Чужая кожа

— Возможно, и женщина. Второй вход, кстати, придумали для того, чтобы богатые бизнесмены, обитатели домов, могли беспрепятственно заказывать себе проституток и тайком провозить своих любовников или любовниц. Вход для разврата, короче.

— А этот Комаровский — он женщин предпочитал или мужчин?

— Хороший вопрос, — Макс усмехнулся, — я тоже задался им в первую очередь. Официально — женщин. Он был даже женат. Ты же помнишь, на Илоне. Он не разводился с Илоной — я попросил проверить. И она не умерла. Но в Украину он приехал один. Приехал, кстати, из Дубая. У него в Дубае есть апартаменты. Он жил там последние полгода. Так вот: в Украину приехал один, и все время жил в доме один. Женщин рядом с ним замечено не было. А это сразу наталкивает на мысль, может, и женитьба, и женщины — фикция. Может, дело было совсем в другом. Но никаких официальных подтверждений этому нет.

— Я не понимаю… — эмоции переполняли меня, я встала походить по комнате, чтобы хоть немного их размять, — я не понимаю. Все это не вписывается ни в какие рамки. Богатый человек, занимался бизнесом, снимал дом в дорогом районе, такая система охраны — и вдруг маньяк? Как это может быть? Я понимаю, убрали партнеры по бизнесу, или какие-то там деловые денежные разборки. Но маньяк? Может, все это просто фикция? Причина в делах?

— Я не знаю. Такая мысль появляется в первую очередь. Но в деловых кругах так не убивают. Это исключено.

— Тогда жена? Твоя Илона? Может, его заказала она?

— Может. Да сядь ты, успокойся! У меня тоже была такая мысль. Но где же тогда сама Илона? Как ее найти? Почему она не появилась, где она прячется? Много вопросов. Ответов на них нет. Кстати, еще один вопрос — это Вирг Сафин.

— Он-то тут при чем?

— А зачем Комаровский приехал в Украину? По личному приглашению Сафина, чтобы быть на выставке-аукционе его работ. Они виделись ежедневно, были как не разлей вода. Да и все знают, что они были близкими друзьями. Может, и деловыми партнерами. А вдруг Комаровский перешел дорогу как раз Сафину, и тот нанял маньяка.

— На него это не похоже, — я покачала головой, — да и в чем Комаровский мог перейти дорогу Сафину? Они вращаются в абсолютно разных кругах. Вирг Сафин — признанный всем миром художник, медийное лицо, звезда. А о Комаровском знал только очень узкий круг лиц. Они несоизмеримы.

— Да, я тоже так думаю. Непохоже. Но надо рассмотреть все варианты. Ты вот скажи, Сафин вел себя нормально? Он никуда не выходил ночью?

— Вел себя нормально, как всегда. И ночью из дома никуда не выходил, — я смело выдержала взгляд Макса, — вечером он работал в своей студии часов до десяти. Потом мы вместе смотрели телевизор. Около полуночи легли спать. Сафин спал всю ночь рядом со мной почти как младенец. Я поднялась раньше его, разбудила. Мы позавтракали вместе, и он уехал к себе в офис. Вот, собственно, и все.

— А настроение? Странные звонки?

— Нет. Ничего подобного. Настроение веселое. И никаких звонков.

— Значит, Сафин не знал о его смерти. Иначе бы так спокойно себя не вел.

— Эта мысль мне тоже пришла в голову. Слушай, а что же все-таки насчет его жены?

— В доме точно не было никаких следов присутствия женщины, никаких женских вещей. Да и, судя по таможенной регистрации, Комаровский въехал в страну один. Меня волнует, куда делась Илона. Это кажется мне очень важным. Но как это понять?

— Мне тут тоже одна мысль пришла в голову… А первое ли это убийство? Я имею в виду, что не каждый убийца решится снять кожу со своей жертвы. Не каждый маньяк станет убивать таким способом. Это редкий и очень тяжелый способ. И очень сложно, как мне кажется, снять кожу без определенной подготовки. Если убийца справился быстро, значит, делал это не один раз. Значит, такие убийства уже были. Может, спросишь у своего друга?

