Что мы знаем друг о друге
Часть 24 из 53 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Ладно, семьдесят на тридцать, и это мое последнее предложение.
— Ты до сих пор должен мне сотню! — не выдержала она.
— И сто фунтов сверху, естественно.
— Дэнни, я бы помогла, если бы могла, правда. Но ты слишком сырой для конкурса, и тебе ни за что не подготовиться, даже если будешь заниматься двадцать четыре часа в сутки. На твоем месте я бы выкинула это из головы и сосредоточилась на простых элементах, которые я тебе показала. — Она швырнула пустую бутылку в мусорку и поправила свой ковбойский лифчик. — Мне надо работать.
— Подожди! — воскликнул Дэнни, когда она повернулась уходить.
— Извини, Дэнни.
— Постой, просто послушай меня одну секундочку, пожалуйста!
Кристаль вздохнула и жестом позволила ему продолжать.
— У меня есть сын, Уилл. Ему одиннадцать. Он был в машине, когда жена разбилась, и с тех пор не произнес ни слова. Серьезно, вообще ни одного! Ему ни к чему лишние проблемы, честно. Вот почему я не говорил ему, что потерял работу, и подавно не говорил, что теперь я чертова панда! Он думает, я по-прежнему вкалываю на стройке и могу платить за квартиру, хотя на самом деле нет, и через месяц ублюдочный домовладелец нас вышвырнет, вот только сначала переломает мне все части тела, которые, по его мнению, мне дороги, — просто вот такой он ублюдок! И единственный способ избежать всего этого — победить на конкурсе. Знаю, шансов мало и затея почти безнадежная, но я должен попытаться! Если нет, то я в полной заднице. Пожалуйста, помоги мне! Я никогда никого ни о чем не просил, но тебя умоляю!
Кристаль помотала головой, но не отказываясь, а словно вопрошая: «Какого маленького пушистика я убила в прошлой жизни, какую старушку обманула, чтобы заслужить такое наказание?» Она обернулась к Везувию, не пропустившему ни слова из этого разговора.
— Ну? — спросила она.
Везувий посмотрел на Дэнни. Тот постарался принять жалкий вид: в последнее время ему это очень хорошо удавалось. Везувий перевел взгляд на Кристаль и кивнул.
— Серьезно?! — воскликнула девушка, раскинув руки, словно она статуя Кристаль-искупительницы над Рио-де-Жанейро.
Везувий пожал плечами.
— Не ожидала от тебя, Зуви, — вздохнула она. — Ладно. Так и быть. Помогу. Главное, чтобы ты понимал: нам не выиграть.
— Правда?
— Что нам не выиграть? Абсолютная.
— Что ты поможешь, — уточнил Дэнни.
— Сказала же. Понедельник. Восемь утра. Не опаздывай!
— Спасибо! — воскликнул Дэнни. — Серьезно. Ты не представляешь, сколько это для меня значит. Ты такая… Зараза!
— Ты совсем?..
— Да не ты! — выпалил он, пока Кристаль его не ударила. — Тот мужик!
Дэнни указал на смертельно-бледного мужчину с худым лицом, стоявшего у Кристаль за спиной.
— Он. Из-за него меня уволили!
Неподалеку от сцены беседовали трое мужчин в черных костюмах. Видок у них был такой, словно они только что с похорон. Причем в роли покойника явно выступал Виктор: его бледное лицо в холодном белом луче прожектора казалось почти прозрачным.
— Так это он во всем виноват?!
Дэнни кивнул. Сжав челюсть, он смотрел на Виктора точно так же, как Эль-Магнифико — на того, кого отчаянно хотел поджечь.
— Зуви, — воскликнула Кристаль, — передай микрофон, пожалуйста.
Она скрылась за дверью в глубине бара. Дэнни все еще удивлялся, куда она пропала, когда зрители в зале вдруг начали хлопать и кричать. Он обернулся и увидел Кристаль, стоявшую в центре сцены в окружении клиентов, явно ожидавших танец на бис.
— Вам весело? — выкрикнула она и направила микрофон в толпу.
Зрители согласно завопили.
— Так и думала. Поиграем немного?
Толпа снова разразилась одобрительными возгласами.
— Приз — приватный танец с вашей покорной слугой… — Она дождалась, пока зал успокоится. — Его получит тот, кто первым окунет головой в унитаз вон того мужика!
Везувий погасил лампы и направил единственный оставшийся луч прямо на Виктора. Тот хотел прикрыть глаза ладонью, но остальные решили, что он тянет руку: мол, вот он я, и мне реально нравится роль человека-ершика.
— И пусть победит сильнейший! — Под возглас Кристаль толпа накинулась на еще сильнее побледневшего Виктора и поволокла его в сторону туалета.
