Чистая река

Мэл подошла к стойке, запрыгнул на барный стул перед Проповедником и спросила:

– Что с ним?

Проповедник пожал плечами, попытавшись взять свою кружку с кофе, но не успел он этого сделать, как Мэл чуть ли не перепрыгнула через стойку, схватила его за воротник рубашки и яростно завопила:

– Что с ним?!

Черные брови Проповедника удивленно взметнулись вверх, и он поднял руки с таким видом, будто его собирались взять под арест. Мэл медленно отпустил его рубашку и снова села на стул.

– Он напился, – коротко бросил Проповедник.

– Слушай, давай без шуток. С ним явно что-то не так. Всю неделю он вел себя совершенно иначе.

Проповедник вновь пожал плечами.

– Иногда, когда сюда приезжают эти парни, ситуация слегка усугубляется. Понимаешь? Думаю, он вспоминает… разные не очень хорошие вещи.

– Когда он служил морпехом? – уточнила она. Проповедник кивнул. – Давай же, Проповедник. Он мой самый лучший друг в этом городе.

– Я думаю, он не захотел бы, чтобы я тебе это рассказывал.

– Что бы это ни было, он не должен терпеть это в одиночестве.

– Я позабочусь о нем, – парировал Проповедник. – Он справится. Всегда так делает.

– Пожалуйста! – взмолилась она. – Ты разве не понимаешь, как много он для меня значит? Я хочу помочь ему, если смогу.

– Я мог бы рассказать кое-что, но это очень тяжелые вещи. Не для женских ушей.

Она слабо рассмеялась.

– Ты представить себе не можешь, чего мне в этой жизни довелось насмотреться и наслушаться. Я проработала в скорой почти десять лет. Мне частенько приходилось встречаться там с весьма неприятными вещами.

– Но не настолько неприятными.

– Так, испытай меня.

Проповедник глубоко вздохнул.

– Те парни, что приезжают сюда каждый год… Они наведываются убедиться, что с ним все в порядке. Он был их сержантом. Моим сержантом. Лучшим сержантом морской пехоты. Он побывал в пяти зонах боевых действий. Последней из них был Ирак. Он тогда вел взвод во внутренние районы Фаллуджи, и один из парней наступил на противопехотную мину. Взрывом ему оторвало полтуловища. Сразу же нас накрыл снайперский огонь. Парень, наступивший на мину, умер не сразу. Все дело в температуре взрыва – ему, должно быть, прижгло артерии и сосуды, поэтому кровопотери не было. Боли тоже – наверное, из-за того, что у него перебило позвоночный столб. Но он оставался полностью в сознании.

– Боже мой…

– Джек приказал всем укрыться в ближайших зданиях, что мы и сделали. А сам остался сидеть рядом со своим солдатом. Не бросил. Под снайперским огнем, спрятавшись за шиной перевернувшегося грузовика, держал его и разговаривал еще полчаса, пока тот не умер. Парнишка уговаривал Джека уйти и спрятаться, убеждал, что с ним все в порядке. Как ты понимаешь, он не ушел. Он никогда не оставлял своих людей в беде. – Проповедник сделал глоток кофе. – Мы насмотрелись на такие вещи, от которых тебе снились бы кошмары, но именно из-за этого он иногда срывается. Я не знаю, что мучает его сильнее – то, как медленно этот парнишка умирал, или визит, который он нанес его родителям, чтобы передать им все слова, что тот сказал перед смертью.

– Поэтому Джек так напивается?

– В основном, он старается много рыбачить. Может, уйти на какое-то время в лес и разбить там лагерь, чтобы успокоить нервы. Иногда пытается залить воспоминания выпивкой, но это случается довольно редко. Во-первых, это не очень хорошо срабатывает, а во-вторых, потом он чувствует себя как кусок дерьма. Но все будет хорошо, Мэл. Он всегда с этим справляется.

– Господи, – прошептала она. – Я думаю, что у всех есть свои скелеты в шкафу. Налей-ка мне пива.

Он наполнил бокал и поставил его на стойку.

– Поэтому лучше просто дать ему немного побыть одному.

– Он скоро придет в себя?

