Цирк семьи Пайло
Часть 23 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– А что означают эти работы снаружи?
– Что они означают? – переспросил Уинстон. – Работы за пределами цирка. Там, откуда мы появились. Прежде чем оказались здесь.
* * *
У себя в спальне Джей-Джей гадал, как бы Джейми отреагировал на события минувшего дня. Для них обоих это был большой день, они ходили по минному полю, так сказать… Вот черт, Джей-Джей несколько раз подводил их обоих к грани гибели.
«Сделаю парню одолжение, – подумал Джей-Джей. – Оставлю грим на лице. Да, он мне еще спасибо за это скажет».
С этой мыслью клоун Джей-Джей улегся спать. Но его великодушный жест напрочь испортили подушка и простыня. В цирке снятся красочные и яркие сны: пока он метался, ворочался и потел во сне, краска с его лица стерлась всего за пару часов.
Глава 14. Утро следующего дня
Джейми проснулся.
Его руки, казалось, двигались сами по себе, когда, дрожа, потянулись к маленькому бархатному кисету. Как только он шевельнулся, его накрыло болью, и первой мыслью за утро было: эта боль прикончит его.
Медленные, осторожные движения. Чуть поторопишься – рассыплешь порошок, и все начнется снова. Он отсыпал немного в керамическую мисочку, потом чиркнул спичкой и заставил руку не трястись, пока крупинки не растаяли в серебристую жидкость. Он прохрипел:
– Пусть боль исчезнет.
После чего залпом проглотил жидкость и рухнул на постель. Наверное, это было прикосновение благословенных рук, он вздохнул и поблагодарил Господа, наслаждаясь чувством того, что он снова цел, что ни один нерв больше не похож на оголенный провод.
Пока медленно текли минуты, его мозг приходил в себя ото сна. Возникали мысли и смутные воспоминания о прошедшем дне, когда его телом управлял кто-то чужой. В его голове прокручивались мысли, становившиеся уже привычными после пробуждения: «Это не может происходить, но происходит. Это невозможно, но я же здесь. Я не контролирую себя значительную часть времени. Мною правит какой-то псих, и я полностью в его руках. Если ему захочется меня прикончить, я не смогу ему помешать. Я напал на акробатов. Я украл чужую вещь, и если ее обнаружат у меня, то это станет мне смертным приговором. Во мне живет какой-то психопат, который управляет мной и жаждет чьей-то крови, и лишь вопрос времени, пока он поймет, что крови он жаждет именно моей».
Потом он вспомнил о гибели девяти проходимцев, которые для кого-то были людьми. С подавленным ужасом Джейми осознал, что он – Джей-Джей – ни на мгновение об этом не задумался. Ни на миг.
– Ох, блин, – прошептал Джейми.
Теперь каждый раз, когда он наносит грим и отдается во власть этого безумца, утро будет именно таким.
И что дальше? Что он может со всем этим поделать? Ответ, похоже, лежал на поверхности: он не имел ни малейшего понятия. Но ведь должно же быть хоть что-то? Должен существовать какой-то выход отсюда.
Разумеется, если он найдет выход, то потом они найдут его. Как в последний раз. Проследят за ним до работы, прокрадутся к нему в спальню поздней ночью, станут везде его преследовать. Они вернут его обратно или убьют. Он застрял здесь, и лучше с этим смириться и привыкать. Никто там, в реальном мире, не сможет ему помочь, ему даже там не поверят. Осознание, что все это правда, заставило его расплакаться, уткнувшись лицом в подушку, словно прячущий голову в песок страус. Он услышал, как к нему в комнату кто-то вошел. Это оказался Уинстон.
Старый клоун вздохнул, присаживаясь на край постели.
– Не переживай ты так, сынок, – тихо проговорил он. – Все у тебя образуется.
Человеческий голос, несший столь желаемое утешение, вызвал в Джейми такой порыв благодарности, что он бросился старику на шею. Уинстон обнял его и вытер ему щеки носовым платком.