— А что, это идея! — загорелся Макс. — Прямо сейчас и позвоню. Время у тебя есть?

— Навалом! — я пожала плечами. — Сафин никогда меня не контролирует, да и вернется из города не раньше ночи — у него какие-то важные дела.

Разговор длился долго, так долго, что я несколько раз серьезно уставала ждать. Но, к огромному моему удивлению, он дал больше, чем мы ожидали, чем я могла ожидать. Закончив разговор, Макс повернулся ко мне и торжественно произнес:

— Ты гений! Я всегда это знал. Есть две новости. Первая: нашли карточку — электронный ключ ко второму входу в поселок. Нашли ее на земле рядом с воротами, очевидно, убийца ее выкинул. На пластике следы крови Комаровского и никаких отпечатков пальцев. Карточка сейчас у моего друга. И вторая новость: похожие убийства уже были в 1990-х годах.

Я приготовилась внимательно слушать. Рассказ Макса заключался в следующем. В 1990-х годах, когда была серьезная криминальная война между бригадами за передел сфер влияния, особо жестокая война разгорелась между одной славянской бандой и чеченцами. Чеченцы отличались железной дисциплиной, были серьезно подготовлены и выигрывали разборку за разборкой. Скоро они почти полностью победили и вытеснили с рынка своих противников — банду белых. И вот, когда белые терпели поражение за поражением, потерю за потерей, кто-то принялся убивать лидеров и приближенных к ним людей чеченской группировки.

Все сразу подумали, что убийцу нанял главарь белых. Но когда узнали подробности, эту мысль отбросили. Три серьезных чеченца были убиты точно так же, как Комаровский: с них заживо сняли кожу. Они умерли от потери крови и болевого шока. Убийства, совершенные с такой звериной жестокостью, испугали весь криминальный мир. Это было совсем не похоже на криминальные разборки.

Белые поклялись, что не имеют к этому никакого отношения, и черные им поверили. Все вместе, объединившись, стали искать маньяка. Никто не сомневался, что действует извращенец-маньяк, а уголовный мир боится и не любит маньяков, предпочитает их нейтрализовать.

Маньяк — нечто страшное из другого мира. Он пугает и обычных людей, и криминал. Это чудовищная грань между мирами, и каждый, даже самый отпетый убийца, боится с ней столкнуться.

Маньяка не нашли. Не нашли, несмотря на то, что обе криминальные бригады перепахали и небо, и землю. Убийства закончили эту войну, враги примирились и даже смогли полюбовно разделить сферы влияния. Никто так и не узнал, что это было, и кто стал причиной такого ужаса.

Убийства прекратились так же внезапно, как и начались. И больше уже не повторялись — до Комаровского.





Глава 13




Я возвращалась, когда было уже темно. В электричке было пусто. Ничто не мешало мне думать. На одной из станций в вагон зашел мужичок-музыкант. Тишину прорезали звуки современной песни, фальшивой до невозможности. Эта электричка шла в никуда.

В грязноватом вагоне пьяненький мужичок трындел на затертой, поломанной балалайке, собирая мелочь на самогон. Он до безумия, до самой ненормальной степени схожести напоминал мою жизнь. Между двумя точками пути — грязный общий вагон. А я так и не научилась быть богатой: ни деньгами, ни любовью, ни счастьем.

Темная тень, возникшая в дверях, упала на ковер. Ночь услышала мои молитвы. Он неслышно входил в темную комнату, приближаясь ко мне, и даже в сгустившейся темноте я видела блеск его глаз, всегда, при любом освещении чем-то напоминающих глаза уставшего дикого зверя.

Ничего не говоря, не произнося ни единого слова, он остановился перед креслом, где я сидела, словно чудом выжившая жертва губительного масштабного кораблекрушения.

— Я люблю тебя, Мара… — Вирг Сафин зарылся лицом в мои волосы, — Мара… Мне будет тебя не хватать…


Не хватать? Я отстранилась, вдруг почувствовав вдоль своего позвоночника абсолютный ледяной холод.