– Нет. Он залился по самые брови. Я как раз собирался отнести его в кровать, когда ты зашла. На всякий случай я останусь у него на ночь, буду спать рядом в кресле.

– На случай чего?

– На случай, если окажется, что он не просто пьян вусмерть. Если его переклинит или произойдет что-то похуже. Он целую милю тащил меня на себе в Ираке. Я не позволю, чтобы с ним теперь что-нибудь случилось.

Она отхлебнула немного пива.

– Он меня тоже, образно выражаясь, немного пронес на себе, – сказала она. – Правда, не думаю, что он это понимает.

Некоторое время они сидели в тишине. Она выпила примерно половину своего бокала.

– Я все пытаюсь представить, как он тащил тебя на себе, – нарушила молчание Мэл. – Наверное, он был похож на муравья, взвалившего на спину слона.

К ее удивлению, он тихо рассмеялся.


– Как ты вообще оказался здесь? В этом захолустном городке?

– Ему не пришлось меня долго уговаривать. Я держал с ним связь, когда он уволился, и приехал сюда после своего собственного увольнения. Он сказал, что я могу остаться и помогать в баре, если захочу. Я и захотел.

Раздавшийся из-за спины шум заставил ее обернуться. Джек соскользнул со стула и лежал теперь, растянувшись на полу.

– Все, пора в кроватку, – вздохнул Проповедник, обходя барную стойку.

– Проповедник, если ты отнесешь его в комнату, я с ним там останусь.

– Тебе не нужно этого делать, Мэл. Это может быть довольно неприглядное зрелище. Понимаешь?

– Не проблема, – сказала она. – В конце концов, я перетаскала море ведер с блевотиной, коль до этого дойдет.

– Временами он плачет.

– Временами и я плачу.

– Ты действительно этого хочешь?

– Да. Хочу.

– Значит, он тебе действительно небезразличен? – уточнил Проповедник.

– Я ведь уже сказала, что да?

– Ладно. Если ты так уверена.

Присев, Проповедник попытался поставить Джека на ноги. Обхватив его руками пониже подмышек, он заставил его подняться, а затем перекинул себе через плечо, как обычно носят пострадавших пожарные. Мэл последовал за ним в спальню Джека.

Ей раньше никогда не доводилось там быть. Спальня представляла собой небольшую комнату с двумя входами – один вел внутрь из кухни, расположенной за барной стойкой, другой позволял зайти со двора через черный ход. Формой спальня напоминала букву «L»: зона отдыха находилась в коротком закутке, а гостиная располагалась в более длинном. У окна стоял стол с двумя стульями, и хотя кухня там отсутствовала, в углу нашелся небольшой холодильник.

Проповедник уложил Джека на кровать, расстегнул молнии на ботинках и снял их.

– Давай снимем с него джинсы, – сказала Мэл. В ответ на сомневающийся взгляд Проповедника она ответила: – Уверяю тебя, ничего нового для себя я там не увижу. – Она расстегнула сначала кожаный ремень, а затем сами джинсы. Потом Мэл взялась за правую штанину, Проповедник схватился за левую, и они вместе потянули, оставив его в одних трусах-боксерах. Закончив с джинсами, Мэл расстегнул на Джеке рубашку и, по очереди перекатывая его то в одну, то в другую сторону, освободила от нее. Собрав всю одежду, она отнесла ее в шкаф. С внутренней стороны двери на крючке висела кобура с пистолетом, вид которого на долю секунды привел ее в замешательство. В итоге она повесила джинсы с рубашкой поверх пистолета.

Проповедник в это время разглядывал одетого в одни лишь трусы Джека.

– Он убьет меня за это, – проронил он.

– Или скажет спасибо, – добавила она, слегка улыбнувшись. – Если мой пейджер разрядится, я тебя позову. – С этими словами она накинула на Джека одеяло.

– Или если у тебя возникнут проблемы, – добавил здоровяк.

Когда Проповедник ушел, Мэл стянула ботинки, оставшись в носках, и немного пошарила вокруг. У Джека в комнате обнаружилась просторная ванная со шкафчиками и ящиками для хранения. Она открыла один, обнаружив, что внутри лежат нижнее белье и носки. Там же нашлись полотенца, и, вспомнив тот первый день в Вирджин-Ривер, она принюхалась к одному из них. Тот самый кондиционер, о котором он говорил.

