Чужие
Часть 51 из 97 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В кризисной ситуации инкассаторам, согласно инструкции, полагалось оставаться в безопасном салоне — машина имела стальные двери и пуленепробиваемые стекла. Но они слишком поздно выключили обогреватель и вентилятор и теперь задыхались в салоне, наполненном ядовитым газом. Они открыли дверные замки, распахнули дверцы и вывалились из салона на холодный зимний воздух, хрипя и кашляя.
Несмотря на ослепляющий, удушающий газ, водитель сумел вытащить пистолет. Стоя на коленях, хрипя, смаргивая слезы с глаз и щурясь, он пытался отыскать цель.
Джек выбил оружие из руки водителя, ухватил его за куртку, поволок к фургону, пристегнул наручником к защитной дуге переднего бампера.
Бранч Поллард после снайперского выстрела, пробившего правую переднюю покрышку машины, бросился вниз по склону холма. Теперь он пристегнул наручником второго инкассатора, с другой стороны бампера.
Оба пытались проморгаться, чтобы разглядеть лица налетчиков, — тщетно, потому что нападавшие надели балаклавы. Оставив надежно пристегнутых инкассаторов, Джек и Поллард перебежали к задней дверце фургона: они спешили, хотя и не опасались появления других машин на пустынной дороге. До конца операции здесь не должен был проехать никто. Как только «гардмастер» выехал на равнину, еще два члена их команды, Харт и Додд, перегородили дорогу угнанными фургонами, перекрашенными и переоборудованными так, чтобы походить на служебные машины Дорожного департамента. Додд и Харт разворачивали всех, рассказывая историю о перевернувшемся бензовозе, а внушительно мигающие проблесковые маячки на крышах и ограждения на обочинах подкрепляли их слова.
Ювелирная работа.
Когда Джек и Поллард подбежали к задней дверце машины, там уже орудовал Чэд Зепп. В свете аккумуляторной лампы, закрепленной на кузове с помощью магнита, Зепп откручивал щиток, закрывавший запорный механизм на дверях багажного отделения.
У них была взрывчатка, но попытка вскрыть с ее помощью надежный «гардмастер» могла привести к расплавлению стопорных штифтов и еще больше затруднить доступ к «горшочку с медом». Поэтому взрывчатку оставили на крайний случай — если не удастся взломать замок иным способом.
Более старые бронированные автомобили имели замки, отпиравшиеся одним или двумя ключами или при помощи комбинации цифр на диске. Но Джек и его подельники имели дело с новой машиной, оснащенной по последнему слову техники. Этот замок открывался и закрывался последовательным нажатием цифр на пульте, по размеру и внешнему виду выглядевшем как десятикнопочная панель телефона с тональным набором. Для активации замка охранник закрывал дверцы и вводил среднюю цифру трехзначного кода, а для деактивации замка — три цифры в определенном порядке. Код менялся каждое утро, и его знал только водитель.
Всего насчитывалась тысяча возможных комбинаций трех цифр. Введение каждой из них, с ожиданием принятия или отказа, занимало от четырех до пяти секунд: они бы потратили не меньше часа с четвертью, чтобы опробовать каждую. Слишком рискованно.
Чэд Зепп снял щиток с замка. Открылась часть механизма между кнопками и за ними.
На плече Зеппа висел портативный аккумуляторный компьютер, умевший взламывать схемы электронных замков и тревожных устройств и называвшийся СЛИКС — система лазерной интервенции компьютерного стандарта. Он предназначался только для сотрудников военных и разведывательных агентств, которые имели соответствующий допуск, и в свободную продажу не поступал. Незаконное владение СЛИКСом считалось преступлением, согласно Закону о национальной обороне. Чтобы обзавестись им, Джеку пришлось съездить в Мехико и заплатить двадцать тысяч долларов подпольному дилеру, имевшему связи с фирмой-производителем.
Зепп отстегнул компьютер и разместил его так, чтобы все трое — он, Джек и Поллард — могли видеть пока еще темный четырехдюймовый дисплей. СЛИКС был снабжен тремя пазами для телескопических щупов. Джек вытащил первый из них, который соединялся с двухфутовым одножильным проводом и походил на стальной термометр с медным кончиком, пригляделся к частично обнаженным внутренностям электронного замка, осторожно вставил тоненький щуп между двумя первыми кнопками, коснулся им точки в основании кнопки с цифрой 1. Экран остался темным. Он перенес щуп к кнопке с цифрой 2, потом к следующей. Ничего. Но когда он коснулся основания кнопки с цифрой 4, на экране появилось бледно-зеленое слово «ТОК» и вместе с ним — цифры, показывавшие силу тока в контакте.