Глава 19
Парень с прической, состоящей, кажется, из одного гигантского дреда, медленно толкал перед собой дребезжащую тележку с напитками. Дэнни наблюдал за ним с лавочки. Маска лежала рядом. Она насквозь пропиталась по́том после нервной и абсолютно провальной попытки панды изобразить свою версию «Гангам-стайла».
Дэнни купил банку пепси (хотя при ближайшем рассмотрении это оказалось нечто под названием «Попси») и приложил ко лбу, наблюдая, как пожилая дама в слишком толстом для такого солнечного дня кардигане пытается пристегнуть поводок к ошейнику чересчур подвижного бигля. Стоило ей приблизиться к собаке на расстояние вытянутой руки, как бигль тут же убегал, а потом терпеливо ждал, пока она не подойдет снова, — и так до бесконечности. Заметив Дэнни — или почуяв странный запах, исходивший от его костюма даже после стольких стирок, — пес подбежал и с любопытством понюхал покрытую мехом ногу, словно решая: укусить, запрыгнуть на нее или напи́сать. Он все еще пребывал в раздумьях, когда пожилая дама подкралась сзади и защелкнула карабин поводка. Она заговорщицки кивнула Дэнни, словно они годами вместе ловили собак. Кивнув в ответ, тот проводил старушку взглядом: бигль пытался запутать поводок так, чтобы та споткнулась.
Дэнни едва успел надеть маску, как вдруг совсем рядом раздался голос.
— Ты так целыми днями и сидишь в парке?
Перед ним возник Уилл. Дэнни нашарил неуклюжими лапами блокнот и ручку.
«Это лучше, чем сидеть посреди шоссе», — написал он.
— Неужели у тебя нет работы или какого-нибудь занятия?
«Я панда. Это и есть моя работа».
Уилл улыбнулся, снял рюкзак и устроился рядом на лавочке.
«Разве у тебя нет работы?» — написал Дэнни.
— Ага, есть, — Уилл снял галстук и намотал на руку. — Школа. Вкалываешь дни напролет и не получаешь ни гроша. Худшая работа на свете.
«Да, моя мне больше по душе».
— Мне тоже, — согласился Уилл. — Только не сегодня.
Прищурившись, он бросил взгляд на солнце.
— Слишком жарко для панды.
«Нормально. У панд есть сложные охлаждающие механизмы».
— Правда? Какие?
Дэнни показал ему банку «Попси».
— Очень сложно, — заметил Уилл, закатив глаза.
Дэнни уставился на непочатый напиток, не понимая, как сделать глоток, не раскрыв при этом своей личности.
— Головоломка мистера Картера, — сказал Уилл будто бы самому себе.
Отец посмотрел на него в замешательстве.
— Это с урока математики. Наш учитель, мистер Картер, пишет задачу на доске в начале каждого урока, а в конце выбирает того, кто должен ее решить. Он называет это головоломками. Ненавижу их.
«Почему?» — написал Дэнни: он не знал, к чему приведет эта беседа, но не хотел, чтобы сын замолчал.
— Никогда не могу их понять. Иногда я знаю ответ, но чаще нет, и тогда сижу тихо, опускаю глаза и надеюсь, что меня не вызовут, — Уилл на минуту задумался. — Сложно объяснить, но, в общем-то, из-за этого я и перестал говорить.
«Из-за математики?» — написал Дэнни и мысленно пометил себе: найти этого мистера Картера и задать ему головоломку собственного сочинения.
— Нет, — ответил Уилл, — не из-за математики. Просто… ну, в прошлом году случилось кое-что плохое. Очень плохое, и в этом не было никакого смысла.
Он потянул за конец галстука, и тот затянулся вокруг руки, как крошечный удав.
— Это было как задачи мистера Картера, только в миллион раз хуже. Я не знал, что делать, и поэтому поступил так же, как всегда делал на уроках математики.
«Замолчал и надеялся, что тебя оставят в покое?» — написал Дэнни. Уилл кивнул. Дэнни мысленно исправил свою пометку: «Подкараулить мистера Картера на школьной парковке».
— Я думал, все пройдет, если не придавать этому значения. Думал, если я не буду привлекать внимания, то проблема рассосется сама собой. — Уилл развернул галстук и снова принялся наматывать на руку. — В голове это звучало логично. А теперь — просто странно.
Вот оно. Все оказалось так просто. После четырнадцати месяцев вопросов Дэнни наконец-то получил ответ. Он откинулся на спинку лавочки, ожидая, что его накроет волной облегчения, но когда оно все-таки пришло, то показалось ему не волной, а скорее струйкой. Куда сильнее он ощущал тоску: потому что Уилл страдал молча, потому что он, Дэнни, допустил все это, и потому, что потребовались такие нелепые обстоятельства, чтобы узнать правду.
Он поймал на себе взгляд Уилла, схватил блокнот и накорябал:
«Это не странно».
