Чужой муж

Толкает коленом дверцу бардачка и выскакивает из Мерса. Я тут же с пробуксовкой газую. Выезжаю на дорогу и сразу закуриваю. Озноб бьет так, руки едва руль удерживают.

Избавился?.. Хорошо стало?.. Легче дышать?..

Какого хрена вообще в ту область своей засранной души полез? Единственный чистый уголок загадить решил?..

Мало дерьма вокруг и внутри?.. Крохотное светлое пятнышко в своих воспоминаниях грязью замазать надумал?

Не получится. Нельзя мне. Совсем сдохну тогда.

Домой приезжаю без настроения. Кивнув Ире, сразу иду в душ. Моюсь, трусы надеваю и шагаю в спальню.

— Где был?

— С Антохой встречался.

Сидя на пуфе у зеркала, жена смотрит на меня через отражение.

— Пил?

— Немного… Давай спать, Ириш… — бормочу, утыкаясь мордой в подушку.

— Когда-нибудь тебя лишат прав.

— Выкуплю.

— Или вообще посадят.

— Я не поменяюсь, Ир…

Замолкает сразу.

Мы не развелись. Смысл?.. Мне и так нормально.

Через две недели после исчезновения Саши в лаборатории мне сказали, что она уволилась.

Хреново было, конечно, но выбор ее я принял.

Биться и доказывать ей, что со временем я отмоюсь и сделаю все, чтобы она не испытывала отвращения ко мне?..А если не отмоюсь? Если прав Рус, говоря, что сломаю ее рано или поздно?

Спалить моей бабочке крылышки, чтобы не улетела от меня никогда?

Заманчиво, но нет. Пусть порхает от счастья и освещает улыбкой этот серый мир. Она рождена для этого.

Глава 46

Сложив покупки в сумку, прощаюсь с тетей Людой и выхожу из магазина. Останавливаюсь, чтобы подставить лицо майскому солнцу.

Боже. Неужели, наконец, лето пришло?.. Последний снег выпал аккурат на 9 мая, и мы уж думали, что весна плавно перейдет в осень.

Но нет, к середине месяца резко потеплело. Земля просохла, отогрелась и покрылась молодой зеленью.

Жмурясь, от бьющего в глаза солнечного света, довольно улыбаюсь.

— Сашка, привет! — слышу вдруг голос Ники.

— Ой… привет!

Пока подходит ко мне, быстро пробегается взглядом по моей фигуре. Губы складываются в скептичную улыбку.

— Как жизнь? Как дела?.. — смотрит на живот и со смехом добавляет, — пока не родила?

— Как видишь.

После того, как я съехала со съемной квартиры в промзоне, с Никой мы общались всего один раз. Она написала мне, чтобы узнать, не прихватила ли я ее крем для рук, когда вещи собирала.

Но потом мама рассказала, что Вероника тоже оттуда съехала. Даже, якобы, к Лехе и его матери. Больше новостей о ней не было.

— У тебя как дела? — интересуюсь я.

— Отлично.

— Рада за тебя! Как Леха?


— Тоже хорошо, работает… квартиру вместе снимаем… — проговаривает, ведя одним плечом и горделиво улыбаясь.

— Я думала, вы у мамы его живете.

— Да пошла она… стерва старая. Мы от нее съехали и судиться хотим, чтобы она долю в квартире на нас переписала.

— Ого! Ничего себе, какие у вас страсти кипят!

— Да ладно, мы… — съезжает взглядом с моего лица и останавливает его на моем животе, — о себе расскажи.

Инстинктивно рукой его закрываю.

— Когда рожать?

— В конце июля.

Показывая ей всем видом, что тороплюсь, поворачиваюсь в сторону дороги к дому. Ника тут же делает то же самое.

— Уже знаешь, кто будет?

Знаю, конечно, но вспыхнувший внутри протест не дает рассказать об этом. С беременностью я сильно изменилась. Восприятие внешних факторов притупилось. Мое внимание стало рассеянным. Я могу не слышать обращенную ко мне речь.

И со зрением словно тоже что-то случилось. Краски потеряли свою яркость, фокус стал избирательным. А вот инстинкты и интуиция, напротив, развились и достигли такого уровня, что теперь зачастую управляют моим сознанием.

— Нет, — качаю головой, — не знаю.

Перевесив сумку с продуктами на другую руку, начинаю двигаться по тропинке вдоль кирпичного забора. Ника идет рядом.

Не отстанет, пока не удовлетворит свое любопытство.

— А почему ты здесь живешь, а не в городе?

— Почему я в городе должна жить? Мой дом здесь.

— А отец ребенка в городе…

— У него нет отца, — пожимаю плечами, почувствовав вдруг приступ удушения.

Глубокий вдох, и все проходит.

— Расстались? — спрашивает, пытаясь заглянуть в лицо.

— Ага… Ник, ты разве не в магазин шла?

— Что такое, — усмехается бывшая подруга, — неприятно об этом говорить, да?..

— Есть вещи, которые не обсуждают с посторонними.

— А знаешь, почему неприятно, Сашка?.. Потому что сейчас ты понимаешь, что я была права.

Самое обидное, что так оно и есть. Права в каждом слове. И она, и Даня, который, узнав, что я вернулась домой и в подоле принесла, бесновался и давился злорадством.

— Ты думаешь, я тебе зла хотела? Нет, Шур, не хотела… Я знала, чем закончатся ваши отношения. Я ж волновалась за тебя…

— Не волнуйся, Вероника… У меня все прекрасно. Я ни о чем не жалею.

— Да все так говорят…

— Ну, пока?.. Рада была повидаться.

— Сашка… подожди!.. — берет меня за руку, — ну, что, ему вообще на ребенка плевать?

— Он не знает.

Ника резко останавливается. Я, обернувшись через плечо, продолжаю идти.

— Ну, ты и дура!

— Пока, Ник!

Молча качает головой, а когда я удаляюсь от нее на приличное расстояние, кричит вдогонку:

— А вообще, правильно, Сашка! Лучше одной, чем с кем попало!

Машу ей на прощание и сворачиваю в узкий проход между двух участков.