечений в своих трико с выпирающими гульфиками, преследуя его по всему цирку, заставляя его прятаться и тихонько хныкать в ожидании их ухода. А когда они уходили, издевательства возобновлялись прежде всего над теми, кто на него нажаловался.

Джей-Джей сидел у себя в комнате и протирал тряпкой хрустальный шар Шелис, как вдруг низкий голос весело пророкотал из гостиной:

– Тук-тук!

Курт! Джей-Джей ахнул и пулей бросился туда. На пороге стоял Курт с веселой улыбкой на неподвижных губах. Из своей комнаты показался Гонко и бросил Курту, словно заезжему коммивояжеру:

– Нам ничего не нужно.

Курт одобрительно хохотнул.


– Заходите, босс, – пригласил его Гонко.

Курт вошел, оглядывая шатер с все той же безмятежной улыбкой. Его лицо лучилось добродушием, казалось, его забавляло все, куда бы он ни взглянул. Лишь его низкий нахмуренный лоб намекал на то, что самой забавной была мысль о том, как все вокруг тонет в кровавой реке.

Гонко приблизился к нему с улыбкой, которая никак не сочеталась с его лицом, словно сама природа не предусматривала такого движения его мимических мышц. Курт весело хлопнул его по плечу. Джей-Джей внимательно следил за Гонко, пытаясь понять, каким образом главный клоун так легко смог расположить к себе Курта. Скорее всего, решил он, дело в отсутствии страха. Тем не менее Гонко следил за своими манерами.

– Сегодня молельное собрание, верно, босс? – спросил Гонко.

– Да, – ответил Курт, удовлетворенно вздохнув. – И я с великим сожалением узнал об этих «внешних работах». Но я знаю, что вы, ребята, справитесь.

– Да, ну вы же знаете, босс, нет худа без добра.

– Молодец, – Курт снова похлопал Гонко по плечу. – Вообще-то я зашел одолжить у вас зонтик. Ну, знаешь, такой маленький, который спасает от всего, что падает сверху. От всяких штук, что потяжелее дождя.

– Да не вопрос, босс. РАФШОД!

Откуда-то вынырнул Рафшод, и Гонко рыкнул на него, велев принести один из «веселых зонтиков», а сам продолжил тихонько переговариваться с Куртом. Джей-Джей попытался подслушать, о чем они говорят, под предлогом поисков какой-то вещицы, но как только он подбирался слишком близко, они умолкали. Вскоре вернулся Рафшод с небольшим зеленым зонтиком. Курт взял его, и в его огромной лапище тот показался совсем крохотным.

– Огромное вам спасибо, – поблагодарил он. – Я верну его после молельного собрания. Потом он мне не понадобится. Чао-чао, клоуны.

Курт сделал ручкой и выскочил из шатра.

Гонко подошел к карточному столу и сдал карты для партии в покер перед пустыми стульями, на которые вскоре уселись клоуны.

– Слушай, Гонко, – начал Дупи. – А что случилось с новичком, Гонко? Гонко? Что случилось с…

– А, с тем. Вчера я мельком видел его у колодца дровосеков, – ответил Гонко, сплюнув через плечо. – Сейчас он, наверное, уже хорошенько проварился. За исключением этого, Дупс, я уверен, что у него все отлично.

– Он ударил Гоши! – вскричал Дупи. – Ему нельзя было бить Гоши.

– Ты всегда отличался благородством, Дупс, – заметил Гонко. – А теперь слушайте сюда, ублюдки. Эти работы на подхвате – настоящее оскорбление, но мы смиримся и продолжим репетировать. Скоро день рождения Курта, так что мы обязаны всех заткнуть за пояс в плане подарка, и этим вернем себе право выступать. Это вам не такая уж сложная наука, ребятки.

– И что ты планируешь, Гонко? – спросил Уинстон.

– Пока еще думаю. Какой там у Курта последний бзик? Я не очень-то за этим слежу. Религия, так?

– Да. Христианство, – Уинстон кивнул.

– Ах да. Тут подарок раздобыть легче, чем во время его увлечения исламом, – Гонко задумчиво почесал подбородок. – Ну, не знаю. Может, кусочек Ноева ковчега? Или Библию с автографом Иисуса? Титьку монахини? Жду ваших предложений.

Джей-Джей заметил в дверях какое-то движение, и в шатер без приглашения ввалился Джордж Пайло.

– О, привет, Джордж! – поздоровался Гонко. – Как жизнь?

Не обращая на него внимания, Джордж указал пальцем на Джей-Джея и Рафшода и рявкнул:

– Вы двое, марш за мной.

Он резко развернулся и вышел так же быстро, как и вошел. Рафшод застонал, когда они с Джей-Джеем поплелись за Джорджем. Тот привел их в шатер акробатов, и они остановились у края сцены перед многочисленными рядами пустых кресел. «Видимо, эта прогулка в наказание за кражу хрустального шара», – в отчаянии подумал Джей-Джей, вот-вот готовый разрыдаться.

Рафшод недоуменно взглянул на него.

– Блин, да что с тобой такое? – прошептал он. – Ты че психуешь?

– Мне страшно, – ответил Джей-Джей. Он повернулся к Джорджу Пайло и крикнул: – Я этого не делал!

Пайло обернулся, приблизился к нему и уперся лицом в живот Джей-Джею, глядя на него злобными блестящими глазками. Джей-Джей чувствовал, как губы двигаются где-то около пупка, когда тот произнес:

– Меня нисколько не интересует, ты это был или не ты, даже если об этом говорилось бы над гробом твоей сучки-мамаши. Сегодня молельное собрание. И вы поможете мне в его подготовке. Можешь плакать, если нравится, но ты будешь работать, даже когда ревешь. Ясно тебе?

– Так точно, сэр, – ответил Джей-Джей, шмыгая носом и смахивая слезы.

Джордж отошел от клоунов и прошелся по сцене, задрав вверх голову и разглядывая потолочные балки. На них крепились крюки, блоки и тросы, на которых висели софиты. По обе стороны сцены стояли два высоких помоста для натягивания каната, который сейчас был убран. Акробаты не пользовались никакими страховочными сетками: под всем оборудованием, парящим в вышине, была лишь деревянная сцена.

С минуту Джордж смотрел вверх оценивающим взглядом.

– Отлично, – наконец, произнес он и указал на местечко за сценой, где стояли деревянные ящики. – Видите вон там?

– Так точно, сэр, – жалобно ответил Джей-Джей. – Видим.

– Вот и хорошо. Поднимете их на стропила. Все до единого. Рядом с софитом, помеченным крестиком. Закрепите их веревкой, которая развяжется от сильного рывка.

– И как мы, мать его, должны все это проделать? – заныл Рафшод.