Чудеса продолжаются
Часть 42 из 61 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да, поехали. Ты прости, что я заставил тебя тут ждать всю ночь…
Старик с кряхтением встал и поклонился.
– Да что вы, милорд, это мой долг, – горделиво подбоченился старик. – Но ваша забота меня радует. – Старый слуга украдкой вытер выступившие слезы. – Ваш батюшка, хорошего ему посмертия, никогда о нас с Франси не думал… Хороший вы человек, милорд. Пусть… эээ… – замялся он. – Боги вам дадут хорошую жену. Только леди Эвелина не та партия, которая вам нужна, милорд.
– Почему ты так считаешь? – удивился Антон, хотя и сам понимал, что в жены вдову он брать не хочет.
– Потому, что он вдова сквайра. И хотя у нее большое поместье приносящее доход, за ней никто не стоит. Она дочь вассала графа Куржека Ларийского. Замка у нее тоже нет. Незавидная невеста, я вам скажу… Но дама приятная во всех отношениях, это видно сразу.
– Да я и не собираюсь на ней жениться, Флапий. Так общались… – туманно закончил он свою недлинную речь и замолчал.
В лагере он сразу полез в палатку. Прибыл обоз из пяти оборудованных по его приказу возов с имуществом. Ему поставили палатку.
Вираг было хотела нырнуть следом, но Флапий строго прикрикнул на нее.
– Куда?
– Та остановилась.
– А что такого? – неуверенно спросила она.
– Полезешь к милорду, когда он позовет, а пока, как его оруженосец сторожи господина.
– Так я там и буду сторожить, – нашлась Вираг.
– Снаружи сторожи. – сурово приказал Флапий. В лагере он был главным после Антона и горянка, приученная к дисциплине, неохотно подчинилась. Встала у входа и, недовольно косясь на старика, стала охранять сон Антона.
Проснулся Антон после обеда. Вылез из палатки отдохнувший и выспавшийся. Ложем ему служила шкура убитого им медведя. Он потянулся, посмотрел на пригревающее местное солнышко и подумал, что здесь наступило бабье лето.
Сразу за лагерем протекала река, куда водили коней на водопой. Антон решил искупаться.
– Рыжая, бери простыню, мыло, что сварил аптекарь и пошли к реке, – приказал он.
Аптекаря он видел редко. Тот вечно пропадал в горах, собирая травы и минералы. Для его охраны Франси выделила ему воина. Она оценила его работу. Тот готовил эликсиры, мази и делал лечебные настойки. Уходить из замка не собирался, прижился. И часто проводил время с греком Аристофаном, обсуждая известные только им научные темы. Антон ему не мешал, но заставил сварить из соды, жира и желтушника пахучее мыло. Тот так и сделал. Еще аптекарь был любопытен и посмотрев на процесс приготовления масла, внес свои коррективы. За что маслобойцы, хотели его прибить, но спасла Франси. Послушала его советы и приказала делать так, как говорит господин аптекарь. После этого, как узнал Антон, масло стало более очищенным от осадка и продавалось дороже. Все масло добытое крестьянами, скупала Франси и очищала. Затем, продавала одному оптовому покупателю из империи. Монеты, полученные от продажи масла, Торвал осматривал и делил. Плохие, те, что делались с большими допусками по драгоценным металлам, забирал с молчаливого согласия Франси и приносил ей взамен хорошие. Та не о чем не спрашивала. Антона радовало то, что он богател не по дням, а по часам.
Франси рачительная управляющая его имением постоянно привозила из города новых подданных, что хотели получить подъемные деньги на обустройство и начать свое хозяйство. Упор с указания Антона делался на фермы. Земли было много, а тех, кто ее обрабатывал мало. Это было выгодно и фермерам, которые могли хорошо заработать на филиссе и Антону. Масло распродавалось все и его не хватало…В общем, жизнь налаживалась и можно было радоваться, если бы не одно «но». И это «но», были рассветные. Эти мысли быстро промелькнули в голове Антона, пока он шел к реке. Он чувствовал, что радость его, была замешана на горечи своего предназначения, борьбы в одиночку с мощным врагом, который прячется за личиной света…
Антон подошел к берегу, разделся догола и бегом бросился в холодную воду. Вода обожгла и вышвырнула все мысли из головы. Рыжая, прикусив губу смотрела ему вслед. На спине Антона были заметны многочисленные царапины. Искупавшись и смыв себя ночной пот, он вышел и подставил спину Вираг. Та с удивлением увидела, что царапин нет.