– Тсс, – произнес он. – Все образуется.
– Грязное дело – эти представления, – продолжил Уинстон, когда Джейми немного успокоился. – Очень грязное. Ты бы никогда не поверил в то, какой мерзостью мы занимаемся, даже если бы я тебе и рассказал.
– Я бы, наверное, внимательно вас выслушал, – ответил Джейми, вытирая со щек слезы.
– Да уж, не сомневаюсь. Со временем сам все узнаешь. Я не тороплюсь тебе все рассказывать. И не переживай из-за штанов Гонко. Я сделал это не для того, чтобы тебя шантажировать. Я просто перестраховался в делах с Джей-Джеем, вот и все. Я не позволю ему носиться повсюду с желанием навредить кому-нибудь. Он не очень-то предсказуем. Похоже, ему нравится смотреть, как страдают другие.
Джейми кивнул и вздохнул.
– Выходит, все вот так? И я здесь в западне до самой смерти?
Уинстон помедлил с ответом.
– Возможно. А… может, и нет.
Джейми моргнул, ухватился за эти слова, и тут осознал, что вцепился в руку Уинстона.
– Так значит, отсюда есть выход? Какой?
Но Уинстон, похоже, не очень хотел вдаваться в подробности. Он почесал в затылке, потом скривился, подался вперед и прошептал:
– Слушай. Я скажу тебе одну вещь, всего одно слово. Пока что оно не имеет никакого смысла, но, когда придет время, ты все поймешь. Это слово – «свобода». Больше меня о нем не спрашивай, не теперь, когда я не знаю, что ты скажешь или натворишь, когда намажешь лицо гримом.
– Я больше его не намажу, – ответил Джейми. – Никогда.
– Тебе придется, – возразил Уинстон.
– Нет.
– Да. Придется. Ты почти не знаешь, что здесь где, чтобы справиться в одного. Ты не можешь вести себя так, как Джей-Джей, когда ты Джейми. А не будешь как он – тебя сожрут. Они бы тебя прикончили, чисто случайно, но от подобных случайностей тебя защищает краска. И ты бы раскололся. Я слишком хорошо это знаю. Ты думаешь, что сможешь смотреть в глаза Курту Пайло так же, как Джей-Джей? Как Джей-Джей, который слишком глуп, чтобы кого-то бояться?
Джейми побледнел, когда вспомнил о том, как Джей-Джея знакомили с Куртом, и вздрогнул.
– Нет, по-моему, не смогу.
Уинстон кивнул.
– Просто запомни одно слово. Свобода. Мне кажется, очень скоро ты поймешь, о чем я. А когда ты становишься Джей-Джеем, помни о штанах и о том, что Гонко хотел бы с тобой сделать. Только когда становишься Джей-Джеем.
Уинстон вышел.
* * *
Уинстона ждали личные дела. Настолько личные, что братья Пайло могли бы сварить его заживо, разрезать на кусочки и пропустить через мясорубку, узнай они об этих делах. Если бы повезло, он бы пополнил собой экспонаты Паноптикума. А если нет, то манипулятор материей получил бы полную свободу действий, и тот превратил бы его в нечто, неспособное умереть, а обреченное лишь страдать. Но тайну свою Уинстон хранил уже очень долго.
Ранним утром почти весь цирк еще спал – на следующий день после представления дела обычно шли очень вяло. Уинстон не спеша шагал по главной улице, мимо хижины предсказательницы и шатра акробатов. Немногочисленные служители уже встали и принялись мыть свои лотки и заставлять их всякими безделушками. Большинство из них отводили от него взгляд, привычно опасаясь клоунов.
Девять погибших проходимцев. В другом, том мире это вызвало бы скандал. Уинстон вздохнул с печалью, объявшей все его существо. Он хорошо знал, насколько дешево здесь ценится человеческая жизнь, и цирк неустанно ему об этом напоминал.
