Цирк семьи Пайло

– Две минуты! – воскликнул первый с деланным сочувствием. – Просто потрясающе! Свен, что бы об этом сказал мистер Пайло?

– Не знаю. Может, он предложит беднягам немного передохнуть от своей работы и заняться чисткой цыганских сортиров, может, это поможет им сосредоточиться на своем шоу. Но, разумеется, спрашивать об этом надо его.

– Но они вряд ли произведут на него впечатление, Свен, или как?

– Не думаю, Рэндольф, ни малейшего впечатления.

Несколькими мгновениями раньше Гонко почти рвался в драку, но, похоже, разгромная критика их выступления сильно его уязвила.

– Свали к хренам! – прорычал он, держа нож в дрожавшей от ярости руке.

– О, туше! – воскликнул стоявший ближе к ним акробат. – Конечно, к херам и свалим! Вот почему я вызываю тебя на словесную баталию, Гонко. Ты такой утонченный, это что-то! Таких, как ты, больше не встретишь.

Быстрый, как змея, Гонко бросился на говорившего акробата, но тот увернулся от него в изящном пируэте. Джейми вздрогнул, уверенный в том, что сейчас начнется драка. Но нет – Гонко отступил, снова поигрывая ножом, а акробаты, похоже, решили, что инцидент исчерпан. Они удалились, презрительно улыбаясь, отпуская вслед клоунам новые оскорбления.

– Пидоры! – рявкнул на них Гонко.

Акробаты остановились и обернулись.

– Как он нас назвал?

– Пидорами, вот как!

– Опять туше. Знаешь поговорку: мужчина, который пользует мужчин, – мужчина вдвойне?

– Вот это я как раз собирался ему сказать.

– По крайней мере, мы знаем, кто сверху.

Они рассмеялись и неспешно скрылись из виду. Дупи повернулся к Гонко и заявил:

– Не нравятся мне эти парни, Гонко. Не нравятся!

– Может, тогда ты сможешь убедить своего братца, чтобы он не срывал нам представление, – ответил Гонко. – Вот тогда, Дупс, у нас будет полный шатер смеха, а у них против нас – ничего. Понятно? Это тебе не такая уж сложная наука.

Гонко сунул нож обратно в карман.

– И, – добавил он, – к твоему сведению, если бы я хотел подрезать этого ублюдка, то обязательно бы подрезал. Но из-за того, как вы, говнюки ленивые, сегодня работали на арене, я бы никак на вас не положился, дойди дело до драки.

Он провел их в шатер. Гоши протопал прямиком сквозь холщовый полог в другом конце комнаты, ведущий в какие-то скрытые местечки. Остальные клоуны повалились на диваны, придвинутые к стенам. Джейми таращился на освещенный фонарем беспорядок, похожий на игровую комнату для великовозрастных детишек. Везде валялись коробки с реквизитом, клоунские штаны и кучи безделушек. Он узнал рыцарские доспехи с похабными рисунками цветными карандашами. У противоположной стены стояли статуи богов племен Амазонки, прислоненные друг к дружке в похотливых позах. В рот одной из них кто-то вставил резинового цыпленка.

Его взгляд упал на мешок для трупа, в котором он проснулся утром.

– И как тебе это понравилось, Джей-Джей? – спросил Гонко, хлопнув его по спине. – Удобно там? Ха-ха! Проснись и пой, мой дорогой! Итак, Джей-Джей, это наше личное пространство. Сюда никто не заходит без нашего согласия. А если и зайдет, мы можем сделать с ним что захотим, даже если цирку наутро срочно придется искать замену. Сечешь? Лучше помнить, что это относится ко всем остальным тоже, так что ходи осторожно. Цыгане приносят нам жратву в девять, в час и в шесть. Размякшие хот-доги или лапшу, у которой вкус как у соленого пластика. Когда это надоедает, есть еще засахаренные яблоки и газировка. – Гонко сплюнул и пробормотал: – Да, жратва – не самое лучшее в цирке. Так вот, у каждого из нас в задней части шатра есть логово. Выступления случаются когда как, иногда два дня подряд, иногда неделями ничего. Все зависит от того, какие представления идут снаружи. Конкуренция, соображаешь? Вот здесь мы репетируем.