— Ты уходишь куда-то? — я изо всех сил старалась, чтобы голос мой не дрожал, — или ты пришел?

— Я не просто ухожу, Мара. Я уезжаю на некоторое время.

Дрожа от ярости, я вскочила с кресла и включила верхний яркий свет. Свет его заметно смутил. Сафин уселся в кресло, с которого только что подскочила я. Он был очень удручен, погружен в себя.

— Ты уезжаешь? Значит, я останусь здесь, в этом мавзолее, совсем одна? Сколько еще ты будешь меня бросать?!

— Но я совсем не бросаю тебя, Мара. Что ты выдумываешь!

— Я устала быть одна. Ты совершенно не впускаешь меня в свою жизнь.

— Мара, прекрати. Я сейчас не расположен слушать твои истерики. К тому же, ты прекрасно знала, что в моей жизни есть место только одному человеку — мне.

— Да, тебе. Разумеется, я поняла с самого начала. Ты не расположен меня слушать. А когда будешь расположен? Ты — эгоист, Вирг Сафин.

— Мара, успокойся! Прекрати! Все мужчины эгоисты, ты же это знаешь. Так чего ты бесишься?

— Я еще не начала беситься.

— Мара, замолчи и послушай. Я еду в Нью-Йорк. Одна из серьезных картинных галерей в центре Манхеттена хочет оформить свой интерьер моими работами. Для меня это будет очень выгодная сделка. Есть и другие заказы. Один влиятельный кинопродюсер хочет познакомиться с моими работами, чтобы потом я снимал для него кинопробы, с тем, чтобы превратить эти снимки артистов в отдельный арт-проект. Это очень важно для меня. К тому же я хочу купить небольшую квартиру в Нью-Йорке — давно собирался это сделать. Мне хочется некоторое время пожить в Америке. Возможно, мы с тобой будем жить там вместе. Сейчас мне нужно уехать.

Что-то насторожило меня в его голосе и интонации. Я уже достаточно давно знала Вирга Сафина, чтобы понять: что-то не так. Поэтому спросила прямо:

— Значит, в Америку тебя гонят не только дела? Есть еще какая-то причина?

— Да, есть, — Вирг Сафин выдержал мой взгляд, — у меня горе. Убили моего близкого друга, мы с ним были дружны еще с детства. Я должен пережить это горе один. Я не знаю, кто его убил, какие-то уроды. Возможно, он был должен кому-то денег или что-то знал. Желающих его убить было много. Для меня это большая боль.

— Когда ты едешь?

— Прямо сейчас. Я пришел забрать свои вещи. Такси ждет на улице.

Возле того места, где я находилась в гостиной, был диван с подушками. Я схватила одну из подушек, и запустила в Вирга Сафина. Затем закричала изо всех сил:

— Да пошел ты на …й, урод!

И выбежала из гостиной. В своей комнате я упала на кровать и, конечно же, дала себе волю. Я рыдала так, словно у меня вырвали сердце. Внезапно острая догадка обожгла меня, как боль. Да еще так сильно, что я перестала плакать.

А что, если Вирг Сафин бежит совсем не от меня? И в Америке у него нет никаких дел? А что, если его отъезд — это бегство из-за убийства Витольда Комаровского? Может, его допрашивают? Может, его преследуют? И он должен скрыться потому, что имеет какое-то отношение к этой смерти.

Да, это выглядело правдоподобно. Что ж, пусть Вирг Сафин катится в свою Америку. Я найду чем заняться в его отсутствие. И решительно потянулась к мобильнику.

— Макс, слушай меня очень внимательно. Ты должен добыть у своего друга карточку-пропуск, и мы — обыскать дом, а также личные вещи Комаровского! Мы проберемся в его дом.

Макс в ответ разразился гневной тирадой типа «что ты хочешь найти после ментов», но я быстро его оборвала:

— Мы можем найти следы Илоны. Порыться в его компьютере, поискать личные записи. Менты не знали, что искать, но мы-то с тобой знаем! Макс, это обязательно нужно сделать. У нас с тобой нет другого выхода. Ты уж не сердись, но мы сделаем именно так.