Он подошел к шатру, где размещался Паноптикум, уверенный в том, что его не заметили никакие внимательные глаза, и в том, что пытливые умы не задумывались над тем, почему он проводит так много времени за болтовней с Фишбоем. Ни тот ни другой не давали повода для подобных размышлений, они вели себя осторожно. Внутри шатра Фишбой разговаривал с отрубленной головой, известной друзьям под именем Наггет. Йети разрешили выйти на улицу, чтобы пощипать траву у забора: она помогала заживлению жутких порезов на деснах после шоу с поеданием стекла.
– Уинстон! – воскликнул Фишбой, спеша ему навстречу и дружески хлопнув его по плечу. Они поболтали о погоде, о вчерашних представлениях, просто о пустяках, чтобы усыпить интерес любопытствующих ушей. Через несколько минут Уинстон понизил голос:
– А наше представление вчера вечером?.. – и закончил вопрос, вздернув бровь.
Фишбой ответил одними глазами, тонкими щелками, широко разнесенными на лице. «Нет, это не наших рук дело», – ответил его взгляд.
Уинстон кивнул.
– А я так и не думал. Просто хотелось убедиться. У меня ведь для тебя новости.
Фишбой наклонился поближе, и это движение заставило бы непривычного к его облику человека отшатнуться. Уинстон прошептал:
– Я оказался прав насчет шара Шелис. Он в комнате у новичка, у Джей-Джея. Завернут в наволочку. Более того, Джордж знает, что шар пропал!
При этих словах Фишбой вздернул брови. «Ты уверен?» – спросило его лицо, выражения которого Уинстон уже научился разбирать.
Уинстон кивнул.
– Шар в надежном месте. Был применен порошок… чтобы прятать от нее шар.
Фишбой кивнул, и кивок его указывал, что он использует свои запасы для той же цели. Уинстон не очень хорошо понимал язык его тела, чтобы это уловить, но решил, что Фишбой именно об этом, и предположил, что заинтересованные стороны предпримут подобные меры предосторожности. «Пусть секреты Джей-Джея останутся тайной», – вот и все, что им нужно сказать, а если десять из них защитят тайну от штучек предсказательницы, хрустальный шар останется в надежном месте, куда его положил Джей-Джей.
Они закончили встречу трепотней о пустяках, и Уинстон ушел. Он радовался тому, что от его глаз почти ничто не ускользало… Без их помощи он бы этим утром не заметил округлую выпуклость в ногах постели Джейми, подтверждавшую все подозрения, возникшие прошлым вечером. Рафшод сказал: «Мы просто заглянем в…»; эти слова тоже не остались без внимания Уинстона. Его визит к Джейми, хотя и был из гуманных побуждений, подтвердил подозрения. Налет Рафшода на жилище прорицательницы мог оказаться куда более сильным ударом, чем Уинстон изначально предполагал, хотя прошло всего несколько дней.
Не спеша прогуливаясь по территории цирка, тут и там останавливаясь поболтать, Уинстон сообщил новости нескольким заинтересованным лицам, которые после передадут их всем, кому нужно знать. С исчезновением шара из рук Шелис два самых зорких и пытливых глаза ослепли. Но пытливые глаза никогда полностью не закрываются… Об этом ни на миг нельзя забывать.
* * *
Джейми нашел Стива в шатре шоу уродов, где тот с веселым видом притворялся, что поглощен уборкой пустых клеток, пока их обитатели вышли наружу поразмяться. Стив с такой легкостью приспособился к новым обстоятельствам, что Джейми поймал себя на мысли, что почти восхищается этим парнем.
– Чувак, вот это жизнь! – начал Стив, когда Джейми сел, прислонившись спиной к стеклянной стенке аквариума. – Ты карликов знаешь? Я сегодня ужинаю с одной из их девчонок. Зовут ее Лоретта. Мы познакомились, когда я смазывал шестеренки на колесе обозрения.