Гардеробная оказалась средних размеров комнатушкой. Также там обнаружилась небольшая прачечная со шкафчиками, стиральной машинкой и сушилкой. Двери в ванную и прачечную были закрыты, но зато из гостиной прекрасно просматривалась спальня.

Учитывая характер Джека, эта обстановка была очень предсказуемой. Суровой и предельно функциональной. Тут нашлись кожаный диван и большое кожаное кресло. На стене напротив висел телевизор, а рядом возвышался оружейный ящик из стекла и дерева, набитый разными винтовками, с торчащим из замка ключом. Между диваном и креслом располагались журнальный столик из тяжелого дерева и тумбочка со светильником. Стены были обшиты грубо обтесанными досками, а на тумбочке стояли две фотографии в рамках. Одна из них представляла собой семейное фото, на котором красовались Джек, четыре его сестры, четыре шурина, восемь племянниц и седовласый отец, габаритами не уступающий Джеку. Рядом стояла довольно старая фотография, запечатлевшая его отца вместе с матерью.

Она взяла в руки семейное фото. У Джека оказалась очень красивая семья: все мужчины высокие и симпатичные, женщины стройные и красивые, а девочки очаровательные. Младшая была совсем маленькая, лет трех или четырех, а самая старшая – уже подросток. Мэл подумала, что Джек здесь самый красивый из всех; он стоял в центре, обнимая руками своих сестер. Она сняла покрывало с дивана, обернулась им и свернулась калачиком в большом кресле. Джек продолжал лежать, не шевелясь. В конце концов она тоже задремала.

Где-то посреди ночи из постели Джека донеслись беспокойные звуки. Он дергался, катался из стороны в сторону и бормотал что-то во сне. Мэл подошла к кровати, присела на край и потрогала его лоб. Он проворчал что-то неразборчивое, повернулся к ней, схватил за руку и потянул к себе в кровать. Когда ему это удалось, он прижался к ней своей головой. Обняв его за шею, Мэл легла рядом.

– Не бойся, – прошептала она. Джек сразу замолчал, закинув на нее руку.

Она натянула на них обоих одеяло и прижалась к нему. Затем принюхалась к подушке – точно, кондиционер для белья. «Что же ты за человек?» – мысленно спросила она себя. Внешне – вылитый Пол Баньян[39]; заведует баром, держит дома коллекцию ружей, при этом чистит и стирает, как Марта Стюарт[40].

Не просыпаясь, он притянул ее к себе поближе. Его дыхание отдавало парами виски. Мэл мысленно поежилась. Она прижалась лицом к его волосам, от которых пахло мускусом в сочетании с запахом ветра и леса. Она сделала глубокий вдох; ей нравились исходящий от него запах и вкус его губ. Мэл стало интересно, что у Джека под рубашкой – грудь у него оказалась заросшей красивыми каштановыми волосами. Кроме того, она обнаружила у него пару татуировок. На его левом плече были набиты орел, глобус и якорь размером чуть ли не с ее руку. А на правом плече красовалась лента с девизом:



SAEPE EXPERTUS,

SEMPER FIDELIS,

FRATRES AETERNI[41]



Не в силах противиться импульсу, она провела руками по пучку волос на его груди и гладким мышцам плеч. Затем притянула его к себе. Через несколько минут Мэл заснула, прижимая к себе Джека, в то время как его рука успокаивающе обнимала ее за талию.

В тусклом свете раннего утра Джек проснулся с раскалывающейся от боли головой. Повернув лицо в сторону, первое, что он увидел – золотые кудри Мэл, разметавшиеся по соседней подушке. Она натянула свой край одеяла под самый подбородок и крепко спала. Приподнявшись на локте, он всмотрелся в ее лицо. Ее розовые губы слегка приоткрылись во сне; веки с черными, как уголь, ресницами были крепко сомкнуты. Взяв с подушки мягкий локон ее волос, он поднес его к лицу и вдохнул аромат. Затем наклонился к Мэл, чтобы нежно поцеловать ее в губы.

В этот момент ее глаза открылись.