«Может, показалось или это была грязь?» – Подумала она, накрывая Антона простыней. Антон озяб и стараясь согреться, стал растирать себя грубой холщовой тканью простыни. Тело начало гореть.
– Как тут без меня обстоят дела? – спросил Антон. Он прыгал на одной ноге, старясь надеть чистое белье. И не дожидаясь ответа, приказал – Полевую форму принеси!
Вираг опрометью бросилась выполнять его приказание.
Уже одетый и подпоясанный мечом, Антон вернулся в лагерь и осмотрел его. Воины свободные от службы охраны, тренировались наступать и отступать в конном бою. Они отрабатывали приемы показанные Флапием. Тот сидел на седле в тени палатки и довольно щурился. В руках он держал кружку с настойкой. Рядом не было Франси, и старик буквально расцвел. Он пребывал в своей стихии… стихии битв, учений и походов.
За маневрами конницы наблюдали из разных мест лагеря зеваки других лордов. Тренировались лишь воины Антона. Остальные шатались без дела. Спали, пили, играли в кости. Антон все это подмечал острым взглядом. Он мог приблизить или отдалить то, на что смотрел.
«Эти воины легионерам и в подметки не годятся, – уныло подумал он. – Пусть их будет много, но у них нет единого руководства и боевой слаженности. С таким воинством идти в бой – погубить своих солдат».
Он повернулся к Флапию.
– Флапий, выдели мне воина для тренировки с мечом, приказал он.
Вечером, немного отдохнувший от дневных тренировочных боев, он вместе с Флапием направился в замок к барону.
Не сказать, чтобы Антон беспокоился о том, что его там ждет. Просветитель изменял его тело, магически перестраивая организм. Изменял нервные окончания, ускорял реакцию и укреплял связки и мышцы. Как боец он был готов сразиться с мечником и даже желал этого. Хотел убедиться, что уроки данные ему Сильтаком, не прошли даром. Кроме того нужно доказать свою рыцарскую удаль, без которой не будут уважать в приличном обществе. Поэтому, он ехал почти равнодушным к тому, что его ждет на пиру. Но вот Флапий был, что называется, на взводе. Не зная всего, но будучи опытным оруженосцем, он хорошо знал нравы этого «приличного общества» и ничего хорошего для своего господина он не ждал.
– Милорд, сегодня у вас будет сложный день, – набравшись смелости сурово произнес он таким тоном, будто провожал Антона в последний и смертельный бой, в его молодой жизни. Он говорил с таким надрывом, что Антон удивленно скосил на него глаза.
«Не верит в меня, – догадался он, – беспокоиться старый, это приятно».
А старый слуга меж тем продолжал, поучать.
– Будьте готовы доказать свою рыцарность.
– Рыцарность? – переспросил Антон, услышав странное по его мнению слово. – А что это такое?
– Это, милорд, ваша удаль, смелость и расчетливость одновременно. От сильных соперников уклоняйтесь. Слабым – не давайте спуска.
– Это как? – потешаясь про себя, спросил Антон. Этот разговор с болтливым, но верным слугой скрашивал скуку путешествия до замка.
– Это, милорд, значит следующее. Там среди лордов есть трое опасных соперников. Густав, чтоб он объелся однажды и сдох. Стольких славных рыцарей на тот свет отправил. Космин, темная сволочь. Чтоб он сгорел в огне рассвета. Эти самые опасные. С ними нужно быть особенно почтительным. Кланяйтесь, не переломитесь, выражайте им свое восхищение. Так поступают молодые воины из уважения к старшим. Вас правильно поймут и не осудят, милорд. Ну и третий, рыцарь Рассвета… Но вы сами, почти рассветный, поэтому просто прищемите этого зазнайку и не убивайте в память о отце, они были друзьями…
Антон кивнул. Флапий дал вполне дельный совет и к нему можно прислушаться.
– Хорошо, Флапий, я постараюсь, – мягко проговорил он. Неожиданно, Антон почувствовал прилив нежности к этому не в меру болтливому, но доброму и по своему, умному старику.
Заехав под арку ворот, они спешились. Антон уже переодетый в наряд, похожий на наряд Космина Темного, только в коричневых тонах, стал подниматься по лестнице в покои барона. Сегодня должны были прибыть последние вассалы барона и должна состояться передача золотых монет барону. Доход с владений. С этим нужно было прикладывать и подарки, барону или его жене.