Это означало, что средняя цифра кода, открывающего замок, — 4. Загрузив мешки с деньгами и чеками в багажное отделение на последней точке маршрута, водитель нажимал «4» и активировал замок. Контактная точка этой кнопки должна была оставаться активированной до введения всего кода, который отопрет дверцу.
Теперь, когда им оставалось найти только первую и последнюю цифры, число комбинаций сократилось с тысячи до сотни.
Игнорируя воющий ветер, Джек извлек из СЛИКСа другой щуп, который тоже имел двухфутовый электрошнур, но походил на акварельную кисточку с единственной щетинкой. Жесткая щетинка светилась и была толще лески прочностью в шестьдесят фунтов, но в то же время поразительно гибкой. Джек сунул щетинку в щелку у кнопки с цифрой 1 и посмотрел на экран компьютера: ничего. Он стал передвигать щетинку от одной кнопки к другой. Наконец экран моргнул и показал частичную диаграмму печатной платы.
Щетинка, которую он засунул в замок, была, по сути, концом лазерного оптоволокна и представляла собой более совершенную модель устройства, считывавшего штрихкоды в кассовых аппаратах супермаркетов. СЛИКС не был запрограммирован на чтение штрихкодов, его задача состояла в том, чтобы распознавать свойства микросхем и выводить эти сведения на экран. Экран не показывал ничего, пока под прицел щупа-щетинки не попадала сама микросхема или ее часть: тогда он покорно воспроизводил то, что увидела щетинка.
Джеку пришлось три раза вводить щуп и вставлять его в запорный механизм в разных точках, прежде чем компьютер смог сложить полученные изображения в единое целое. Диаграмма сияла ярко-зелеными линиями и символами. Подумав три секунды, компьютер нарисовал квадраты вокруг двух небольших частей диаграммы, указывая на нужные точки. Потом наложил на диаграмму изображение панели с десятью кнопками, показывая, как расположены две эти слабые точки относительно части запорного механизма, видимой Джеку.
— Хорошая точка воздействия под четверкой, — сказал Джек.
— Просверлить? — спросил Поллард.
— Думаю, нет.
Джек вернул оптоволоконный щуп на место и вытащил третий тонкий инструмент с губчатым окончанием, сделанный из незнакомого ему материала; создатели СЛИКСа назвали его «волшебной палочкой». Джек ввел щуп в небольшой зазор запорного механизма у основания кнопки 4, медленно пошевелил им вверх-вниз, слева-направо. Наконец компьютер издал электронное «бип» и вывел на миниатюрный экран слово «ВТОРЖЕНИЕ».
Джек удерживал волшебную палочку на месте, Чэд Зепп повернул СЛИКС вертикально, Поллард быстро набрал команду на маленькой клавиатуре компьютера. Слово «ВТОРЖЕНИЕ» исчезло с миниатюрного экрана, на нем появились другие слова: «УСТАНОВЛЕН КОНТРОЛЬ НАД СИСТЕМОЙ». Компьютер мог теперь подавать команды напрямую на микрочип, который считывал поступающие коды и посылал на ригели замка сигнал — открыться или закрыться.
Поллард нажал две другие клавиши, и СЛИКС начал посылать на микрочип трехцифровые последовательности — по одной комбинации каждые шесть сотых долей секунды. Во всех содержалась уже известная цифра 4, стоявшая в середине. СЛИКС нашел правильный код — 545 — всего на девятой секунде.
Щелкнув одновременно, четыре ригеля открылись как один.
Джек вернул волшебную палочку на место и выключил компьютер. После выстрела, который пробил правую переднюю покрышку автомобиля, прошло всего четыре минуты.
Ювелирная работа.
Зепп снова повесил СЛИКС себе на плечо, Поллард открыл задние дверцы фургона. Деньги теперь принадлежали им.
Зепп довольно рассмеялся. Поллард с радостным «опа» запрыгнул в машину и начал вытаскивать из нее мешки, набитые деньгами.
Но Джек по-прежнему чувствовал только холод и пустоту внутри.