Джейми посмотрел на него, не веря своим ушам.
– Что они означают? – переспросил Уинстон. – Работы за пределами цирка. Там, откуда мы появились. Прежде чем оказались здесь.
* * *
У себя в спальне Джей-Джей гадал, как бы Джейми отреагировал на события минувшего дня. Для них обоих это был большой день, они ходили по минному полю, так сказать… Вот черт, Джей-Джей несколько раз подводил их обоих к грани гибели.
«Сделаю парню одолжение, – подумал Джей-Джей. – Оставлю грим на лице. Да, он мне еще спасибо за это скажет».
С этой мыслью клоун Джей-Джей улегся спать. Но его великодушный жест напрочь испортили подушка и простыня. В цирке снятся красочные и яркие сны: пока он метался, ворочался и потел во сне, краска с его лица стерлась всего за пару часов.
Глава 14. Утро следующего дня
Джейми проснулся.
Его руки, казалось, двигались сами по себе, когда, дрожа, потянулись к маленькому бархатному кисету. Как только он шевельнулся, его накрыло болью, и первой мыслью за утро было: эта боль прикончит его.
Медленные, осторожные движения. Чуть поторопишься – рассыплешь порошок, и все начнется снова. Он отсыпал немного в керамическую мисочку, потом чиркнул спичкой и заставил руку не трястись, пока крупинки не растаяли в серебристую жидкость. Он прохрипел:
– Пусть боль исчезнет.
После чего залпом проглотил жидкость и рухнул на постель. Наверное, это было прикосновение благословенных рук, он вздохнул и поблагодарил Господа, наслаждаясь чувством того, что он снова цел, что ни один нерв больше не похож на оголенный провод.
Пока медленно текли минуты, его мозг приходил в себя ото сна. Возникали мысли и смутные воспоминания о прошедшем дне, когда его телом управлял кто-то чужой. В его голове прокручивались мысли, становившиеся уже привычными после пробуждения: «Это не может происходить, но происходит. Это невозможно, но я же здесь. Я не контролирую себя значительную часть времени. Мною правит какой-то псих, и я полностью в его руках. Если ему захочется меня прикончить, я не смогу ему помешать. Я напал на акробатов. Я украл чужую вещь, и если ее обнаружат у меня, то это станет мне смертным приговором. Во мне живет какой-то психопат, который управляет мной и жаждет чьей-то крови, и лишь вопрос времени, пока он поймет, что крови он жаждет именно моей».
Потом он вспомнил о гибели девяти проходимцев, которые для кого-то были людьми. С подавленным ужасом Джейми осознал, что он – Джей-Джей – ни на мгновение об этом не задумался. Ни на миг.
– Ох, блин, – прошептал Джейми.
Теперь каждый раз, когда он наносит грим и отдается во власть этого безумца, утро будет именно таким.
И что дальше? Что он может со всем этим поделать? Ответ, похоже, лежал на поверхности: он не имел ни малейшего понятия. Но ведь должно же быть хоть что-то? Должен существовать какой-то выход отсюда.
Разумеется, если он найдет выход, то потом они найдут его. Как в последний раз. Проследят за ним до работы, прокрадутся к нему в спальню поздней ночью, станут везде его преследовать. Они вернут его обратно или убьют. Он застрял здесь, и лучше с этим смириться и привыкать. Никто там, в реальном мире, не сможет ему помочь, ему даже там не поверят. Осознание, что все это правда, заставило его расплакаться, уткнувшись лицом в подушку, словно прячущий голову в песок страус. Он услышал, как к нему в комнату кто-то вошел. Это оказался Уинстон.
Старый клоун вздохнул, присаживаясь на край постели.
– Не переживай ты так, сынок, – тихо проговорил он. – Все у тебя образуется.
Человеческий голос, несший столь желаемое утешение, вызвал в Джейми такой порыв благодарности, что он бросился старику на шею. Уинстон обнял его и вытер ему щеки носовым платком.
