Чистая река

– Доброе утро, – сонно прошептала она.

– Мы это сделали? – хитро улыбнулся Джек.

– Нет, – отрезала Мэл, тут же проснувшись.

– Вот и отлично, – ухмыльнулся он.

Она улыбнулась.

– Я не ожидала, что ты это скажешь.

– Когда мы будем заниматься любовью, я хочу быть в здравом уме и доброй памяти. Я даже не понимаю, как ты здесь оказалась.

– Я забежала в бар, чтобы выпить пива, как раз в тот момент, когда Проповедник соскребал тебя с пола. Голова болит?

– Все прошло, как только я тебя увидел. Наверное, перебрал с выпивкой.

– Это сработало? Ты разогнал всех своих демонов?

Он пожал плечами.

– Проповедник уложил тебя в мою кровать, надо же. Если бы я знал, что все так просто, то напузырился бы до чертиков еще несколько недель назад.

– Подними-ка лучше одеяло, Джек, – приказала она.

Он так и сделал. Под одеялом обнаружился его торс в «боксерах», с очевидно заметной сквозь них внушительной утренней эрекцией. В то время как Мэл лежала полностью одетая.

– Не смотри туда, – сказал он, роняя одеяло. – Ты поставила меня в неудобное положение. – Она лишь рассмеялась в ответ. – Мы могли бы заняться этим прямо сейчас, – предложил Джек, пропуская шелковистый локон ее волос между пальцами. – Я доставлю тебе огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие, – ухмыльнулся он.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

– Я что-нибудь пытался сделать? – допытывался он.

– Нет. – Мэл продолжала посмеиваться. – А что?

– Я так налакался, что это могло повлечь за собой весьма унизительные последствия. Вроде атаки с неработающим оружием.

Мэл провела пальцами по его татуировке.

– Я ожидала увидеть что-то вроде этого, – сказала она.

– Это просто часть обряда посвящения. Бьюсь об заклад, после него каждый молодой морпех просыпается с гудящей головой, с трудом вспоминая о Корпусе.

– Что это значит? – спросила она, пробегая пальцами по ленте с девизом на другой руке.

– «Часто испытаны, всегда верны, братья навеки». – Он мягко коснулся ее щеки. – Что тебе рассказал Проповедник?

– Что когда сюда приезжают твои друзья, то пробуждают у тебя в памяти тяжелые воспоминания о войнах, в которых тебе довелось участвовать. Но я подозреваю, что эти воспоминания периодически терзают тебя независимо от того, приехали сослуживцы или нет.

– Я люблю этих парней, – просто сказал он.

– И они тебе тоже преданы. Так что… возможно, это стоит того, чтобы перетерпеть некоторые неудобства. Такая дружба обходится недешево.





Глава 10





К Джеку вернулось его прежнее «я». Тут сработал либо скотч, либо тот факт, что он проснулся в одной постели с красивой блондинкой. Он сделал ставку на блондинку.

Он ни разу так и не спросил Проповедника, что именно тот рассказал Мэл. И к ней самой с расспросами тоже не стал приставать. На самом деле, это не имело никакого значения. Что действительно было важно, так это то, что его отношения с Мэл той ночью неожиданно вышли на новый уровень. Когда она узнала, что он мучается от ужасных воспоминаний, то не ушла, а осталась рядом, пожелав взвалить на себя часть этой ноши – это что-то да значило. Она обнимала его, пока он метался в кровати, борясь со зловещими призраками прошлого. После этого она стала охотнее поддаваться его поцелуям. Он определенно был готов не останавливаться на достигнутом.

В Вирджин-Ривер все только о них и говорили, что доставляло Джеку странное удовлетворение. Это было необычно для мужчины, который не хотел связывать себя никакими обязательствами с противоположным полом и старался не афишировать перед публикой своих подруг. Теперь он обнаружил, что хочет, чтобы все знали: они с Мэл – пара. Еще его страшила возможность того, что Мэл исполнит свои угрозы и уедет, прежде чем он сможет убедить ее остаться здесь навсегда.

Однажды он отвез Мэл на побережье, чтобы понаблюдать за китами. Всю дорогу туда и обратно они болтали без умолку, но стоило им добраться до высокой скалы, нависающей над океанскими просторами, как все слова стали лишними. Они стояли, молча держась за руки, в то время как далеко внизу проплывала огромная стая гигантских млекопитающих, выныривая из воды и вновь погружаясь в морскую гладь с огромными брызгами. Сопровождающая их личная гвардия из дельфинов повела величавых гигантов дальше, на север. В тот день Мэл позволила ему целовать себя дольше обычного. Много раз. Если его рука начинала слишком настойчиво блуждать по ее телу, она просто говорила: «Нет. Еще рано». И в его сердце затеплился огонек надежды. Хотя, конечно, это еще ничего не гарантировало.

Он был сражен наповал. Пускай Джеку уже стукнуло сорок, первый раз в его жизни появилась такая женщина, что одна только мысль о расставании с ней казалась ему невыносимой.