Ветер неожиданно принес несколько снежных вихрей.
Необъяснимые перемены в Джеке, начавшиеся несколько недель назад, достигли конечной стадии. Он больше не хотел сводить счеты с обществом. Он чувствовал свою никчемность, его несло по жизни, как ветер несет снежинки.
Округ Элко, Невада
Чтобы их никто не потревожил, Фей Блок включила объявление: «СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ».
Они сидели за столом в светлой кухне жилища Блоков над конторкой мотеля, жалюзи на окнах были наглухо закрыты, чтобы внутрь не пробралась ночь. Супруги пили кофе и как зачарованные слушали рассказ Доминика.
Засомневались они лишь один раз: когда он стал рассказывать о невероятном танце лун в доме Зебедии Ломака. Но Доминик описал это пугающее событие в таких подробностях, что у него самого мурашки бежали по коже, и он видел, как его изумление и страх передаются Фей и Эрни.
Самое сильное впечатление на них произвели два снимка, присланные по почте неизвестным отправителем за два дня до вылета Доминика в Портленд. Рассмотрев тот, на котором священник с лицом зомби сидел за письменным столом, Блоки сказали, что снимок совершенно точно сделали в одном из номеров их мотеля. На фотографии, где блондинка лежала в кровати под капельницей, комнаты не было видно, но они узнали покрывало с цветочным рисунком в углу снимка — такие покрывала они использовали в части номеров, пока не заменили их десять месяцев назад.
К удивлению Доминика, они тоже получили похожую фотографию. Эрни вспомнил, что ее доставили в простом конверте 10 декабря, за пять дней до их бегства в Милуоки. Фей достала ее из среднего ящика стола конторки и принесла наверх. Все трое заговорщицки склонились над кухонным столом, изучая снимок: мужчина, женщина и ребенок стояли в солнечных лучах перед номером девять. На них были шорты, футболки, сандалии.
— Вы их узнаете? — спросил Доминик.
— Нет, — ответила Фей.
— Но у меня такое чувство, что я должен их помнить, — сказал Эрни.
— Солнце… летние одежды… — сказал Доминик. — Снимок почти наверняка сделан позапрошлым летом, в уик-энд между пятницей, шестого июля, и следующим вторником. Эти трое стали участниками того, что здесь случилось. Может быть, такие же невинные жертвы, как и мы. И наш неизвестный корреспондент хочет, чтобы мы о них думали, помнили их.
— Кто бы ни прислал эти фотографии, он из той команды, которая стерла наши воспоминания. Зачем ему будоражить нас, если им пришлось потратить немало трудов, чтобы мы обо всем забыли?
Доминик пожал плечами:
— Может быть, он всегда считал, что с нами поступили несправедливо. Может быть, он участвовал в этом, потому что его вынудили, и с тех пор его мучила совесть. Кем бы он ни был, он боится напрямую рассказать о том, что знает. И вынужден действовать опосредованно.
Фей внезапно отодвинула свой стул от стола:
— Пока мы отсутствовали четыре недели, накопилась почта. Может, в ней есть что-то еще.
Когда звук ее шагов стих на лестнице, Эрни сказал:
— Сэнди — наша официантка из гриль-кафе — просматривала почту и оплачивала полученные счета, а остальные конверты просто складывала в бумажный пакет. Мы приехали утром и были все время заняты — готовили мотель к открытию. Просмотреть почту не успели.
Фей вернулась с двумя простыми конвертами. Охваченные величайшим возбуждением, они открыли первый. В нем оказался поляроидный снимок человека, лежавшего в кровати на спине с иглой в вене, — темноволосого, загорелого, пятидесяти с чем-то лет. В обычных обстоятельствах он, видимо, выглядел довольно жизнерадостным, потому что походил на Уильяма Филдса. Но здесь он смотрел в камеру пустыми глазами с холодного лица. Глазами зомби…
— Бог мой, это же Кэлвин! — сказала Фей.
— Да, — подтвердил Эрни. — Кэл Шаркл. Дальнобойщик, возит грузы между Чикаго и Сан-Франциско.
— Каждый раз останавливается у гриль-кафе, — добавила Фей. — Иногда, если устал, ночует. Такой милый парень.
— А в какой компании он работает? — спросил Доминик.
— Он независимый, — ответил Эрни. — У него своя машина.
— Вы знаете, как с ним связаться?