Торвал сделал красивый медальон для барона, что бы преподнести тому в подарок. Для этого он использовал украшения, полученные от вождя степняков. На медальоне сверху был расположен крест и сам медальон освящен Госпожой Заката.
– Знатный подарок, – довольно проговорил Торвал, подавая его в красивой медной коробочке.
На середине лестницы дорогу Антону преградил Шардин. Он перекрыл лестницу своим телом и уперев руки в бока, вызывающе смотрел на Антона. Нахмурил брови, насупился и готов был разразиться гневной тирадой.
– О! сэр Шардин! – изобразив радость на лице, воскликнул Антон. – Рад вас видеть. Как поживаете? Много слышал о вас хорошего.
Сверху на них смотрели несколько рыцарей. Шардин от такой неожиданной речи Антона выпучил глаза и таращился на него. Затем выпустил воздух из груди, который собрал для скандала. Антон любезно поклонился, обнял того за плечи и с силой развернув, потащил наверх.
– Вы знаете, сэр Шардин, у меня в лагере стоит бочонок отличной настойки. Моя управительница поставляет ее в обитель ордена Заката. Вам понравится. Так что, приглашаю завтра на попойку.
Шардин только пыхтел и не знал, что сказать. Слишком неожиданно развернулись для него события, пошли не по сценарию и он завис обихаживаемый Антоном. А упоминание о выпивке сделало его почти другом Антону.
– Вы здоровы, сэр? – озабочено спросил Антон. Он разглядывал ошалевшего рыцаря с выпученными как у рака глазами.
– Да… только и смог недоуменно произнести Шардин.
– Очень хорошо. Сейчас я с вами прощаюсь, а завтра всенепременно жду у себя. Вы окажите мне честь? Придете?
Упоминание о том, что он может оказать честь владетельному лорду сломило Шардина окончательно.
– Да… – вновь ответил тот и с мукой в глазах посмотрел на мрачных рыцарей, стаявших выше по лестнице от них с Антоном. Тот отпустил ошалевшего от такой встречи рыцаря и любезно поклонился остальным. Те вынуждены были ответить тем же. Антон беспрепятственно прошел в зал барона. Где его встретил сэр Жемайло, Несказанно удивленный его радостным лицом.
– А чему вы радуетесь? – спросил он. – Тому, что вы еще живы? Так это ненадолго. Шардина видели?
– Да видел. – ответил вполне себе беззаботно Антон. – А что?
– И не беспокоитесь?
– О чем. О пьянке? – поинтересовался Антон, делая вид, что не понимает, о чем тот говорит.
– О какой пьянке? – Теперь на Антона вытаращился Жемайло.
– О той, что мы договорились с вами, сэр Жемайло и с Шардином. Завтра в полевом лагере.
– О пьянке с Шардином? – еще больше удивился Жемайло. – Так он что, не вызвал вас на поединок?
– На поединок? За что? Сэр Шардин очень обходительный и уважаемый рыцарь. Мы с ним очень хорошо поговорили по дороге сюда, без всяких ссор.
Жемайло казалось, впал в кому. Он, не моргая застывшими глазами смотрел на Антона. Потом еле слышно прошептал:
– Шардин обходительный…. И уважаемый…. Первый раз такое слышу…. А… А что сказали остальные?
– Ничего не сказали, поклонились и молча меня пропустили. Вежливые такие.
– Вежливые… – вновь не веря услышанному, повторил шепотом Жемайло. Наконец, не выдержав, он громко заговорил: – Вы шутите!?
На них стали обращать внимание.
– Нисколько, сэр Жемайло, и не кричите, на нас стали обращать внимание…
Шардин, обалдело смотря в спину уходящему Антону, поднимался следом. Тот поклонился искусителям и прошел мимо. Шардин поднялся до стояших рыцарей и остановился.
– Ты почему не вызвал щенка на дуэль, – негромко, но злобно спросил один из них. Ворслав.
Шардин скорчил мученическое выражение лица.
– Так настойка, сэры… и честь… – пробормотал он и, словно пребывая во сне, прошел мимо них.
Рыцарь, вопрошавший его, сплюнул.
– Вот же имперское воспитание у сквайра, не прошибить. Что делать будем, сэры?
