Что ты натворил

Филлипс покачал головой и схватил лежавший на столе ластик.

— Я знаю этого мальчика столько, сколько себя помню. Он был на мальчишнике у Дона, на свадьбе моей сестры. Как такое может быть?

— Я его брат и понятия не имел. Мы все не подозревали.

— И ты никогда не видел в нем склонности к насилию?

— Никогда.

— И ты не знал жертву?

— Я же сказал вам, нет. Для меня это так же неожиданно, как и для вас.

— Они собираются устроить показательное дело. Для прессы это просто подарок. Коп — серийный убийца. На окружного прокурора будет оказываться сильное давление. Она будет вынуждена требовать наказания по полной программе. Смертная казнь. Пожизненное без права на условно-досрочное освобождение. Что-нибудь в этом роде.

На мгновение повисла тишина, а потом Шон заговорил:

— И что теперь?

Филлипс открыл средний ящик стола и достал желтый блокнот линованной бумаги.

— Ты запишешь все, что знаешь о происходящем вплоть до этого момента. Это будет твое официальное заявление. Когда закончишь, можешь возвращаться в оперативный штаб и помочь выследить твоего брата.

— И мы арестуем его так, как я сказал?

— Точно как ты сказал. Я тоже не хочу шумихи. Я стараюсь действовать профессионально. По крайней мере насколько могу.

Шон потянул за значок, висящий на шее, и подтянул блокнот поближе. Достал ручку из кармана пиджака и начал писать. Это будет самое важное заявление в его жизни, если он собирается остаться на свободе, чтобы помочь арестовать Лиама. Один неверный шаг, и отдел внутренних расследований все поймет. Его история должна быть безукоризненной. Дона тоже.

— Никогда не думал, что буду это делать, — сказал Шон.

Филлипс встал с кресла и обошел свой маленький кабинет.

— Никогда не думал, что увижу такое. Все это плохо пахнет. Я знаю этого парня. Я видел его глаза. Мы ели за одним столом. Я никогда бы не подумал, что он может быть способен на что-то подобное. Никогда.

— Вы же знаете, что произошло с нашей мамой, когда мы были детьми, верно?

— Да.

— Это все, что приходит в голову. Может, сумасшествие передается? В генах или как-то еще. Как светлые волосы или диабет. Может, ему достались мамины гены и однажды он сорвался?

Филлипс уставился на отдел:

— Может быть. Но Господи, помоги, я считал его хорошим человеком. Я думал, что он один из нас.

— Я тоже, — ответил Шон, заканчивая писать первое предложение. — Я тоже.





Глава 44




В приемной доктора Кейн не было никого, за исключением медсестры за столом. Лиам, обхватив голову руками, ждал, пока Герри вернется с совещания. Его брюки промокли, когда он прятался в ливневке, и с них текло на ковер. Он замерз. Сестра за столом постоянно пялилась на него, и он внезапно осознал, насколько беззащитен. Он осмотрел этаж и приметил выходы на лестницу и к лифтам. Никогда не думал, что придется заниматься подобным. Но теперь он в бегах и не может ждать, пока Шон позвонит. Ему больше некуда идти.

— Я очень вовремя?

Подняв голову, Лиам увидел Герри, выдавил улыбку и встал на ноги, в которых до сих пор ощущалась слабость.

— Как никогда. Спасибо, что согласилась принять в последнюю минуту.

— Ты почему весь мокрый?

— Объясню внутри.

— Хорошо, заходи, — согласилась Герри и повернулась к медсестре: — Дороти, не соединяй меня ни с кем.

Дороти кивнула и вернулась к своим делам в компьютере.

Герри зашла в кабинет и закрыла дверь. Когда они остались одни, она бросила сумки и, поспешив к окнам, опустила жалюзи одну за другой.


— Что ты здесь делаешь? — прошептала она. — Боже, Лиам, тебя разыскивают за убийство.

— Ты знаешь?

— Это во всех новостях. Почему ты здесь?

Лиам рухнул на диван и потер глаза. Он выбился из сил и очень хотел спать. Он чувствовал, что голова перестает соображать.