— Он заполняет бланк, когда ночует, — сказал Эрни, — так что у нас должен быть его адрес… кажется, живет под Чикаго.
— Проверим потом. Сначала посмотрим второй конверт.
Фей вскрыла конверт, достала еще одну фотографию. Этот человек тоже лежал под капельницей в одном из номеров «Транквилити». Как и у других, у него было пустое лицо и бездушные глаза, которые напомнили Доминику фильмы ужасов о живых мертвецах.
Но на сей раз все трое узнали человека в кровати. Это был Доминик.
Лас-Вегас, Невада
Когда пришло время ложиться, Марси все еще сидела за маленьким столом в углу своей комнаты, разглядывая коллекцию лун.
Д’жоржа стояла в дверях и наблюдала за дочкой. Девочка настолько погрузилась в свое занятие, что не чувствовала присутствия матери.
Рядом с альбомом, полным фотографий земного спутника, лежала коробочка с цветными мелками для рисования. Склонившись над столом, Марси аккуратно закрашивала поверхность одной из лун. С таким поведением Д’жоржа еще не сталкивалась и не знала, что оно может означать.
Начав собирать коллекцию вырезок неделю назад, Марси уже заполнила весь альбом. Брать новые фотографии было неоткуда, а потому она добавила сотни собственных рисунков в небогатую галерею. Используя самые разнообразные трафареты — монеты, крышки от банок, вазы, стаканы, консервные банки и наперстки, — она рисовала луны всевозможных размеров на блокнотной бумаге, картоне, бумажных пакетах, конвертах, оберточной бумаге. Не то чтобы она отдавала альбому все свое время — но с каждым днем просиживала за ним все дольше и дольше.
Доктор Тед Коверли — психолог, лечивший Марси, — считал, что тревожное состояние девочки объясняется иррациональным страхом перед докторами, от которого она так и не излечилась. И теперь ребенок проявляет свою тревогу через увлечение луной. Когда Д’жоржа заметила, что Марси, похоже, не испытывает никакого страха перед луной, Коверли сказал:
— Понимаете, ее тревога не ищет выхода в другой фобии. Она может проявляться по-другому — например, в виде одержимости.
Д’жоржа не могла понять, откуда у дочери взялось такое необычное состояние. Коверли сказал ей:
— Для этого мы и проводим обследование — чтобы найти причины. Не волнуйтесь, миссис Монателла.
Но Д’жоржа волновалась.
Несмотря на ослепляющий, удушающий газ, водитель сумел вытащить пистолет. Стоя на коленях, хрипя, смаргивая слезы с глаз и щурясь, он пытался отыскать цель.
Джек выбил оружие из руки водителя, ухватил его за куртку, поволок к фургону, пристегнул наручником к защитной дуге переднего бампера.
Бранч Поллард после снайперского выстрела, пробившего правую переднюю покрышку машины, бросился вниз по склону холма. Теперь он пристегнул наручником второго инкассатора, с другой стороны бампера.
Оба пытались проморгаться, чтобы разглядеть лица налетчиков, — тщетно, потому что нападавшие надели балаклавы. Оставив надежно пристегнутых инкассаторов, Джек и Поллард перебежали к задней дверце фургона: они спешили, хотя и не опасались появления других машин на пустынной дороге. До конца операции здесь не должен был проехать никто. Как только «гардмастер» выехал на равнину, еще два члена их команды, Харт и Додд, перегородили дорогу угнанными фургонами, перекрашенными и переоборудованными так, чтобы походить на служебные машины Дорожного департамента. Додд и Харт разворачивали всех, рассказывая историю о перевернувшемся бензовозе, а внушительно мигающие проблесковые маячки на крышах и ограждения на обочинах подкрепляли их слова.
Ювелирная работа.
Когда Джек и Поллард подбежали к задней дверце машины, там уже орудовал Чэд Зепп. В свете аккумуляторной лампы, закрепленной на кузове с помощью магнита, Зепп откручивал щиток, закрывавший запорный механизм на дверях багажного отделения.
У них была взрывчатка, но попытка вскрыть с ее помощью надежный «гардмастер» могла привести к расплавлению стопорных штифтов и еще больше затруднить доступ к «горшочку с медом». Поэтому взрывчатку оставили на крайний случай — если не удастся взломать замок иным способом.