– Натравим на него Густава – предложил другой. – Скажем, что щенок смеялся над его животом.
Старик с кряхтением встал и поклонился.
– Да что вы, милорд, это мой долг, – горделиво подбоченился старик. – Но ваша забота меня радует. – Старый слуга украдкой вытер выступившие слезы. – Ваш батюшка, хорошего ему посмертия, никогда о нас с Франси не думал… Хороший вы человек, милорд. Пусть… эээ… – замялся он. – Боги вам дадут хорошую жену. Только леди Эвелина не та партия, которая вам нужна, милорд.
– Почему ты так считаешь? – удивился Антон, хотя и сам понимал, что в жены вдову он брать не хочет.
– Потому, что он вдова сквайра. И хотя у нее большое поместье приносящее доход, за ней никто не стоит. Она дочь вассала графа Куржека Ларийского. Замка у нее тоже нет. Незавидная невеста, я вам скажу… Но дама приятная во всех отношениях, это видно сразу.
– Да я и не собираюсь на ней жениться, Флапий. Так общались… – туманно закончил он свою недлинную речь и замолчал.
В лагере он сразу полез в палатку. Прибыл обоз из пяти оборудованных по его приказу возов с имуществом. Ему поставили палатку.
Вираг было хотела нырнуть следом, но Флапий строго прикрикнул на нее.
– Куда?
– Та остановилась.
– А что такого? – неуверенно спросила она.
– Полезешь к милорду, когда он позовет, а пока, как его оруженосец сторожи господина.
– Так я там и буду сторожить, – нашлась Вираг.
– Снаружи сторожи. – сурово приказал Флапий. В лагере он был главным после Антона и горянка, приученная к дисциплине, неохотно подчинилась. Встала у входа и, недовольно косясь на старика, стала охранять сон Антона.
Проснулся Антон после обеда. Вылез из палатки отдохнувший и выспавшийся. Ложем ему служила шкура убитого им медведя. Он потянулся, посмотрел на пригревающее местное солнышко и подумал, что здесь наступило бабье лето.
Сразу за лагерем протекала река, куда водили коней на водопой. Антон решил искупаться.
– Рыжая, бери простыню, мыло, что сварил аптекарь и пошли к реке, – приказал он.
Аптекаря он видел редко. Тот вечно пропадал в горах, собирая травы и минералы. Для его охраны Франси выделила ему воина. Она оценила его работу. Тот готовил эликсиры, мази и делал лечебные настойки. Уходить из замка не собирался, прижился. И часто проводил время с греком Аристофаном, обсуждая известные только им научные темы. Антон ему не мешал, но заставил сварить из соды, жира и желтушника пахучее мыло. Тот так и сделал. Еще аптекарь был любопытен и посмотрев на процесс приготовления масла, внес свои коррективы. За что маслобойцы, хотели его прибить, но спасла Франси. Послушала его советы и приказала делать так, как говорит господин аптекарь. После этого, как узнал Антон, масло стало более очищенным от осадка и продавалось дороже. Все масло добытое крестьянами, скупала Франси и очищала. Затем, продавала одному оптовому покупателю из империи. Монеты, полученные от продажи масла, Торвал осматривал и делил. Плохие, те, что делались с большими допусками по драгоценным металлам, забирал с молчаливого согласия Франси и приносил ей взамен хорошие. Та не о чем не спрашивала. Антона радовало то, что он богател не по дням, а по часам.
Франси рачительная управляющая его имением постоянно привозила из города новых подданных, что хотели получить подъемные деньги на обустройство и начать свое хозяйство. Упор с указания Антона делался на фермы. Земли было много, а тех, кто ее обрабатывал мало. Это было выгодно и фермерам, которые могли хорошо заработать на филиссе и Антону. Масло распродавалось все и его не хватало…В общем, жизнь налаживалась и можно было радоваться, если бы не одно «но». И это «но», были рассветные. Эти мысли быстро промелькнули в голове Антона, пока он шел к реке. Он чувствовал, что радость его, была замешана на горечи своего предназначения, борьбы в одиночку с мощным врагом, который прячется за личиной света…
Антон подошел к берегу, разделся догола и бегом бросился в холодную воду. Вода обожгла и вышвырнула все мысли из головы. Рыжая, прикусив губу смотрела ему вслед. На спине Антона были заметны многочисленные царапины. Искупавшись и смыв себя ночной пот, он вышел и подставил спину Вираг. Та с удивлением увидела, что царапин нет.
