Четвертый лишний

От умственного напряжения у Трофима сильно закружилась голова, он думал, что пройдет, но она кружилась все больше и больше. В конце концов он потерял сознание.





Глава 12





Следователь Волынцов слушал внимательно, вдумчиво, но Трофим все не мог понять, на самом деле он говорит с ним или все это ему кажется. Он полулежал на больничной койке, перед глазами плыло, сознание качалось на волнах. Плохо ему, у него ведь не просто сотрясение, а ушиб головного мозга, контузия, иначе говоря. Удар у Кости действительно пушечный. Челюсть выдержала, а мозг — нет.

— Я так понял, Слава очень сильно обидел Аврамова. Не знаю, что они там сделали, но Роберт вскрыл себе вены, он до сих пор нуждается в психиатрической помощи. Представляете, как он должен ненавидеть Кислицына и Муратова. И всех нас!

— Нуждается в психиатрической помощи? — Волынцов хотел прояснить этот момент.

— В период обострения лечится в психиатрической клинике. В период ремиссии пасет коров. И спит с женой соседа, — усмехнулся Трофим.

Ему казалось, что он потерялся в реальности. Или Волынцов ему сейчас мерещился, или Робик, пасущий коров, — такая же отрыжка больного сознания. Может, его вовсе и не Костя избил. Может, его Тая ударила по голове — из-за спины. Может, это Тая убивала?…

— С женой Дмитрия Евсюкова? — уточнил следователь.

— И живут они по соседству… — как-то не очень уверенно сказал Трофим. — Как, по-вашему, могли отравить Евсюкова? Аврамов мог отравить ему воду, в машине. А жена — подсыпать ему что-нибудь в еду. Дома… И этот плащ, эта трость с клинком… Аврамов живет в двух шагах от кладбища, он там все ходы и выходы знает…

Трофим устал от собственного голоса, долгое умственное напряжение утомило его, он закрыл глаза, собираясь с силами, а когда открыл, увидел перед собой майора Полыхаева.

— Ну, конечно… — Трофим вяло поднял руку и так же беспомощно ее отпустил.

— Что — конечно?

Трофим закрыл глаза. Каждое слово давалось ему с трудом, и он не видел смысла тратить их на общение с галлюцинациями.

— Капитан Волынцов мне все рассказал.

Трофим слабо мотнул головой. Полыхаев должен исчезнуть, на его месте он хотел видеть Таю. С нею он и поговорит. Если, конечно, это не она ударила его по голове, покушаясь на убийство.

Трофим встрепенулся, открыл глаза, но Полыхаев не исчез.

— Кто меня ударил? — спросил он. — Почему я в больнице?

— А вы не помните, Трофим Игоревич?

— Кто-то очень сильно стукнул меня по голове. Показания свидетелей есть?

— Есть. Свидетель Козьмина Таисия Степановна.

Трофим кивнул. Таисия была замужем, но фамилию оставила прежнюю. Отец не разрешил. И внуков он хотел под своей фамилией. Но до внуков дело так и не дошло. Если верить Тае, муж ее лишился не только ноги, но и главной мужской функции. Ничего не мог. Да она вроде не особо и сокрушалась из-за отсутствия этой функции. И замуж не очень-то хотела. Профессор Шевелев сделал ей такое предложение, а она слушалась его беспрекословно. Было такое, Тая рассказывала, но ведь что-то осталось за кадром.

Шевелев тогда не был профессором, но замуж Таю выдать смог. С мужем ничего не получалось, да она и не хотела, потому что ей вполне хватало Шевелева. Он приходил к ней, они занимались любовью, муж Саша все знал, но ему было все равно. Потом Саша умер, но Шевелев жениться не хотел, он предложил Тае Робика, такого же беспомощного и убогого. Но Робик вовсе не такой убогий, каким хотел казаться. Они с Таей занимались любовью, потом пошли убивать, а сейчас вместе смеются над Трофимом. Возможно, ему вкололи что-то страшное, и он сейчас умирал. Возможно, осталось жить совсем чуть-чуть.

Трофим пытался выбраться из водоворота бредовых мыслей, но все глубже и глубже погружался в них, пока опять не потерял сознание. Снова открыв глаза, он увидел профессора Шевелева и Таю, они стояли у двери и о чем-то беседовали, вернее, он говорил, а она внимала и кивала, соглашаясь с каждым словом.