Более старые бронированные автомобили имели замки, отпиравшиеся одним или двумя ключами или при помощи комбинации цифр на диске. Но Джек и его подельники имели дело с новой машиной, оснащенной по последнему слову техники. Этот замок открывался и закрывался последовательным нажатием цифр на пульте, по размеру и внешнему виду выглядевшем как десятикнопочная панель телефона с тональным набором. Для активации замка охранник закрывал дверцы и вводил среднюю цифру трехзначного кода, а для деактивации замка — три цифры в определенном порядке. Код менялся каждое утро, и его знал только водитель.
Всего насчитывалась тысяча возможных комбинаций трех цифр. Введение каждой из них, с ожиданием принятия или отказа, занимало от четырех до пяти секунд: они бы потратили не меньше часа с четвертью, чтобы опробовать каждую. Слишком рискованно.
Чэд Зепп снял щиток с замка. Открылась часть механизма между кнопками и за ними.
На плече Зеппа висел портативный аккумуляторный компьютер, умевший взламывать схемы электронных замков и тревожных устройств и называвшийся СЛИКС — система лазерной интервенции компьютерного стандарта. Он предназначался только для сотрудников военных и разведывательных агентств, которые имели соответствующий допуск, и в свободную продажу не поступал. Незаконное владение СЛИКСом считалось преступлением, согласно Закону о национальной обороне. Чтобы обзавестись им, Джеку пришлось съездить в Мехико и заплатить двадцать тысяч долларов подпольному дилеру, имевшему связи с фирмой-производителем.
Зепп отстегнул компьютер и разместил его так, чтобы все трое — он, Джек и Поллард — могли видеть пока еще темный четырехдюймовый дисплей. СЛИКС был снабжен тремя пазами для телескопических щупов. Джек вытащил первый из них, который соединялся с двухфутовым одножильным проводом и походил на стальной термометр с медным кончиком, пригляделся к частично обнаженным внутренностям электронного замка, осторожно вставил тоненький щуп между двумя первыми кнопками, коснулся им точки в основании кнопки с цифрой 1. Экран остался темным. Он перенес щуп к кнопке с цифрой 2, потом к следующей. Ничего. Но когда он коснулся основания кнопки с цифрой 4, на экране появилось бледно-зеленое слово «ТОК» и вместе с ним — цифры, показывавшие силу тока в контакте.
Это означало, что средняя цифра кода, открывающего замок, — 4. Загрузив мешки с деньгами и чеками в багажное отделение на последней точке маршрута, водитель нажимал «4» и активировал замок. Контактная точка этой кнопки должна была оставаться активированной до введения всего кода, который отопрет дверцу.
Теперь, когда им оставалось найти только первую и последнюю цифры, число комбинаций сократилось с тысячи до сотни.
Игнорируя воющий ветер, Джек извлек из СЛИКСа другой щуп, который тоже имел двухфутовый электрошнур, но походил на акварельную кисточку с единственной щетинкой. Жесткая щетинка светилась и была толще лески прочностью в шестьдесят фунтов, но в то же время поразительно гибкой. Джек сунул щетинку в щелку у кнопки с цифрой 1 и посмотрел на экран компьютера: ничего. Он стал передвигать щетинку от одной кнопки к другой. Наконец экран моргнул и показал частичную диаграмму печатной платы.
Щетинка, которую он засунул в замок, была, по сути, концом лазерного оптоволокна и представляла собой более совершенную модель устройства, считывавшего штрихкоды в кассовых аппаратах супермаркетов. СЛИКС не был запрограммирован на чтение штрихкодов, его задача состояла в том, чтобы распознавать свойства микросхем и выводить эти сведения на экран. Экран не показывал ничего, пока под прицел щупа-щетинки не попадала сама микросхема или ее часть: тогда он покорно воспроизводил то, что увидела щетинка.
Джеку пришлось три раза вводить щуп и вставлять его в запорный механизм в разных точках, прежде чем компьютер смог сложить полученные изображения в единое целое. Диаграмма сияла ярко-зелеными линиями и символами. Подумав три секунды, компьютер нарисовал квадраты вокруг двух небольших частей диаграммы, указывая на нужные точки. Потом наложил на диаграмму изображение панели с десятью кнопками, показывая, как расположены две эти слабые точки относительно части запорного механизма, видимой Джеку.
— Хорошая точка воздействия под четверкой, — сказал Джек.
— Просверлить? — спросил Поллард.
