Честь снайпера
Часть 13 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– И наконец, информация. В деревне есть немцы? Или туда только заглядывают их патрули, и если так, как часто, какими силами? Как они себя ведут? Находятся в боевой готовности или держатся спокойно и не вылезают из своих бронетранспортеров?
Учитель перевел ее слова.
– Уверена, ты сделаешь все как надо, – напутствовала Крестьянина Петрова.
Довольно улыбнувшись, тот выбрался из пещеры и пошел прочь.
– Надежды на то, что он раздобудет винтовку с оптическим прицелом, нет почти никакой, – заметил Учитель. – И ты это прекрасно понимаешь.
– Ему нужна цель, к которой надо стремиться, только и всего.
– Такие винтовки есть только в немецкой армии, да и в ней, готов поспорить, лишь в спецподразделениях. Их не бросают где попало. Немецкие солдаты берегут свои игрушки.
– Если Крестьянину удастся раздобыть хотя бы вполовину приличную «Мосинку» или даже немецкий «Маузер», думаю, я и с открытым прицелом смогу сделать выстрел метров со ста. Ничего сложного: выбрать позицию, максимально сосредоточиться, выровнять дыхание, полностью подчинить воле указательный палец на спусковом крючке.
– Оптический прицел даст тебе еще пару сотен метров, а может быть, и все двести пятьдесят. Это возможность спастись. Поверь мне, убив одного из главарей эсэсовцев, лучше не попадаться к ним в руки.
– Что ж, значит, мне придется умереть. Идет война. Такое случается сплошь и рядом.
– Боюсь, что выстрел палача в затылок – это лучшее, на что ты можешь надеяться. Это счастливый конец. Но я сомневаюсь, что немцы избавят тебя от мучений. Скорее всего, реальность окажется страшнее.
– Незачем раньше времени думать о плохом, – остановила его Мила. – Когда под Курском на нас шли «Тигры», мы гнали плохие мысли прочь. Мы думали только о своем долге.
– Завидую вам. В любом случае пришло время отдохнуть.
– Спасибо, не откажусь, – согласилась Петрова.
Учитель взял ее за руку, чтобы помочь идти, и тотчас же у него из глаз брызнули искры, и он ощутил, как что-то твердое и острое прижалось к тому самому месту на шее, где меньше чем в пяти миллиметрах под тонким слоем кожи пульсировала сонная артерия.
Навалившись всем весом, Петрова быстро повалила Учителя на землю, придавила его коленом и обхватила за голову рукой, в которой теперь был зажат маленький острый нож, прижатый к мягкой, уязвимой части шеи.
– Для простого учителя ты слишком много знаешь, товарищ, – зловеще прошептала Петрова. – И ты слишком легко меня нашел, черт побери. А теперь ты скажешь, кто ты такой на самом деле, или я полосну тебя по шее и буду спокойно наблюдать, как из тебя за семь секунд вытечет вся кровь.
Глава 19
Ивано-Франковск
Проспект Независимости
Наши дни
Свэггера хотели отвезти в больницу, но он решил, что в этом нет никакой необходимости.
– Объясни ему, – сказал он Рейли, чтобы та передала его слова милиционеру, – что машина меня не ударила. На самом деле она меня только задела, я развернулся, потерял равновесие и упал.
Подъехала карета «Скорой помощи», собрались зеваки.
Рейли объяснилась с милиционером по-русски, и он, к счастью, ее понял.
– Он хочет, чтобы ты повторил еще раз.
– Это был просто неловкий водитель. Ему показалось, он меня не заденет, и он дал по газам. – Свэггер подождал, пока Рейли переведет. – Я краем глаза увидел, как он выезжает из-за угла, и отступил назад. Машина меня не ударила. Она как бы оттолкнула меня, я ощутил давление, развернулся и потерял равновесие. Наверное, водитель ничего даже не заметил.
