Чужие

Поглядывая время от времени на полковника Фалкерка, Беннелл сказал:

— Сначала вы должны немного узнать о них, о том, почему они вообще прилетели сюда. В корабле мы нашли виртуальную энциклопедию их вида — краткий курс культуры, биологии, психологии, — записанную на чем-то вроде видеодисков. Нам потребовалось недели две, чтобы найти проигрыватель, и еще месяц, чтобы научиться с ним обращаться. Устройство оказалось в рабочем состоянии, что удивительно, с учетом… Нет, пожалуй, не буду забегать вперед. Достаточно сказать, что мы все еще изучаем эти ценнейшие сведения. Материалы в высшей степени наглядные, объясняют очень многое, несмотря на языковой барьер, хотя диски понемногу обучают нас и языку. Те, кто работает над проектом, почти что чувствуют себя… братьями тех, кто построил этот корабль.

Полковник Фалкерк горько рассмеялся и насмешливо повторил:

— Братьями!

Доктор Беннелл недовольно посмотрел на него, потом продолжил:

— На перечисление того, что нам удалось узнать о них, уйдут недели. Достаточно сказать, что это невероятно древний вид исследователей космоса. К тому времени, как этот корабль покинул родной космодром, они уже нашли пять других разумных видов в других системах — не в своей.

— Пять! — Джинджер была поражена. — Даже если галактика полна жизни, это невероятно, с учетом огромных расстояний, которые нужно преодолеть, бескрайних просторов, которые нужно обследовать.

Доктор Беннелл кивнул:

— Но после создания аппарата для межзвездных полетов они явно решили, что их священный долг состоит в поисках других разумных существ. Это стало у них чем-то вроде религии. — Он покачал головой и вздохнул. — Нельзя быть уверенными, что мы поняли правильно, поскольку их великолепная энциклопедия дает более ясное представление о физических вещах, чем о философских теориях. Как мы полагаем, они считают себя слугами некоей верховной силы, сотворившей вселенную…

— Бога? — прервал его Брендан. — Вы хотите сказать, они считают себя слугами бога?

— Что-то вроде того, — подтвердил Беннелл. — Но они не распространяют никаких религиозных идей. Просто решили, что их священный долг — помогать разумным видам отыскивать друг друга, устанавливать связь между мыслящими существами, рассеянными на просторах вселенной.

— Связь, — зловеще проговорил Фалкерк и посмотрел на часы.

Генерал Альварадо, который медленно приближался к полковнику с правой стороны, оказался там, где Фалкерк мог краем глаза заметить его. Он сделал еще шаг.

Джинджер все острее ощущала подспудный антагонизм между Фалкерком, Беннеллом и Альварадо, хотя и не понимала до конца, в чем дело. Она подошла к Доминику и обняла его за талию.

— У них есть еще один дар для нас, — сказал Беннелл, хмуро поглядывая на полковника. — Это настолько древний вид, что они развили в себе некоторые способности, которые мы называем сверхъестественными. Способность исцелять. Телекинез. Кое-что еще. И научились… внедрять их в представителей разумных видов, которые не обладают ничем подобным.

— Внедрять? — спросил Доминик. — Каким образом?

— Мы не совсем понимаем, — ответил Беннелл. — Но они каким-то образом могут передавать эти способности другим и явно сделали это с вами. Теперь и вы можете делиться своими новообретенными способностями.

— Делиться способностями? — недоуменно проговорил Джек. — Вы хотите сказать, что Доминик и Брендан могут поделиться с нами… с кем угодно… тем, что имеют?

— Со мной это уже случилось, — сказал Брендан. — Джинджер, Доминик, Джек, вы пока не знаете об известии, которое отец Вайкезик сообщил Паркеру. Те двое, которых я исцелил в Чикаго, — Эмми и Уинтон — теперь обладают такими же способностями.

— Новые источники заразы, — мрачно произнес Фалкерк.

— Раз Брендан исцелил меня, — сказал Паркер, — у меня, видимо, тоже появятся эти способности, рано или поздно.

— Не думаю, что передача происходит только при исцелении, — заметил Брендан. — Просто при таком тесном контакте это проявляется сильнее. Вы не только восстанавливаете поврежденные ткани человека, которого исцеляете, но и передаете ему свои способности.

Мысли Джинджер метались. Эта новость потрясала все основы бытия в не меньшей степени, чем существование космического корабля.

— Вы хотите сказать… Боже мой… хотите сказать, они прилетели, чтобы помочь нам эволюционировать в новый вид? И эволюция уже началась?

— Да, похоже, так и есть, — согласился Беннелл.

Лиленд Фалкерк посмотрел на часы и сказал:

— Прошу вас… Этот маскарад становится утомительным.

