Четвертый лишний

— Надо было Славику морду набить за ту медкомиссию!

— Почему не набил?

— Говорю же, дураком был.

— И тем не менее ты должен умереть, — на удивление спокойно сказал Шевелев. И даже не оторвался от своей тарелки, неторопливо отрезал от стейка кусочек мяса.

Трофим дернулся, как будто под ним взорвалась табуретка.

— Что?!

— За тобой уже идут.

— Кто? Костя?!

— Так вы же на меня думаете, — усмехнулся Шевелев, отправляя в рот кусочек мяса. — В портфель ко мне полезли… Думали, что у меня пистолет?

— А вдруг?

Трофим насторожился, но у него не возникло желания подняться. Ноги у него стали тяжелыми, но мышцы не отнялись, он легко мог подняться со стула и ударить профессора, если он вдруг схватится за нож или пистолет. Только вот подниматься не хотелось и шевелиться тоже.

— Неужели вы могли подумать, что я застрелю вас на глазах у своей пациентки?

— После того что уже случилось, я могу думать все что угодно.

— Я не мог убить вас на глазах у Таисии. Я не мог причинить ей душевную травму… По той же причине я не мог вступить с ней в интимную связь.

— Что?! — На этот раз желание подняться у Трофима возникло. Ноги слушались его, но заторможенность происходила где-то на уровне мозгового центра, и он остался сидеть.

— Я не мог бы вступить с ней в интимную связь, — немного подумав, перефразировал профессор. — Даже если бы возникла такая возможность.

— А возможности не было? — Трофим все-таки заставил себя подняться, но как-то уж очень медленно разгибались ноги.

— Если вы что-то знаете, держите это при себе, — поморщился Шевелев. Он, казалось, и не замечал, что Трофим стоит перед ним.

— Но вы же не просто так сказали… Значит, что-то было!

— Таисия могла наделать глупостей! Но вы должны понимать, что я не мог воспользоваться этим. По той причине, что не могу причинить зла своей пациентке.

— А кому можете?

— Честно сказать, я разозлился, когда вы переместили меня из кабинета в палату для умалишенных… Дело в том, что я действительно могу сойти с ума.

— Можете?

— Но даже в этом случае, я не причиню зла своим пациентам.

— Если сойдете или уже сошли?

— Да что же вы стоите передо мной как столб! — спросил Шевелев.

И вдруг ударил Трофима в живот. Резко ударил, неожиданно и невероятно мощно. Боль была такой, как будто кулак, пробив брюшной пресс, разворотив кишки, раздробил позвоночник. Ноги отнялись, Трофим оказался на полу, а боль скрутила его в бараний рог.

— Через меня проходят не просто пациенты, через меня проходит их боль, их страдания, каждый из них оставляет во мне частичку своей души. Частичку своей больной израненной души!..

— Ты точно больной, — выдавил Трофим.

Он пытался держать себя в руках, чтобы не провоцировать профессора на следующий удар.

Нужно было справиться с болью, собраться с силами и ударить самому. Он сможет сбить спесь с этого самовлюбленного психа. Обязательно собьет. Если сможет сдержать свой гнев.

— Видимо, во мне накопилось слишком много таких частичек, — сказал Шевелев, преспокойно пережевывая кусок мяса.

— Это ты убил Диму? — спросил Трофим.

— Его убил Роберт. Сначала сделал, а потом спросил совета.

— Что сделал?

— Отравил Евсюкова. Ты все правильно понял, Трофим Игоревич. Роберт жил по соседству с твоим дружком, любил его жену. Очень любил. И очень-очень любит. Сказал, что готов ради Вики на все…

— И ты подсказал ему, как решить проблему?

— Он сделал все сам, — как-то не очень уверенно ответил Шевелев.


— Это ведь ты натравил его на Диму!.. — поднимаясь с пола, сказал Трофим.

Шевелев встал со своего стула.

— Я не могу причинить зла своему пациенту, — качнул головой он.

— Это ведь ты подменил таблетки! — обличил его Трофим.

— Я не могу причинить зла своему пациенту! — от напряжения голос Шевелева захрипел.

— Ты хотел, чтобы Тая потеряла над собой контроль!.. Ты воспитывал в ней ненависть ко мне, к нам!

— Неправда, я воспитывал в ней доброе, вечное. А она все равно хотела тебя убить, — едко сказал Шевелев.

— И ты ее к этому подтолкнул!..

— Жаль, что она тебя не убила.

— Жаль?

Трофим ударил коротко, без размаха, удар обещал быть быстрым, но мышцы вдруг отказали ему, движение затормозилось. Зато Шевелев ударил быстро — вилкой в живот, воткнув ее на всю глубину зубцов.

От страха и неожиданности Трофим отскочил к стене.

— Замри! — Шевелев протянул руку, останавливая его.

— Ты что сделал? — Трофим смотрел на него дикими глазами, при этом не шевелился, как будто любое неосторожное движение могло привести к немедленной смерти.

— И вилку не трогай! Кровью истечешь!

Трофим глянул на ружье, которое стояло между мойкой и стиральной машиной, Шевелев это заметил.

— Даже не думай! — предостерег он.

— А ведь это ты Мурата убил!

— Мурата — я… — кивнул профессор. — Роберт начал, я продолжил.

— А очередь?

— Когда я позвонил твоему другу Диме, он был уже мертв. Почти, — одними губами усмехнулся Шевелев.

— Ты чудовище!

— Безумие может обретать самые чудовищные формы. Я не сопротивлялся этому.

— Зачем? Зачем все это?

Трофим опустил голову и посмотрел на вилку в животе. Как это ни странно, но кровь из ранок не вытекала, лишь слегка сочилась. И печень не отказывала, и кишки не заворачивались. Он запросто мог ударить Шевелева этой же вилкой. Выдернуть ее и…

Но Шевелев ударил раньше, чем он схватился за вилку. Ударил точно в подбородок. В голове как будто что-то перевернулось, Трофим стал падать, мелькнула мысль, что нельзя ложиться на живот. Он упал на спину, больно стукнувшись затылком об угол дверного полотна, повернулся набок и замер, не желая провоцировать Шевелева на удар. Вилка так и торчала у него в животе, а он мог вбить ее вглубь по самую рукоять. Удар у профессора мощный, а защищался Трофим слабо, руки слушались плохо, ноги еще хуже. Чем-то опоил его Шевелев.

— Зачем все это?! Зачем?! Да я вот сам думаю об этом!.. Боль во мне накопилась за своих ребят, много боли. Боль требует выхода! — Шевелев провел пальцами по груди, как будто хотел сорвать с себя рубашку, как будто она мешала ему дышать.

— Остановиться тебе нужно. И подумать. Может, боль эта уже вышла.

— Не выйдет. Не выйдет никогда! — мотнул головой безумец. — Тебя убью, а все равно не выйдет!.. А я тебя убью!.. Все должны знать, что бывает с ублюдками, которые калечат души невинных!..

— Никто не верит, что это души невинных убивают!

— А я скажу!.. — Шевелев снова провел пятерней по груди. Сорочку он с себя не сорвал, но пару пуговиц выдрал с мясом. — Накажу еще с десяток таких подонков, как ты, и скажу!

— Прославиться хочешь? — ухмыльнулся Трофим.

— Прославиться?! — задумался Шевелев. — А может, и хочу!.. Я ведь столько всего сделал!..

— А институт твоим именем не назовут! — съязвил Трофим.

— Институт не назовут, а синдром профессора Шевелева…

— Не профессор ты, а маньяк. Синдром маньяка Шевелева…

— Маньяком я быть не хочу.