— Думаю, нет.
Джек вернул оптоволоконный щуп на место и вытащил третий тонкий инструмент с губчатым окончанием, сделанный из незнакомого ему материала; создатели СЛИКСа назвали его «волшебной палочкой». Джек ввел щуп в небольшой зазор запорного механизма у основания кнопки 4, медленно пошевелил им вверх-вниз, слева-направо. Наконец компьютер издал электронное «бип» и вывел на миниатюрный экран слово «ВТОРЖЕНИЕ».
Джек удерживал волшебную палочку на месте, Чэд Зепп повернул СЛИКС вертикально, Поллард быстро набрал команду на маленькой клавиатуре компьютера. Слово «ВТОРЖЕНИЕ» исчезло с миниатюрного экрана, на нем появились другие слова: «УСТАНОВЛЕН КОНТРОЛЬ НАД СИСТЕМОЙ». Компьютер мог теперь подавать команды напрямую на микрочип, который считывал поступающие коды и посылал на ригели замка сигнал — открыться или закрыться.
Поллард нажал две другие клавиши, и СЛИКС начал посылать на микрочип трехцифровые последовательности — по одной комбинации каждые шесть сотых долей секунды. Во всех содержалась уже известная цифра 4, стоявшая в середине. СЛИКС нашел правильный код — 545 — всего на девятой секунде.
Щелкнув одновременно, четыре ригеля открылись как один.
Джек вернул волшебную палочку на место и выключил компьютер. После выстрела, который пробил правую переднюю покрышку автомобиля, прошло всего четыре минуты.
Ювелирная работа.
Зепп снова повесил СЛИКС себе на плечо, Поллард открыл задние дверцы фургона. Деньги теперь принадлежали им.
Зепп довольно рассмеялся. Поллард с радостным «опа» запрыгнул в машину и начал вытаскивать из нее мешки, набитые деньгами.
Но Джек по-прежнему чувствовал только холод и пустоту внутри.
Ветер неожиданно принес несколько снежных вихрей.
Необъяснимые перемены в Джеке, начавшиеся несколько недель назад, достигли конечной стадии. Он больше не хотел сводить счеты с обществом. Он чувствовал свою никчемность, его несло по жизни, как ветер несет снежинки.
Округ Элко, Невада
Чтобы их никто не потревожил, Фей Блок включила объявление: «СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ».
Они сидели за столом в светлой кухне жилища Блоков над конторкой мотеля, жалюзи на окнах были наглухо закрыты, чтобы внутрь не пробралась ночь. Супруги пили кофе и как зачарованные слушали рассказ Доминика.
Засомневались они лишь один раз: когда он стал рассказывать о невероятном танце лун в доме Зебедии Ломака. Но Доминик описал это пугающее событие в таких подробностях, что у него самого мурашки бежали по коже, и он видел, как его изумление и страх передаются Фей и Эрни.
Самое сильное впечатление на них произвели два снимка, присланные по почте неизвестным отправителем за два дня до вылета Доминика в Портленд. Рассмотрев тот, на котором священник с лицом зомби сидел за письменным столом, Блоки сказали, что снимок совершенно точно сделали в одном из номеров их мотеля. На фотографии, где блондинка лежала в кровати под капельницей, комнаты не было видно, но они узнали покрывало с цветочным рисунком в углу снимка — такие покрывала они использовали в части номеров, пока не заменили их десять месяцев назад.
К удивлению Доминика, они тоже получили похожую фотографию. Эрни вспомнил, что ее доставили в простом конверте 10 декабря, за пять дней до их бегства в Милуоки. Фей достала ее из среднего ящика стола конторки и принесла наверх. Все трое заговорщицки склонились над кухонным столом, изучая снимок: мужчина, женщина и ребенок стояли в солнечных лучах перед номером девять. На них были шорты, футболки, сандалии.
— Вы их узнаете? — спросил Доминик.
— Нет, — ответила Фей.
— Но у меня такое чувство, что я должен их помнить, — сказал Эрни.
— Солнце… летние одежды… — сказал Доминик. — Снимок почти наверняка сделан позапрошлым летом, в уик-энд между пятницей, шестого июля, и следующим вторником. Эти трое стали участниками того, что здесь случилось. Может быть, такие же невинные жертвы, как и мы. И наш неизвестный корреспондент хочет, чтобы мы о них думали, помнили их.