— Спасибо.
— Ты до сих пор должен мне сотню! — не выдержала она.
— И сто фунтов сверху, естественно.
— Дэнни, я бы помогла, если бы могла, правда. Но ты слишком сырой для конкурса, и тебе ни за что не подготовиться, даже если будешь заниматься двадцать четыре часа в сутки. На твоем месте я бы выкинула это из головы и сосредоточилась на простых элементах, которые я тебе показала. — Она швырнула пустую бутылку в мусорку и поправила свой ковбойский лифчик. — Мне надо работать.
— Подожди! — воскликнул Дэнни, когда она повернулась уходить.
— Извини, Дэнни.
— Постой, просто послушай меня одну секундочку, пожалуйста!
Кристаль вздохнула и жестом позволила ему продолжать.
— У меня есть сын, Уилл. Ему одиннадцать. Он был в машине, когда жена разбилась, и с тех пор не произнес ни слова. Серьезно, вообще ни одного! Ему ни к чему лишние проблемы, честно. Вот почему я не говорил ему, что потерял работу, и подавно не говорил, что теперь я чертова панда! Он думает, я по-прежнему вкалываю на стройке и могу платить за квартиру, хотя на самом деле нет, и через месяц ублюдочный домовладелец нас вышвырнет, вот только сначала переломает мне все части тела, которые, по его мнению, мне дороги, — просто вот такой он ублюдок! И единственный способ избежать всего этого — победить на конкурсе. Знаю, шансов мало и затея почти безнадежная, но я должен попытаться! Если нет, то я в полной заднице. Пожалуйста, помоги мне! Я никогда никого ни о чем не просил, но тебя умоляю!
Кристаль помотала головой, но не отказываясь, а словно вопрошая: «Какого маленького пушистика я убила в прошлой жизни, какую старушку обманула, чтобы заслужить такое наказание?» Она обернулась к Везувию, не пропустившему ни слова из этого разговора.
— Ну? — спросила она.
Везувий посмотрел на Дэнни. Тот постарался принять жалкий вид: в последнее время ему это очень хорошо удавалось. Везувий перевел взгляд на Кристаль и кивнул.
— Серьезно?! — воскликнула девушка, раскинув руки, словно она статуя Кристаль-искупительницы над Рио-де-Жанейро.
Везувий пожал плечами.
— Не ожидала от тебя, Зуви, — вздохнула она. — Ладно. Так и быть. Помогу. Главное, чтобы ты понимал: нам не выиграть.
— Правда?
— Что нам не выиграть? Абсолютная.
— Что ты поможешь, — уточнил Дэнни.
— Сказала же. Понедельник. Восемь утра. Не опаздывай!
— Спасибо! — воскликнул Дэнни. — Серьезно. Ты не представляешь, сколько это для меня значит. Ты такая… Зараза!
— Ты совсем?..
— Да не ты! — выпалил он, пока Кристаль его не ударила. — Тот мужик!
Дэнни указал на смертельно-бледного мужчину с худым лицом, стоявшего у Кристаль за спиной.
— Он. Из-за него меня уволили!
Неподалеку от сцены беседовали трое мужчин в черных костюмах. Видок у них был такой, словно они только что с похорон. Причем в роли покойника явно выступал Виктор: его бледное лицо в холодном белом луче прожектора казалось почти прозрачным.
— Так это он во всем виноват?!
Дэнни кивнул. Сжав челюсть, он смотрел на Виктора точно так же, как Эль-Магнифико — на того, кого отчаянно хотел поджечь.
— Зуви, — воскликнула Кристаль, — передай микрофон, пожалуйста.
Она скрылась за дверью в глубине бара. Дэнни все еще удивлялся, куда она пропала, когда зрители в зале вдруг начали хлопать и кричать. Он обернулся и увидел Кристаль, стоявшую в центре сцены в окружении клиентов, явно ожидавших танец на бис.
— Вам весело? — выкрикнула она и направила микрофон в толпу.
Зрители согласно завопили.
— Так и думала. Поиграем немного?
Толпа снова разразилась одобрительными возгласами.
— Приз — приватный танец с вашей покорной слугой… — Она дождалась, пока зал успокоится. — Его получит тот, кто первым окунет головой в унитаз вон того мужика!
Везувий погасил лампы и направил единственный оставшийся луч прямо на Виктора. Тот хотел прикрыть глаза ладонью, но остальные решили, что он тянет руку: мол, вот он я, и мне реально нравится роль человека-ершика.
— И пусть победит сильнейший! — Под возглас Кристаль толпа накинулась на еще сильнее побледневшего Виктора и поволокла его в сторону туалета.