Он указал на участок пола, не заваленный хламом.

– Понял, – ответил Джейми. – Эм-м, я не совсем уверен, как бы это выразить…

– Ты среди друзей, мой юный Джей-Джей, – подбодрил его Гонко. – Говори откровенно, не стесняйся.

Джейми сделал глубокий вдох:

– Кто вы такие, ребята? Что вы за люди? Что я здесь делаю? Что, черт подери, происходит?

Гонко впился в него прищуренными глазами.

– Ты по-прежнему хочешь все это знать? – Джейми замялся в поисках ответа. – Прекрасно, – продолжил Гонко. – Идем со мной. Мы заглянем к прорицательнице и получим ответы. Вперед, юный Джей-Джей и папа Гонко.





* * *


Гонко вел его темными тропинками. Теперь карлики разбились на группки, сидели на корточках и играли в кости или устроились на крышах с бутылками в руках, осыпая друг друга ругательствами. Парочка их сцепилась из-за чего-то, похожего на кость от окорока. Один из драчунов рухнул прямо перед Гонко, который пнул его, словно футбольный мяч, даже не сбавляя шага. Карлик подлетел метра на два в воздух и врезался в дверь цыганского жилища. Дверь открылась, из-за нее высунулась рука, схватила карлика за волосы и втащила внутрь. О том, что там происходило, свидетельствовали вой и звуки ударов. Остальные карлики замолкли, глядели вслед Гонко со скрытой злобой. Тот, похоже, не замечал их.

Они подошли к хижине Шелис, хотя Джейми с трудом узнавал ее по смутным воспоминаниям минувшего дня. Знакомым показалось лишь позвякивание блестящего занавеса. Запах ладана все еще чувствовался, но гораздо слабее. Чуть позади хижины стоял большой белый фургон, вероятно, дом прорицательницы. Везде горел свет. Гонко подошел к хижине и ударил по стене ботинком. Чья-то рука раздвинула занавес, и показалась смуглая красивая женщина с живыми и игривыми глазами, хоть на мгновение она и нахмурилась.

– Смотрите, кто пришел, – сказала она. – Очень миленький, Гонко. Почему ты мне не сказал, что это твой новичок?

Гонко вздернул брови.


– Тебе-то что за дело?

Он протиснулся мимо нее и уселся на деревянный ящик, косясь на Шелис, смотревшую на него ледяным взором.

– Я гадала ему, – ответила она. – Словно он из проходимцев. Сам знаешь. И он мне сопротивлялся. Это могло очень плохо кончиться. Ты мог потерять своего человечка. Вот поэтому-то мне и нужно все знать.

– Ой, оставь меня в покое, – отмахнулся Гонко, хотя теперь он выглядел чуть развеселившимся. – Каковы были его шансы оказаться здесь?

Шелис обнажила ровные зубы.

– Довольно приличные, как выясняется.

Гонко пожал плечами.

– Да ладно, ерунда, я думал, что ты это предвидела со всеми твоими сверхъестественными силами и прочим.

– Я предвижу, что этого не повторится, – ответила Шелис, – потому что я рассказала об этом Курту.

Гонко вскочил на ноги, похоже, готовый вот-вот ударить ее.

– Ах ты гребаная стерва!

Она улыбнулась и шагнула к нему, сверкая темными глазами.

– Ну-ну, успокойся, прелесть моя. Уж тебе ли этого не знать. Веди себя прилично.

Гонко провел рукой по лицу, пальцы у него дрожали.

– Мы позже об этом потолкуем, – произнес он. – А пока что Джей-Джею нужны ответы на кое-какие вопросы.

Шелис взглянула на Джейми.