— Какой маскарад? — спросила Фей Блок. — Что за глупости, полковник? Нам сказали, что вы считаете, будто в нас кто-то вселился. Бред какой-то. Как такая безумная мысль могла прийти вам в голову?

— Избавьте меня от этого спектакля, — сказал Фалкерк. — Вы все делаете вид, будто ничего не знаете. А на самом деле знаете всё. Ни один из вас больше не является человеком. Вами овладели другие существа, а эта демонстрация невинности — сплошное представление, устроенное, чтобы я пощадил вас. Но ничего не выйдет. Слишком поздно.

Испытывая отвращение к ауре безумия, которую излучал Фалкерк, Джинджер снова обратилась к Беннеллу:

— А что это за разговоры о заразе и завладении?

— Это заблуждение, — сказал Беннелл, отходя влево.

Джинджер поняла, что он отвлекает внимание полковника от Альварадо, — у генерала появлялось больше шансов не попасть в поле зрения Фалкерка.

— Заблуждение, — повторил Беннелл. — Или, скорее, пример типичной для человечества ксенофобии — ненависти и подозрительности к чужим, ко всем, кто не похож на нас. Когда мы стали просматривать те видеодиски, когда узнали о желании этих инопланетян передать свои способности другим видам, то, похоже, неправильно истолковали увиденное. Поначалу мы решили, что они вселяются в тех, кого изменили, загружают инопланетное сознание в мозг человека. Думаю, эта паранойя вполне объяснима после стольких романов и фильмов ужасов. Мы подумали, что имеем дело с цивилизацией паразитов. Но эта ошибка быстро развеялась, когда мы просмотрели другие диски и смогли разобраться в разных тонкостях. Теперь мы знаем, что ошибались.

— Мне это неизвестно, — произнес Фалкерк. — Я считаю, вы все заразились, а потом по наущению этих существ начали преуменьшать опасность. Или… или диски были всего лишь орудием пропаганды. Содержали ложь.

— Нет, — возразил Беннелл. — Во-первых, я не думаю, что эти существа способны лгать. Во-вторых, если они так легко могли нас захватить, им не потребовалась бы никакая пропаганда. И уж совершенно точно они не привезли бы с собой энциклопедию, где сказано, что они хотят нас изменить.

Джинджер обратила внимание, что Брендан Кронин следит за разговором с гораздо большим интересом, чем остальные. Теперь он сказал:


— Я знаю, религиозная метафора, может быть, не совсем уместна… Но если они считают, что прибыли сюда как слуги Господа… и пришли, чтобы вручить нам такие чудесные дары, то это почти что ангелы и архангелы, посланные к нам с особым благословением.

Фалкерк резко рассмеялся:

— Это же абсурд, Кронин! Неужели ты думаешь, что меня проберет религиозная чепуха? Меня? Даже будь я религиозным фанатиком, как мои родители, гниющие в земле, я бы не принял этих существ за ангелов. Ангел, чье лицо напоминает ведро с червями?

— С червями? О чем это он? — спросил Брендан у Беннелла.

— Они сильно отличаются от нас, — объяснил ученый. — Да, у них по две руки и ноги, как у нас. Шесть пальцев на руке, а не пять. Но на этом внешнее сходство заканчивается. Поначалу они вызывают отвращение, и это еще мягко сказано. Но со временем начинаешь понимать, что в них есть своя, особенная красота.

— Особенная красота! — Фалкерк презрительно фыркнул. — Монстры — вот кто они такие, и могут быть красивыми только в глазах других монстров. А значит, я прав, Беннелл.

Разозлившись, Джинджер сделала несколько шагов к Фалкерку, хотя тот держал в руках автомат.

— Вы идиот! — сказала она. — Разве важно, как они выглядят? Главное — что они собой представляют. Это явно существа, глубоко преданные своей цели, благородной цели. Хотя у них совсем другая внешность, сходство между нами сильнее различий. Мой отец всегда говорил, что от животных мы отличаемся не только наличием разума — нам свойственны мужество, любовь, дружба, сострадание и участие. Вы понимаете, какое мужество потребовалось от них, чтобы отправиться в бог знает какую даль, за миллиарды миль? Им, как и нам, присуще мужество. А любовь, дружба? И это у них наверняка есть. Иначе они не смогли бы построить цивилизацию, которая дотянулась до звезд. Без любви и дружбы нет причин что-то строить. Сочувствие? Они решили поднять другие разумные виды на более высокую ступень развития. Конечно, для этого необходимо сочувствие. А сострадание? Да разве это не очевидно? Они сострадают нашему страху и одиночеству, тому ужасу, который мы испытываем, думая, что блуждаем в лишенной смысла вселенной. Их сострадание настолько сильно, что они отправляются в эти невероятные путешествия с одной только надеждой встретить нас, принести нам известие, что мы не одни. — Она вдруг поняла, что ее гнев направлен не столько против Фалкерка, сколько против жуткой слепоты человечества, нередко пускавшей его по спирали самоуничтожения. — Посмотрите на меня, — сказала она полковнику. — Я еврейка. Некоторые говорят, что я не такая, как они, что я хуже их, даже опасна. Распускают истории о том, что евреи пьют кровь христианских младенцев, — находятся невежды, которые верят в эту чушь. Есть ли разница между этим болезненным антисемитизмом и вашей упрямой верой в то, что эти существа собрались выпить нашу кровь, несмотря на все свидетельства обратного? Отпустите уже нас, бога ради. Избавьтесь от своей бесконечной ненависти. Избавьтесь сейчас. В нашей судьбе нет места для ненависти.