В конце концов, Макс согласился достать карточку и попробовать. Я же, закончив разговор, решительно направилась в спальню Вирга Сафина. Мне нужно было отыскать его планшет — тот самый, в котором он читал новости. Я почему-то думала, что Сафин не взял его с собой.

Остановившись на пороге, я не решалась ступить внутрь темной комнаты. Но все же осмелилась и даже включила свет. Наверное, включать свет было не разумно — свет в окнах его спальни могли увидеть охранники, а затем настучать Сафину. Но мне было на это наплевать.

С чего начать? Мне повезло. Ноутбук Сафина валялся на ковре. Я аккуратно переложила его на кровать и стала рыться в поисках планшета.

Скажу сразу: планшет я не нашла. Я перерыла абсолютно все, у меня ведь был уже достаточно большой опыт. Очевидно, Сафин взял планшет с собой. Это было логично: должен же он показывать в Америке образцы своих работ, а это удобнее всего делать с изящного и маленького планшета.

Усевшись на кровати, я включила ноутбук и сразу же наткнулась на пароль, установленный Сафиным. В голове пронеслись самые отчаянные мысли, что из моей дурацкой затеи не получится ничего. Но потом… Потом меня озарило. В жизни это происходит гораздо чаще, чем принято думать. Я бросилась к шкафу, отодвинула ящик, рванула доску на себя. На моих коленях оказалась серебряная коробочка с вырезанной иллюстрацией из детской книжки. Я открыла коробочку… Что тут могло указывать на пароль?

Вернувшись к ноутбуку, я ввела четыре цифры — год издания книжки, из которой была вырезана детская фигурка. Неправильный пароль. Эта неудача едва не сбила меня с толку.

Я лихорадочно соображала, в каком классе средней школы дети проходят по учебнику русские народные сказки. Первый-второй класс. К году издания книжки я прибавила семь (ребенок семи лет). Пароль снова оказался неправильным.

У меня оставалась всего одна попытка. После третьего неправильного ввода пароля компьютер будет заблокирован, более того, разблокировать его сможет только владелец. И, разблокировав свой собственный компьютер, Сафин конечно будет знать, что была попытка взлома. Догадается быстро: кто еще в доме способен рыться в его компьютере? Не Вера же… Что он тогда сделает? Вышвырнет меня прочь? Я нюхом чуяла эту опасную программу — было время, когда я сама устанавливала ее на рабочем компьютере.

По моей спине струился холодный пот. Это был ужасный момент. Меня даже стало подташнивать от ужаса, не говоря о том, как глухо и болезненно колотилось сердце. Конечно, проще всего было оставить дурацкий компьютер в покое и больше в него не лезть, чтобы так отчаянно рисковать. Но остановиться я уже не могла, так как уже вступила на эту дорогу. И, хоть не имела никакого понятия о том, куда она меня приведет, должна была пройти ее до конца.

У меня оставалась третья попытка. Ответ был только один. Я точно знала, что разгадка (то есть пароль компьютера) обязательно связана с тайником Сафина в шкафу — с иллюстрацией детской книжки. Поэтому к году издания я прибавила восемь, и ввела получившийся год.

«Добро пожаловать»… Не поверила я своим глазам! Я вошла в систему! На рабочем столе появилась заставка, морской пейзаж, и начали загружаться все документы. Это было невероятно! Чувствуя себя настоящим компьютерным гением, я аккуратно сложила тайник обратно в шкаф.

И тут же серьезно задумалась. Итак, у меня получился 1973 год: 1965 (год издания книги) + 8 (возраст предполагаемого ребенка) равно 1973. Но если этим ребенком был Вирг Сафин, то тогда ему никак не может быть 34 года! 2017–1973 — получается 44! Виргу Сафину 44 года? Но я сама видела его документы (водительские права) с другим годом рождения! Выходит, что человек, прятавший картинку, а это несомненно Вирг Сафин, на самом деле старше на 10 лет! Вирг Сафин — не настоящее имя, 34 года — не настоящий возраст! Господи, выходит Сафин мне врал! На самом деле он старше меня, а не младше!