«Может, показалось или это была грязь?» – Подумала она, накрывая Антона простыней. Антон озяб и стараясь согреться, стал растирать себя грубой холщовой тканью простыни. Тело начало гореть.
– Как тут без меня обстоят дела? – спросил Антон. Он прыгал на одной ноге, старясь надеть чистое белье. И не дожидаясь ответа, приказал – Полевую форму принеси!
Вираг опрометью бросилась выполнять его приказание.
Уже одетый и подпоясанный мечом, Антон вернулся в лагерь и осмотрел его. Воины свободные от службы охраны, тренировались наступать и отступать в конном бою. Они отрабатывали приемы показанные Флапием. Тот сидел на седле в тени палатки и довольно щурился. В руках он держал кружку с настойкой. Рядом не было Франси, и старик буквально расцвел. Он пребывал в своей стихии… стихии битв, учений и походов.
За маневрами конницы наблюдали из разных мест лагеря зеваки других лордов. Тренировались лишь воины Антона. Остальные шатались без дела. Спали, пили, играли в кости. Антон все это подмечал острым взглядом. Он мог приблизить или отдалить то, на что смотрел.
«Эти воины легионерам и в подметки не годятся, – уныло подумал он. – Пусть их будет много, но у них нет единого руководства и боевой слаженности. С таким воинством идти в бой – погубить своих солдат».
Он повернулся к Флапию.
– Флапий, выдели мне воина для тренировки с мечом, приказал он.
Вечером, немного отдохнувший от дневных тренировочных боев, он вместе с Флапием направился в замок к барону.
Не сказать, чтобы Антон беспокоился о том, что его там ждет. Просветитель изменял его тело, магически перестраивая организм. Изменял нервные окончания, ускорял реакцию и укреплял связки и мышцы. Как боец он был готов сразиться с мечником и даже желал этого. Хотел убедиться, что уроки данные ему Сильтаком, не прошли даром. Кроме того нужно доказать свою рыцарскую удаль, без которой не будут уважать в приличном обществе. Поэтому, он ехал почти равнодушным к тому, что его ждет на пиру. Но вот Флапий был, что называется, на взводе. Не зная всего, но будучи опытным оруженосцем, он хорошо знал нравы этого «приличного общества» и ничего хорошего для своего господина он не ждал.
– Милорд, сегодня у вас будет сложный день, – набравшись смелости сурово произнес он таким тоном, будто провожал Антона в последний и смертельный бой, в его молодой жизни. Он говорил с таким надрывом, что Антон удивленно скосил на него глаза.
«Не верит в меня, – догадался он, – беспокоиться старый, это приятно».
А старый слуга меж тем продолжал, поучать.
– Будьте готовы доказать свою рыцарность.
– Рыцарность? – переспросил Антон, услышав странное по его мнению слово. – А что это такое?
– Это, милорд, ваша удаль, смелость и расчетливость одновременно. От сильных соперников уклоняйтесь. Слабым – не давайте спуска.
– Это как? – потешаясь про себя, спросил Антон. Этот разговор с болтливым, но верным слугой скрашивал скуку путешествия до замка.
– Это, милорд, значит следующее. Там среди лордов есть трое опасных соперников. Густав, чтоб он объелся однажды и сдох. Стольких славных рыцарей на тот свет отправил. Космин, темная сволочь. Чтоб он сгорел в огне рассвета. Эти самые опасные. С ними нужно быть особенно почтительным. Кланяйтесь, не переломитесь, выражайте им свое восхищение. Так поступают молодые воины из уважения к старшим. Вас правильно поймут и не осудят, милорд. Ну и третий, рыцарь Рассвета… Но вы сами, почти рассветный, поэтому просто прищемите этого зазнайку и не убивайте в память о отце, они были друзьями…
Антон кивнул. Флапий дал вполне дельный совет и к нему можно прислушаться.
– Хорошо, Флапий, я постараюсь, – мягко проговорил он. Неожиданно, Антон почувствовал прилив нежности к этому не в меру болтливому, но доброму и по своему, умному старику.
Заехав под арку ворот, они спешились. Антон уже переодетый в наряд, похожий на наряд Космина Темного, только в коричневых тонах, стал подниматься по лестнице в покои барона. Сегодня должны были прибыть последние вассалы барона и должна состояться передача золотых монет барону. Доход с владений. С этим нужно было прикладывать и подарки, барону или его жене.