— Мне нужна помощь. Правда в том, что я не могу вспомнить ничего о прошлой ночи и не могу вспомнить ничего о ночи, когда была убита Керри. — Он на мгновение замолчал, пытаясь подобрать слова. — Я был отцом того ребенка, и у нас был роман. Ночь ее смерти выпала у меня из памяти. Как подавление, о котором ты мне рассказывала.

Герри достала из шкафа полотенце и бросила ему.

— В тот день ты говорил о себе?

— Да.

— Лиам… я… я не знаю, что сказать. Ты правда думаешь, что способен совершить то, что мы видели на фотографиях, которые ты мне показывал?

— Не способен, но похоже, теперь это не имеет значения. Два убийства указывают на меня, а я не могу вспомнить, где был во время каждого из них. Это должен быть я, хотя и не могу в это поверить. Наверное, у меня был один из тех психотических срывов. Это единственное объяснение.

Герри придвинула к себе лежавшую на столе папку и открыла ее.

— Когда ты ушел, я немного покопала. Эта девушка, которую убили, Керри Миллер. Ты сказал, что ей обрили голову?

— Так точно.

— Вы нашли волосы?

— Нет.

— Интересно. — Герри подошла к сидевшему Лиаму. — Послушай, весьма возможно, что ты совершил эти преступления и не помнишь их, но кое-что не сходится.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда дело касается человеческого разума, возможно все. Существует уйма задокументированных случаев, когда люди, совершившие гнусные поступки, не помнят, как их совершали, но обритая голова меняет все. На мой взгляд, человек, убивший Керри, наслаждался тем, что внушает своей жертве такой страх и ужас. Когда мы разговаривали в последний раз, я объяснила, что, обрезая ее волосы и удушая ее, он упивался властью. Он хочет запомнить процесс. Он хочет помнить все подробности. Он не позволит себе забыть. Убийство — вот что его заводит. Он забрал волосы как трофей, потому что не хочет забывать. Убийца, настолько травмированный, что его разум подавляет события, так не поступает. Это не имеет смысла.

— Ничего не имеет смысла. Ее голова была обрита, потому что так сделала моя мама в тот день, когда пыталась убить нас с братом.

— Тогда твоя невиновность тем более очевидна. Если бы ты убил девушку и травма вынудила тебя подавить воспоминания, сомневаюсь, чтобы твое подсознание захотело бы сохранить волосы. Мозг так не работает.

— Если меня подставили, я не могу этого доказать. Все указывает на меня.

Герри вытащила из папки еще один лист.

— Ты когда-нибудь бывал в Лейквуде, штат Нью-Джерси, с Керри?

— Лейквуд? Это на побережье. Рядом с Пойнт-Плезант, верно?

— Да.

Лиам на мгновение задумался, потом покачал головой:

— Нет, я там никогда не был.

— Ты помнишь мою версию про синяки, старые шрамы или что-то, что указывало бы на историю насилия?

— Да. Мы осматривали тело и ничего не нашли.

Герри села на диван.

— Я пробила ее имя и социальную страховку в системе, и оказалось, что в прошлом году Керри обращалась в медицинский центр Кимбол в Лейквуде с ушибом лица и растяжением запястья. Находясь в травмпункте, она написала заявление в полицию Лейквуда. Уверена, если ты выяснишь, кто указан в том заявлении как нападавший, то найдешь убийцу.

Лиам взял лист и внимательно прочитал. Он устал и замерз. Руки тряслись.

— Я помню. Она сказала, что повредила запястье, поскользнувшись на мокрой плитке, и ударилась щекой о дверь ванной.

— Люди не пишут заявление в полицию, когда поскальзываются на мокрой плитке.

— Я должен съездить в Лейквуд.

Герри встала с дивана и поспешила к столу. Достала из ящика вторую папку и открыла ее.

— Я также получила копию твоего анализа крови, — сказала она. — Они автоматически отправляют мне копии, поскольку я сотрудничаю с управлением. Вторую копию отправили тебе на работу.