– Как обычно?

– Да, как обычно, – отозвался Гонко. – Кто вы, зачем я здесь, что происходит, мамочка, мне страшно, бла-бла-бла. – Гонко врезал башмаком по ящику, выломав из него дощечку. – Нет, правда, спасибо, что стукнула на меня, гребаная… Теперь мне разбираться с двумя геморроями.

Он вылетел из хижины, громко звякнув бусинами. Шелис посмотрела ему вслед, пробормотала что-то себе под нос и повернулась к Джейми.

– Итак, ты хочешь знать, почему ты оказался здесь и почему ты должен остаться. Ты хочешь знать, кто мы и чем занимаемся. Верно?

Джейми кивнул.

– Думаю, что для начала – да. Потом, может быть, вы скажете мне, как вызвать такси, чтобы добраться домой. Даю слово не подавать ни на кого в суд. Подпишу письменное обязательство. Что скажете?

– Думаю, ты поймешь, что эта часть нас не очень тревожит, – ответила она.

Шелис села за хрустальный шар и сняла с него чехол, потом несколько мгновений молча глядела на него.

– Изложу тебе все следующим образом, – продолжила она. – Строго говоря, ты больше не находишься в реальном мире, Джейми. Хотя, разумеется, он не очень далеко. Ты здесь потому, что тебе дали еще один шанс. Понимаешь, тебе было суждено умереть молодым, а до этого влачить жалкое существование.

Джейми потер уголки глаз.

– А почему вы в этом так уверены?

– Потому что ты здесь, – ответила она. – Никто не попадает сюда, если ему не уготован такой конец. Все здесь спасены от смерти. Вот поэтому-то они и остаются. Они кое-чем обязаны цирку – ты, я и все остальные. Лучше ли нам здесь? Не могу тебе сказать… Я никогда не умирала. Но могу тебе показать, какой бы стала твоя жизнь, если бы мы тебя не нашли.

Она смерила его оценивающим взглядом.

– В мире существует магия, Джейми. Сегодня ты увидел достаточно, чтобы в этом убедиться. Магия существует, она – редкость, но почти вся она сосредоточена здесь, в этих шатрах. Ею насыщен воздух, которым ты дышишь. Понимаешь? Ты ощутил ее сегодня, разве нет? Как цирк своим дыханием и своей волей наполняет твои легкие?

Джейми не смог ей ответить. Шелис кивнула и продолжила:

– Магия здесь не случайно. В реальном мире ей небезопасно. И нам тоже. И клоуны в мудрости своей заметили в тебе что-то, что могут использовать, что может пригодиться представлению. Тебе повезло.

Она провела пальцем по округлой поверхности шара и сказала:

– Гляди.

Шар замерцал белым светом. Джейми вглядывался в свечение и вскоре смог различить силу. Внезапно он оказался внутри шара, как в немом телешоу. Перед ним открылась знакомая сцена: он у себя в спальне собирается на работу в клуб «Вентворт» и лихорадочно разыскивает носки и ботинки. Он размахивает руками, ругается и жалуется в никуда. Шелис сказала:

– Это ты месяц назад. Видишь ли, время раскрывает мне кое-какие свои тайны. Кусочек здесь, чуточку там, словно ветер играет занавеской на окне. Иногда, когда я его очень попрошу, оно показывает мне то, что мне нужно увидеть. Сейчас, если оно сделает одолжение, мы увидим, что бы сталось с тобой, Джейми, не перемести мы тебя к себе.

У Джейми отвисла челюсть, он впился глазами в хрустальный шар, зачарованный шелковисто шелестящим голосом предсказательницы. Он видел лишь себя, совершающего действия, обычные каждодневные, хотя казалось, что прошло уже немало лет. Глядя на себя, носящегося по комнате, отчаянно стремящегося не опоздать на работу, он вдруг четко и ясно осознал, что выглядит смешным: что за странная цель в жизни, как странно воспринимать ее на полном серьезе.