— Лекарство проверенное, так что не переживай, все будет хорошо, — сказал профессор и зачем-то провел пальцами по ее плечу.

И непонятно, то ли это успокаивающий жест или прелюдия к более нежным ласкам, но Тая в этом ничего предосудительного не видела. Заметив, что Трофим пришел в себя, она улыбнулась ему как ни в чем не бывало.

— Профессор? — Трофим кивнул в знак приветствия. Непонятно, о каком лекарстве говорил Шевелев, но чувствовал Крупицын себя неплохо. Как будто проснулся после долгого сна, тело тяжелое, а сознание легкое. Но тело нужно всего лишь размять. Трофим чувствовал, что это будет не трудно. И голова не закружится, когда он поднимется с койки. Во всяком случае, было такое ощущение.

Профессор так же приветственно кивнул, в спокойном, хотя и торжественном раздумье глядя на Трофима.

— Ну все, выздоравливайте! — сказал он, почему-то обращаясь к Тае, а не к нему. И мягко сдвинув ее в сторонку, вышел из палаты.

Трофим удивленно смотрел ему вслед. Сейчас он точно был уверен в том, что видел профессора наяву.

— И что это было? — спросил Трофим, когда дверь закрылась.

— Профессор Шевелев собственной персоной, — улыбнулась Тая. И, немного подумав, так же весело добавила: — И в своем репертуаре.

— Какой-то неприветливый у него репертуар.

— Не нравишься ты ему, — развела руками молодая женщина.

— Я это уже понял.


— Я пыталась убедить его в том, что ты вовсе не такой плохой, как Слава…

— Но все-таки плохой.

— Но все-таки плохой, — вздохнула Тая. — Для Шевелева, для Аврамовых… И совсем чуточку для меня.

— Плохой, если меня хотят убить.

— Профессор тоже так думает, — согласилась она.

— Да неужели? — встрепенулся Трофим.

Он действительно стал подниматься с кровати, голова закружилась, но совсем чуть-чуть. Тая подалась к нему, взяла его за плечи, чтобы удержать.

— Куда тебя понесло?

Трофим сел, руками упираясь в матрас койки. Головокружение проходило.

— Что профессор думает?

— Да с Робиком не все гладко. Он ведь и вправду мог.

— Это ваш профессор так считает?

— Считает, — призналась Тая.

— Мог бы сказать мне об этом. — В голосе Трофима звучала обида.

— Такой уж он человек. Ты для него всего лишь статистика. Первый случай в его практике, когда пациент покушается на жизнь своего обидчика… Нет, спонтанные нападения были, но так чтобы спланированно, продуманно…

— И кто же пациент? Неужели Робик? — с мрачной иронией спросил Трофим. Что-то не верилось, что профессор мог пойти против его мамочки. Впрочем, Шевелев такой человек, что мог и пойти. Он — мог.

— Может, и Робик, а может, тот, кто тебя ударил.

— Костя?

— Шевелев его не исключает. Он так Полыхаеву и сказал.

— Полыхаеву, — кивнул Трофим.

Не привиделся ему майор Полыхаев. И на Таю он грешил в бреду напрасно. Он отдавал себе в этом отчет, но не каялся. Больное воображение, что с него взять?

— Полыхаев сказал, что не удалось установить точное время смерти. Ты мог застрелить Славу, а потом вызвать полицию.

— Это Полыхаев так сказал?

Вне себя от возмущения, Трофим стал подниматься с кровати. Голова опять закружилась. Тая взяла его за плечи, удерживая. Он хотел встать на ноги, но снова сел.

— Есть такое предположение, — кивнула она.

— А куда я пистолет дел?

— Именно такой вопрос Шевелев и задал.

— Шевелев. Полыхаеву?! — Трофим не мог поверить своим ушам.

— Ты сомневаешься в аналитических способностях нашего профессора? — весело удивилась Тая.

— Я сомневаюсь в его человеческих способностях.

— Да нет, это он сомневается в твоих человеческих способностях.

Тая вдруг подошла к окну, но к Трофиму не повернулась. Пошатываясь, он все же поднялся на ноги.

— Когда это все было?… Да и было ли?

Не трогал он Робика, точно не трогал. Да и Таю не травил, ну, поприсутствовал один раз на медкомиссии.

— Я не об этом.

— А о чем?

— Не об этом, — повторила Тая, давая понять, что больше ничего не скажет.