— Кто бы ни прислал эти фотографии, он из той команды, которая стерла наши воспоминания. Зачем ему будоражить нас, если им пришлось потратить немало трудов, чтобы мы обо всем забыли?
Доминик пожал плечами:
— Может быть, он всегда считал, что с нами поступили несправедливо. Может быть, он участвовал в этом, потому что его вынудили, и с тех пор его мучила совесть. Кем бы он ни был, он боится напрямую рассказать о том, что знает. И вынужден действовать опосредованно.
Фей внезапно отодвинула свой стул от стола:
— Пока мы отсутствовали четыре недели, накопилась почта. Может, в ней есть что-то еще.
Когда звук ее шагов стих на лестнице, Эрни сказал:
— Сэнди — наша официантка из гриль-кафе — просматривала почту и оплачивала полученные счета, а остальные конверты просто складывала в бумажный пакет. Мы приехали утром и были все время заняты — готовили мотель к открытию. Просмотреть почту не успели.
Фей вернулась с двумя простыми конвертами. Охваченные величайшим возбуждением, они открыли первый. В нем оказался поляроидный снимок человека, лежавшего в кровати на спине с иглой в вене, — темноволосого, загорелого, пятидесяти с чем-то лет. В обычных обстоятельствах он, видимо, выглядел довольно жизнерадостным, потому что походил на Уильяма Филдса. Но здесь он смотрел в камеру пустыми глазами с холодного лица. Глазами зомби…
— Бог мой, это же Кэлвин! — сказала Фей.
— Да, — подтвердил Эрни. — Кэл Шаркл. Дальнобойщик, возит грузы между Чикаго и Сан-Франциско.
— Каждый раз останавливается у гриль-кафе, — добавила Фей. — Иногда, если устал, ночует. Такой милый парень.
— А в какой компании он работает? — спросил Доминик.
— Он независимый, — ответил Эрни. — У него своя машина.
— Вы знаете, как с ним связаться?
— Он заполняет бланк, когда ночует, — сказал Эрни, — так что у нас должен быть его адрес… кажется, живет под Чикаго.
— Проверим потом. Сначала посмотрим второй конверт.
Фей вскрыла конверт, достала еще одну фотографию. Этот человек тоже лежал под капельницей в одном из номеров «Транквилити». Как и у других, у него было пустое лицо и бездушные глаза, которые напомнили Доминику фильмы ужасов о живых мертвецах.
Но на сей раз все трое узнали человека в кровати. Это был Доминик.
Лас-Вегас, Невада
Когда пришло время ложиться, Марси все еще сидела за маленьким столом в углу своей комнаты, разглядывая коллекцию лун.
Д’жоржа стояла в дверях и наблюдала за дочкой. Девочка настолько погрузилась в свое занятие, что не чувствовала присутствия матери.
Рядом с альбомом, полным фотографий земного спутника, лежала коробочка с цветными мелками для рисования. Склонившись над столом, Марси аккуратно закрашивала поверхность одной из лун. С таким поведением Д’жоржа еще не сталкивалась и не знала, что оно может означать.
Начав собирать коллекцию вырезок неделю назад, Марси уже заполнила весь альбом. Брать новые фотографии было неоткуда, а потому она добавила сотни собственных рисунков в небогатую галерею. Используя самые разнообразные трафареты — монеты, крышки от банок, вазы, стаканы, консервные банки и наперстки, — она рисовала луны всевозможных размеров на блокнотной бумаге, картоне, бумажных пакетах, конвертах, оберточной бумаге. Не то чтобы она отдавала альбому все свое время — но с каждым днем просиживала за ним все дольше и дольше.
Доктор Тед Коверли — психолог, лечивший Марси, — считал, что тревожное состояние девочки объясняется иррациональным страхом перед докторами, от которого она так и не излечилась. И теперь ребенок проявляет свою тревогу через увлечение луной. Когда Д’жоржа заметила, что Марси, похоже, не испытывает никакого страха перед луной, Коверли сказал:
— Понимаете, ее тревога не ищет выхода в другой фобии. Она может проявляться по-другому — например, в виде одержимости.
Д’жоржа не могла понять, откуда у дочери взялось такое необычное состояние. Коверли сказал ей:
— Для этого мы и проводим обследование — чтобы найти причины. Не волнуйтесь, миссис Монателла.
Но Д’жоржа волновалась.