Чума, или ООИ в городе
Часть 6 из 15 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Высокое Лицо:
– А что скажет главный инфекционист?
Главный инфекционист:
– В больнице три внутренних пояса карантина – палатный, поэтажный и общебольничный – обеспечивают медики. Но два внешних пояса – на уровне территории больницы и внешней ее охраны – мы обеспечить не можем.
– Пишите, пишите, – кивает Высокое Лицо своему помощнику.
Главный инфекционист:
– Имеется три группы контакта. Больной имел контакт в поезде, на заседании коллегии и в гостинице. Самый опасный контингент – в гостинице, поскольку контакт проходил в той стадии болезни, когда он был особенно заразен. Именно те люди, которых он видел в последние часы перед госпитализацией. При этом замечу, что в ближайшие сутки заразившиеся еще не представляют опасности для окружающих. Поэтому полная изоляция всех контактировавших может обеспечить нам выигрыш. С другой стороны, если среди пассажиров, ехавших в поезде, кто-то заразился, то он, в свою очередь, может стать источником распространения заболевания.
…В руках лист бумаги, на котором написано: «Список членов коллегии министерства здравоохранения. Присутствовали: …»
Рука ставит галочки против фамилий.
По ночному городу едут «воронки». Они выезжают одновременно из распахнувшихся дверей гаража и рассеиваются по городу.
…Глухой ночной час. Безветрие. Снег, который шел весь вечер, словно устал. В ночной тишине отчетливый шум приближающихся машин. Подъехали два автомобиля. Из одного выбежало восемь одетых в полушубки солдат, из другого – двое в противочумных костюмах. Солдаты оцепили двор, выстроились коридором, по которому пробежали в подъезд двое в противочумных костюмах. Исчезли в подъезде.
Григорьев, председатель коллегии, спит в своей квартире. Звонок в дверь. Поднимается с подушки голова его жены в папильотках.
– Воля, звонят! Воля! – в глазах ужас.
– М-м, – мычит спросонья Григорьев. – М-м.
– Воля! Звонят! – жена садится в постели. – Открывать?
– Что? – проснулся Григорьев. – Кто звонит?
– Не знаю. Открывать? – спрашивает жена, уже натягивая на себя халат.
– Спроси, кто там? – окончательно проснувшись, говорит Григорьев.
– Да нет, не ходи, я сам открою, – останавливает Григорьев жену, выходит в коридор, рывком открывает дверь и отшатывается перед двумя фигурами в противочумных костюмах. Глухой голос спрашивает:
– Товарищ Григорьев?
– Я, Григорьев.
– Просим вас срочно одеться и последовать за нами.
– В чем дело? Что случилось? – пытается выяснить Григорьев.
– Все разъяснения вы получите на месте. Можете сказать вашим домашним, что вас вызвали в срочную командировку.
Жена просовывает голову в прихожую и, увидев двух чучел в противочумных костюмах, оглушительно визжит.
– Собирайтесь быстрее, без вещей. Мы ждем вас за дверью, – сообщает таинственно-глухим голосом маска, и входная дверь закрывается.
…Двое в противочумных костюмах – за дверью, один справа, другой слева от двери. Дверь открывается, выходит Григорьев в шубе и шапке. Один из стоящих у двери натягивает на Григорьева маску. Григорьев от неожиданности отпрыгивает в сторону.
– Не волнуйтесь, Всеволод Александрович. Все разъяснения вы получите ровно через десять минут, – успокаивает Григорьева маска и, нежно взяв его под руки, спускается вниз по лестнице.
Выход из подъезда. Григорьева сажают в «воронок». Машина отъезжает. В окне первого этажа – изумленное старушечье лицо с двумя упавшими жидкими косицами. Старуха высунулась в форточку, глаза ее выпучены от изумления.
…Завешенная гроздью звонков дверь коммунальной квартиры. Редькину – 1 звонок, Цинциперу – 2 звонка, Журкиным – 3 звонка, Радионовым – 4 звонка, Сперанским – 5 звонков.
Человек в полушубке долго блуждает пальцем по кнопкам и, наконец, нажимает нужный: Журкиным – 3 звонка. Нажал трижды – но отзвука никакого не услышал. Нажал еще трижды. Прислушался. Пролетом ниже стоят двое в противочумных костюмах. Он их не видит, но слышит разговор и обращается к ним.
– Вы туда звонили? Может, звонок не работает?
– Жми еще! Звонок, небось, в комнату проведен, – посоветовали с лестницы.
Человек в полушубке терпеливо ждет. Наконец, послышались шаги, загрохотал замок.
Взлохмаченная голова Иды Абрамовны появляется в дверном проеме. Человек в полушубке сует ей под нос какой-то невнятный документ. Ида отшатнулась.
– Мне срочно нужен товарищ Журкин, – очень вежливо попросил полушубок, поставив ногу на порог.
– Пройдите, – предложила Ида. – А в чем, собственно, дело?
– А вы супруга Алексея Ивановича? – поинтересовался тип.
– Да. Я его жена, – с достоинством подтвердила Ида.
– Тогда побыстрее, – приказал почти грубо тип, и Ида припустила в комнату. Алексей Иванович уже влезал в штаны.
– Что там происходит? – спросил он встревоженно у жены.
– За тобой пришли! – с ужасом ответила Ида.
– Кто? – повис вопрос, уже содержащий в себе ответ.
– Там двое, – Ида села на табуретку, перевела дух и собралась с мыслями. – Алёша, выслушай меня внимательно. Произошла какая-то ошибка. Я совершенно уверена, что все разъяснится и тебя отпустят.
Двое в костюмах входят в комнату.
– Ида, вещи собери, – просит Алексей Иванович.
– Алёша, какие вещи? Тебя отпустят! – заклинательно воскликнула Ида.
– Теплые вещи. Носки шерстяные, свитер серый, белье… – перечисляет Алексей Иванович, а Ида тем временем уже перебирает носки, но, как на грех, все рваные.
Перед полуоткрытой входной дверью человек в полушубке курит, а в чуть приоткрытой двери, в узкой щелке сверкает чей-то наблюдательный глаз.
Алексей Иванович в теплом пальто с маленьким чемоданчиком выходит из комнаты в сопровождении Иды.
– Товарищ Журкин! Без вещей! Без вещей!
– Да в чем дело-то? – спросил запоздало Журкин.
– Извините за вторжение, – ласково улыбается тип в полушубке, вертя в руках свой документ, – мы вас надолго не задержим. Необходимо ваше присутствие… Я не уполномочен… вам на месте объяснят.
– Вот видишь, Лёша, видишь! – Ида припала к драповой груди мужа, он потрепал ее по войлочной голове и вышел.
Захлопнулась дверь за Алексеем Ивановичем, и на лестничной клетке две цепкие руки натянули на него защитную маску.
– Ах! – захлебнулся было Алексей Иванович.
– Спокойно! Спокойно, товарищ Журкин. Прошу вниз, в машину.
Заурчала отъезжающая машина.
…На высоко взбитых подушках полулежит доктор Коссель. Вид у него озабоченный и усталый.
– Дина! Дина! Ложись спать!
В кресле, уставившись в портрет молодого человека в летной форме, сидит старуха с прекрасно-безумным лицом. Она в ночной рубахе, шпильки зажаты в руке, седые волосы бедно свисают на плечи.
– Дина! Ложись спать, дорогая! – повторяет Коссель.
Старуха качает головой – не в ответ мужу, а как бы своим мыслям.
– Нет, нет, нет, – шепчет она.
Старый Коссель спустил ноги на пол.