— Браво! — язвительно похвалил ее Фалкерк. — Замечательная речь. — С этими словами полковник навел автомат на генерала Альварадо. — Не вздумайте доставать пистолет, генерал. Насколько я понимаю, он при вас. Я не позволю себя пристрелить. Я хочу умереть в славном пламени.

— В пламени? — переспросил Беннелл.

Фалкерк ухмыльнулся:

— Именно, доктор. В славном пламени, которое поглотит нас всех и спасет мир от этой заразы.

— Боже милостивый! — воскликнул Беннелл. — Поэтому вы и не привели своих бойцов. Хотели принести в жертву ровно столько людей, сколько нужно. Боб, — обратился он к Альварадо, — этот сумасшедший урод взял ядерные бомбы.

Джинджер поняла, что они с Альварадо испытывают одни и те же чувства: его лицо мгновенно перекосилось и посерело.

— Две портативные бомбы, — сказал Фалкерк. — Одна прямо здесь, за дверью. Другая — в главной пещере, этажом ниже. — Он посмотрел на часы. — Не пройдет и трех минут, как мы превратимся в пар. У вас даже нет времени, чтобы изменить меня. Как долго один из нас будет превращаться в одного из вас? Уж не три минуты, думаю.

Вдруг какая-то сила отобрала автомат у Фалкерка, словно оружие ожило и отправилось в полет, освободившись от его хватки так энергично, что порезало ему пальцы и сорвало несколько ногтей. В тот же миг вскрикнул лейтенант Хорнер — автомат вырвался из его рук так же внезапно и с такой же силой. Джинджер увидела, что оба автомата закружились в воздухе, а потом упали на пол — один у ног Эрни Блока, другой рядом с Джеком Твистом. Тот и другой мгновенно подняли оружие и взяли под прицел Фалкерка и Хорнера.

— Ты? — недоуменно спросила Джинджер у Доминика.

— Я… Думаю, это я, — сказал он. — Я… я не знал, что смогу, пока не сделал. Так же, как с исцелениями Брендана.

— Но это не имеет значения. Фалкерк сказал, три минуты, — ошарашенно проговорил доктор Беннелл.

— Две, — сказал Фалкерк. Он счастливо улыбался, нежно держа одну кровоточащую руку в другой. — Теперь уже две.

— Портативные бомбы невозможно обезвредить, — сказал Альварадо.

Доминик рванулся с места и крикнул на бегу:

— Брендан, займись той, которая за дверью! Я лечу вниз!

— Их невозможно обезвредить! — повторил Альварадо.



Брендан опустился на колени рядом с ядерным устройством и поморщился, увидев, сколько времени осталось. Одна минута тридцать три секунды. 1:33.

Он не знал, что делать. Он исцелил троих, всё так, поднял со стола несколько перечниц, и те крутились в воздухе, а еще он создал свет из ничего. Но он помнил, как перечницы отказались его слушаться, как стулья подскочили к потолку кафе. Брендан понимал: одно неверное движение при обращении с детонатором — и его не спасут никакие сверхчеловеческие силы.

1:26.

Остальные вышли из пещеры, где покоился корабль, и окружили его. Фалкерк и Хорнер остались под охраной, хотя у них не было причин возвращать себе оружие. Они верили в то, что бомба сработает.

1:11.

— Если я разобью детонатор, — обратился Брендан к Альварадо, — растолку его в крошку, это…

— Нет, — сказал генерал. — Если вы попытаетесь уничтожить детонатор, когда механизм приведен в действие, бомба взорвется автоматически.

1:03.

Фей опустилась на колени рядом с Бренданом:

— Заставь его просто выскочить из этой чертовой бомбы, Брендан. Так же, как Доминик вырвал оружие из их рук.

На часах детонатора мелькали цифры. Брендан попытался представить себе, как тот — в собранном виде — выскакивает из бомбы.

Ничего не случилось.

Пятьдесят четыре секунды.