– Тсс, – произнес он. – Все образуется.
– Грязное дело – эти представления, – продолжил Уинстон, когда Джейми немного успокоился. – Очень грязное. Ты бы никогда не поверил в то, какой мерзостью мы занимаемся, даже если бы я тебе и рассказал.
– Я бы, наверное, внимательно вас выслушал, – ответил Джейми, вытирая со щек слезы.
– Да уж, не сомневаюсь. Со временем сам все узнаешь. Я не тороплюсь тебе все рассказывать. И не переживай из-за штанов Гонко. Я сделал это не для того, чтобы тебя шантажировать. Я просто перестраховался в делах с Джей-Джеем, вот и все. Я не позволю ему носиться повсюду с желанием навредить кому-нибудь. Он не очень-то предсказуем. Похоже, ему нравится смотреть, как страдают другие.
Джейми кивнул и вздохнул.
– Выходит, все вот так? И я здесь в западне до самой смерти?
Уинстон помедлил с ответом.
– Возможно. А… может, и нет.
Джейми моргнул, ухватился за эти слова, и тут осознал, что вцепился в руку Уинстона.
– Так значит, отсюда есть выход? Какой?
Но Уинстон, похоже, не очень хотел вдаваться в подробности. Он почесал в затылке, потом скривился, подался вперед и прошептал:
– Слушай. Я скажу тебе одну вещь, всего одно слово. Пока что оно не имеет никакого смысла, но, когда придет время, ты все поймешь. Это слово – «свобода». Больше меня о нем не спрашивай, не теперь, когда я не знаю, что ты скажешь или натворишь, когда намажешь лицо гримом.
– Я больше его не намажу, – ответил Джейми. – Никогда.
– Тебе придется, – возразил Уинстон.
– Нет.
– Да. Придется. Ты почти не знаешь, что здесь где, чтобы справиться в одного. Ты не можешь вести себя так, как Джей-Джей, когда ты Джейми. А не будешь как он – тебя сожрут. Они бы тебя прикончили, чисто случайно, но от подобных случайностей тебя защищает краска. И ты бы раскололся. Я слишком хорошо это знаю. Ты думаешь, что сможешь смотреть в глаза Курту Пайло так же, как Джей-Джей? Как Джей-Джей, который слишком глуп, чтобы кого-то бояться?
Джейми побледнел, когда вспомнил о том, как Джей-Джея знакомили с Куртом, и вздрогнул.
– Нет, по-моему, не смогу.
Уинстон кивнул.
– Просто запомни одно слово. Свобода. Мне кажется, очень скоро ты поймешь, о чем я. А когда ты становишься Джей-Джеем, помни о штанах и о том, что Гонко хотел бы с тобой сделать. Только когда становишься Джей-Джеем.
Уинстон вышел.
* * *
Уинстона ждали личные дела. Настолько личные, что братья Пайло могли бы сварить его заживо, разрезать на кусочки и пропустить через мясорубку, узнай они об этих делах. Если бы повезло, он бы пополнил собой экспонаты Паноптикума. А если нет, то манипулятор материей получил бы полную свободу действий, и тот превратил бы его в нечто, неспособное умереть, а обреченное лишь страдать. Но тайну свою Уинстон хранил уже очень долго.
Ранним утром почти весь цирк еще спал – на следующий день после представления дела обычно шли очень вяло. Уинстон не спеша шагал по главной улице, мимо хижины предсказательницы и шатра акробатов. Немногочисленные служители уже встали и принялись мыть свои лотки и заставлять их всякими безделушками. Большинство из них отводили от него взгляд, привычно опасаясь клоунов.
Девять погибших проходимцев. В другом, том мире это вызвало бы скандал. Уинстон вздохнул с печалью, объявшей все его существо. Он хорошо знал, насколько дешево здесь ценится человеческая жизнь, и цирк неустанно ему об этом напоминал.