______



Мэл набрала номер своей сестры.

– Джоуи, – произнесла она очень тихо, практически шепотом, – я думаю, что в моей жизни появился мужчина.

– Ты что, умудрилась найти себе мужчину в этой глуши?

– Ага. Кажется, так и есть.

– Почему у тебя… такой странный голос?

– Мне нужно кое в чем разобраться. Скажи мне, это нормально? Потому что я нисколечки не забыла Марка. Я до сих пор люблю его больше всего на свете. Больше, чем любого другого мужчину.

Джоуи медленно вздохнула.

– Мэл, это нормально – пытаться жить дальше. Возможно, ты никогда никого не полюбишь так же сильно, как Марка, но может быть, найдется кто-то еще. Еще один мужчина. Тебе не нужно их сравнивать, дорогая, потому что Марка больше нет, и мы не можем его вернуть.

– Я люблю его, – поправила ее Мэл. – Это чувство никуда не исчезло. Я все еще люблю Марка.

– Все в порядке, Мэл, – успокоила ее Джоуи. – Ты должна жить дальше. Это вполне нормально – скоротать с кем-нибудь время. Кто он?

– Ему принадлежит бар напротив клиники Дока. Это он отремонтировал мой дом, купил мне удочку, провел телефон. Его зовут Джек. Он хороший человек, Джоуи. И он заботится обо мне.

– Мэл… Слушай, ты с ним… Ну…

Ответа не последовало.

– Мэл? Ты с ним спишь?

– Нет. Но я позволяю ему меня целовать.

Джоуи невесело рассмеялась.

– Все в порядке, Мэл. Ты можешь подумать об этом несколько иначе? Разве Марк хотел бы, чтобы ты завяла в одиночестве? Он был одним из лучших мужчин, которых я когда-либо знала, – щедрым, добрым, любящим и честным. Он хотел бы, чтобы ты вспоминала его с нежностью, но при этом продолжала жить полноценной жизнью и была счастлива.

Не удержавшись, Мелинда разрыдалась.

– Да, он хотел бы этого, – произнесла она сквозь слезы. – Но что, если я не могу быть счастлива ни с кем, кроме Марка?

– Малышка, сестренка моя, после всего, через что тебе довелось пройти, разве ты удовольствуешься какими-то объятиями? И парой-тройкой ничего не значащих поцелуев?

– Я не знаю. Просто не знаю.

– Попробуй. В худшем случае ты хоть немного отвлечешься от своего одиночества.

– А это нормально? Использовать кого-то, чтобы перестать лить слезы по покойному мужу?

– А если посмотреть на это с другой стороны? Что, если бы тебе понравился тот, кто смог бы отвлечь тебя от мыслей о покойном муже? Это ведь похоже на счастье, правда?

– Наверное, мне не следовало его целовать, – простонала Мэл. Ее продолжали душить слезы. – Потому что я не могу здесь оставаться. Мне тут не место. Мыслями я по-прежнему в Лос-Анджелесе вместе с Марком.

Джоуи тяжело вздохнула.

– Это всего лишь поцелуи, Мэл. Просто возьми за правило – один поцелуй за раз.

Чуть позже, повесив трубку телефона, Джоуи устало обратилась к своему мужу Биллу:

– Я должна к ней поехать. Думаю, она на грани срыва.

______



Мэл ударилась в воспоминания, мысленно вернувшись в то утро, когда полиция подошла к ее двери, чтобы сообщить, что Марк мертв. Накануне вечером они вместе отработали смену в больнице. Потом пообедали в кафетерии. Но Марк в тот день работал на вызовах, а старший помощник оказался занят, поэтому ему пришлось остаться в ночную смену. Все произошло, когда он уже возвращался домой.

Она пошла в морг. Оставшись на некоторое время с ним наедине, она обняла холодное безжизненное тело с тремя идеальными пулевыми отверстиями в груди и рыдала, пока ее не удалось оттащить прочь.

У Мэл в голове прокручивался целый фильм. Начинался он с вида мертвого тела Марка на полу в круглосуточном магазине, а далее следовала целая вереница кадров: полиция у дверей ее дома в первых проблесках рассвета, похороны, бессонные ночи, когда она безостановочно рыдала в подушку, долгие дни, когда она упаковывала его вещи, и кажущиеся бесконечными месяцы, когда не находила в себе сил с ними расстаться. Мэл наблюдала за этим словно откуда-то сверху, свернувшись в своей постели в позе эмбриона и схватившись за живот, будто ее ударили ножом; она безостановочно рыдала. Так громко, что ей даже казалось, будто соседи услышат и позовут на помощь.

Вместо того, чтобы просто сказать фотографии Марка, что любит его, она начала вести долгие беседы с его плоским безжизненным лицом.

Она рассказывала ему обо всем, что происходило за день, неизбежно заканчивая свой рассказ словами: «Я все еще люблю тебя, черт возьми!». И тут же добавляла: «Я все еще люблю тебя. Я не могу перестать любить тебя, скучать по тебе и желать твоего возвращения».