Торвал сделал красивый медальон для барона, что бы преподнести тому в подарок. Для этого он использовал украшения, полученные от вождя степняков. На медальоне сверху был расположен крест и сам медальон освящен Госпожой Заката.
– Знатный подарок, – довольно проговорил Торвал, подавая его в красивой медной коробочке.
На середине лестницы дорогу Антону преградил Шардин. Он перекрыл лестницу своим телом и уперев руки в бока, вызывающе смотрел на Антона. Нахмурил брови, насупился и готов был разразиться гневной тирадой.
– О! сэр Шардин! – изобразив радость на лице, воскликнул Антон. – Рад вас видеть. Как поживаете? Много слышал о вас хорошего.
Сверху на них смотрели несколько рыцарей. Шардин от такой неожиданной речи Антона выпучил глаза и таращился на него. Затем выпустил воздух из груди, который собрал для скандала. Антон любезно поклонился, обнял того за плечи и с силой развернув, потащил наверх.
– Вы знаете, сэр Шардин, у меня в лагере стоит бочонок отличной настойки. Моя управительница поставляет ее в обитель ордена Заката. Вам понравится. Так что, приглашаю завтра на попойку.
Шардин только пыхтел и не знал, что сказать. Слишком неожиданно развернулись для него события, пошли не по сценарию и он завис обихаживаемый Антоном. А упоминание о выпивке сделало его почти другом Антону.
– Вы здоровы, сэр? – озабочено спросил Антон. Он разглядывал ошалевшего рыцаря с выпученными как у рака глазами.
– Да… только и смог недоуменно произнести Шардин.
– Очень хорошо. Сейчас я с вами прощаюсь, а завтра всенепременно жду у себя. Вы окажите мне честь? Придете?
Упоминание о том, что он может оказать честь владетельному лорду сломило Шардина окончательно.
– Да… – вновь ответил тот и с мукой в глазах посмотрел на мрачных рыцарей, стаявших выше по лестнице от них с Антоном. Тот отпустил ошалевшего от такой встречи рыцаря и любезно поклонился остальным. Те вынуждены были ответить тем же. Антон беспрепятственно прошел в зал барона. Где его встретил сэр Жемайло, Несказанно удивленный его радостным лицом.
– А чему вы радуетесь? – спросил он. – Тому, что вы еще живы? Так это ненадолго. Шардина видели?
– Да видел. – ответил вполне себе беззаботно Антон. – А что?
– И не беспокоитесь?
– О чем. О пьянке? – поинтересовался Антон, делая вид, что не понимает, о чем тот говорит.
– О какой пьянке? – Теперь на Антона вытаращился Жемайло.
– О той, что мы договорились с вами, сэр Жемайло и с Шардином. Завтра в полевом лагере.
– О пьянке с Шардином? – еще больше удивился Жемайло. – Так он что, не вызвал вас на поединок?
– На поединок? За что? Сэр Шардин очень обходительный и уважаемый рыцарь. Мы с ним очень хорошо поговорили по дороге сюда, без всяких ссор.
Жемайло казалось, впал в кому. Он, не моргая застывшими глазами смотрел на Антона. Потом еле слышно прошептал:
– Шардин обходительный…. И уважаемый…. Первый раз такое слышу…. А… А что сказали остальные?
– Ничего не сказали, поклонились и молча меня пропустили. Вежливые такие.
– Вежливые… – вновь не веря услышанному, повторил шепотом Жемайло. Наконец, не выдержав, он громко заговорил: – Вы шутите!?
На них стали обращать внимание.
– Нисколько, сэр Жемайло, и не кричите, на нас стали обращать внимание…
Шардин, обалдело смотря в спину уходящему Антону, поднимался следом. Тот поклонился искусителям и прошел мимо. Шардин поднялся до стояших рыцарей и остановился.
– Ты почему не вызвал щенка на дуэль, – негромко, но злобно спросил один из них. Ворслав.
Шардин скорчил мученическое выражение лица.
– Так настойка, сэры… и честь… – пробормотал он и, словно пребывая во сне, прошел мимо них.
Рыцарь, вопрошавший его, сплюнул.
– Вот же имперское воспитание у сквайра, не прошибить. Что делать будем, сэры?
– Натравим на него Густава – предложил другой. – Скажем, что щенок смеялся над его животом.