Он подошел к шатру, где размещался Паноптикум, уверенный в том, что его не заметили никакие внимательные глаза, и в том, что пытливые умы не задумывались над тем, почему он проводит так много времени за болтовней с Фишбоем. Ни тот ни другой не давали повода для подобных размышлений, они вели себя осторожно. Внутри шатра Фишбой разговаривал с отрубленной головой, известной друзьям под именем Наггет. Йети разрешили выйти на улицу, чтобы пощипать траву у забора: она помогала заживлению жутких порезов на деснах после шоу с поеданием стекла.
– Уинстон! – воскликнул Фишбой, спеша ему навстречу и дружески хлопнув его по плечу. Они поболтали о погоде, о вчерашних представлениях, просто о пустяках, чтобы усыпить интерес любопытствующих ушей. Через несколько минут Уинстон понизил голос:
– А наше представление вчера вечером?.. – и закончил вопрос, вздернув бровь.
Фишбой ответил одними глазами, тонкими щелками, широко разнесенными на лице. «Нет, это не наших рук дело», – ответил его взгляд.
Уинстон кивнул.
– А я так и не думал. Просто хотелось убедиться. У меня ведь для тебя новости.
Фишбой наклонился поближе, и это движение заставило бы непривычного к его облику человека отшатнуться. Уинстон прошептал:
– Я оказался прав насчет шара Шелис. Он в комнате у новичка, у Джей-Джея. Завернут в наволочку. Более того, Джордж знает, что шар пропал!
При этих словах Фишбой вздернул брови. «Ты уверен?» – спросило его лицо, выражения которого Уинстон уже научился разбирать.
Уинстон кивнул.
– Шар в надежном месте. Был применен порошок… чтобы прятать от нее шар.
Фишбой кивнул, и кивок его указывал, что он использует свои запасы для той же цели. Уинстон не очень хорошо понимал язык его тела, чтобы это уловить, но решил, что Фишбой именно об этом, и предположил, что заинтересованные стороны предпримут подобные меры предосторожности. «Пусть секреты Джей-Джея останутся тайной», – вот и все, что им нужно сказать, а если десять из них защитят тайну от штучек предсказательницы, хрустальный шар останется в надежном месте, куда его положил Джей-Джей.
Они закончили встречу трепотней о пустяках, и Уинстон ушел. Он радовался тому, что от его глаз почти ничто не ускользало… Без их помощи он бы этим утром не заметил округлую выпуклость в ногах постели Джейми, подтверждавшую все подозрения, возникшие прошлым вечером. Рафшод сказал: «Мы просто заглянем в…»; эти слова тоже не остались без внимания Уинстона. Его визит к Джейми, хотя и был из гуманных побуждений, подтвердил подозрения. Налет Рафшода на жилище прорицательницы мог оказаться куда более сильным ударом, чем Уинстон изначально предполагал, хотя прошло всего несколько дней.
Не спеша прогуливаясь по территории цирка, тут и там останавливаясь поболтать, Уинстон сообщил новости нескольким заинтересованным лицам, которые после передадут их всем, кому нужно знать. С исчезновением шара из рук Шелис два самых зорких и пытливых глаза ослепли. Но пытливые глаза никогда полностью не закрываются… Об этом ни на миг нельзя забывать.
* * *
Джейми нашел Стива в шатре шоу уродов, где тот с веселым видом притворялся, что поглощен уборкой пустых клеток, пока их обитатели вышли наружу поразмяться. Стив с такой легкостью приспособился к новым обстоятельствам, что Джейми поймал себя на мысли, что почти восхищается этим парнем.
– Чувак, вот это жизнь! – начал Стив, когда Джейми сел, прислонившись спиной к стеклянной стенке аквариума. – Ты карликов знаешь? Я сегодня ужинаю с одной из их девчонок. Зовут ее Лоретта. Мы познакомились, когда я смазывал шестеренки на колесе обозрения.
Джейми посмотрел на него, не веря своим ушам.