Глава 19
Парень с прической, состоящей, кажется, из одного гигантского дреда, медленно толкал перед собой дребезжащую тележку с напитками. Дэнни наблюдал за ним с лавочки. Маска лежала рядом. Она насквозь пропиталась по́том после нервной и абсолютно провальной попытки панды изобразить свою версию «Гангам-стайла».
Дэнни купил банку пепси (хотя при ближайшем рассмотрении это оказалось нечто под названием «Попси») и приложил ко лбу, наблюдая, как пожилая дама в слишком толстом для такого солнечного дня кардигане пытается пристегнуть поводок к ошейнику чересчур подвижного бигля. Стоило ей приблизиться к собаке на расстояние вытянутой руки, как бигль тут же убегал, а потом терпеливо ждал, пока она не подойдет снова, — и так до бесконечности. Заметив Дэнни — или почуяв странный запах, исходивший от его костюма даже после стольких стирок, — пес подбежал и с любопытством понюхал покрытую мехом ногу, словно решая: укусить, запрыгнуть на нее или напи́сать. Он все еще пребывал в раздумьях, когда пожилая дама подкралась сзади и защелкнула карабин поводка. Она заговорщицки кивнула Дэнни, словно они годами вместе ловили собак. Кивнув в ответ, тот проводил старушку взглядом: бигль пытался запутать поводок так, чтобы та споткнулась.
Дэнни едва успел надеть маску, как вдруг совсем рядом раздался голос.
— Ты так целыми днями и сидишь в парке?
Перед ним возник Уилл. Дэнни нашарил неуклюжими лапами блокнот и ручку.
«Это лучше, чем сидеть посреди шоссе», — написал он.
— Неужели у тебя нет работы или какого-нибудь занятия?
«Я панда. Это и есть моя работа».
Уилл улыбнулся, снял рюкзак и устроился рядом на лавочке.
«Разве у тебя нет работы?» — написал Дэнни.
— Ага, есть, — Уилл снял галстук и намотал на руку. — Школа. Вкалываешь дни напролет и не получаешь ни гроша. Худшая работа на свете.
«Да, моя мне больше по душе».
— Мне тоже, — согласился Уилл. — Только не сегодня.
Прищурившись, он бросил взгляд на солнце.
— Слишком жарко для панды.
«Нормально. У панд есть сложные охлаждающие механизмы».
— Правда? Какие?
Дэнни показал ему банку «Попси».
— Очень сложно, — заметил Уилл, закатив глаза.
Дэнни уставился на непочатый напиток, не понимая, как сделать глоток, не раскрыв при этом своей личности.
— Головоломка мистера Картера, — сказал Уилл будто бы самому себе.
Отец посмотрел на него в замешательстве.
— Это с урока математики. Наш учитель, мистер Картер, пишет задачу на доске в начале каждого урока, а в конце выбирает того, кто должен ее решить. Он называет это головоломками. Ненавижу их.
«Почему?» — написал Дэнни: он не знал, к чему приведет эта беседа, но не хотел, чтобы сын замолчал.
— Никогда не могу их понять. Иногда я знаю ответ, но чаще нет, и тогда сижу тихо, опускаю глаза и надеюсь, что меня не вызовут, — Уилл на минуту задумался. — Сложно объяснить, но, в общем-то, из-за этого я и перестал говорить.
«Из-за математики?» — написал Дэнни и мысленно пометил себе: найти этого мистера Картера и задать ему головоломку собственного сочинения.
— Нет, — ответил Уилл, — не из-за математики. Просто… ну, в прошлом году случилось кое-что плохое. Очень плохое, и в этом не было никакого смысла.
Он потянул за конец галстука, и тот затянулся вокруг руки, как крошечный удав.
— Это было как задачи мистера Картера, только в миллион раз хуже. Я не знал, что делать, и поэтому поступил так же, как всегда делал на уроках математики.
«Замолчал и надеялся, что тебя оставят в покое?» — написал Дэнни. Уилл кивнул. Дэнни мысленно исправил свою пометку: «Подкараулить мистера Картера на школьной парковке».
— Я думал, все пройдет, если не придавать этому значения. Думал, если я не буду привлекать внимания, то проблема рассосется сама собой. — Уилл развернул галстук и снова принялся наматывать на руку. — В голове это звучало логично. А теперь — просто странно.
Вот оно. Все оказалось так просто. После четырнадцати месяцев вопросов Дэнни наконец-то получил ответ. Он откинулся на спинку лавочки, ожидая, что его накроет волной облегчения, но когда оно все-таки пришло, то показалось ему не волной, а скорее струйкой. Куда сильнее он ощущал тоску: потому что Уилл страдал молча, потому что он, Дэнни, допустил все это, и потому, что потребовались такие нелепые обстоятельства, чтобы узнать правду.
Он поймал на себе взгляд Уилла, схватил блокнот и накорябал:
«Это не странно».
— Спасибо.