И так продолжалось несколько минут. Нет, они не могут назвать марку или цвет, нет, они не запомнили номер. Свидетели тоже ничем не могли помочь, хотя им было любопытно посмотреть, как милиционер разберется с двумя американцами.
В конце концов блюститель порядка вручил копию составленного на украинском языке протокола. Боб поблагодарил его и проследил, как тот удалился. Маленькая толпа также рассеялась в ночи, предположительно отправившись на поиски нового развлечения.
Свэггер и Рейли прошли к гостинице, несуразному зданию эпохи застоя.
– С тобой точно все в порядке? Что бы ты ни говорил полицейскому, машина сильно тебя ударила.
– Честное слово, ничего страшного, – заверил ее Свэггер. – Думаю, болеть будет завтра.
– Так что никаких хождений по горам.
– Боюсь, ты права.
– И что? Кто-то просто пытался нас убить?
– Не знаю, где грань между преднамеренным убийством и случайным наездом.
– Но кому может быть какое-то дело до того, что произошло семьдесят лет назад, ведь в живых не осталось ни участников, ни очевидцев.
– Как вообще кто-то мог узнать, что мы ведем поиски?
– Ну, если честно, я режим секретности не соблюдала. Мне и в голову не пришло. Я просто сделала то, чем занимаюсь обычно: запросила источники, заглянула в доступные в Интернете архивы различных советских министерств, поговорила с людьми, кое-где побывала.
Боб задумался.
– Что ж, – наконец сказал он, – возможно, мы просто в ресторане ненароком облили кого-то водкой. Давай позвоним Стронскому.
Стронский в прошлом был снайпером, служил в российском спецназе – брат высокой травы и терпеливой охоты. На его счету имелось много дел в Афганистане и Чечне. Во время своего предыдущего приезда в Москву Свэггер познакомился со Стронским – их свел американский журналист, пишущий о стрелковом оружии, и они тотчас же почувствовали друг в друге родственные души. Стронский зарабатывал на жизнь, занимаясь крайне сомнительными делами, но, как теперь заметил Свэггер, иногда бывает полезно иметь в числе своих друзей и гангстера.
Они сели за столик в кафе гостиницы. Рейли достала записную книжку, отыскала нужный номер, набрала его и протянула телефон Свэггеру.
– Да?
– Со Стронским хочет поговорить Свэггер. Он меня знает.
В трубке послышались частые гудки.
Через две минуты раздался звонок.
– Сукин сын, Свэггер, как поживаешь? Старый мерзавец, мы не виделись с тобой с тех самых пор, как славно постреляли на полигоне под Дмитровом.
Мы в тот день здорово повеселились, – усмехнулся Свэггер. Затем он как мог быстро рассказал, почему находится там, где находится, и для чего звонит Стронскому.
– Буду завтра, – заверил его тот. – Никуда не выходи, ничего не делай. Не дай подонкам второго шанса.
– Нет, дело того не стоит. Мы даже не можем сказать точно, действительно ли идет игра. Мне нужно вот что. Поспрашивай, наведи справки. Если кто-то хочет замочить меня здесь, на Украине, он обязательно должен был оставить следы. Звонки, посредники и все такое. Кто-то нанял вольного художника. Если действительно что-то происходит, дай мне знать.
– Если я что-нибудь найду, звонить на этот же самый номер?
– Точно.
– И еще, позволь мне кое-что устроить. Я договорюсь, чтобы вы быстренько уехали оттуда.
– Послушай, мы просто задаем вопросы о том, что произошло семьдесят лет назад.
– Дружище, загляни на кладбище. На всех могилах свежие цветы. Здесь помнят все. Тут прошлое не уходит. Оно остается навечно.
Глава 20
Пещера
В горах в окрестностях Яремчи
Июль 1944 года
– Пожалуйста, не убивай меня! – взмолился прижатый к земле мужчина.
– Говори, иначе кровь пущу! – приказала Петрова.
Слушай, сейчас я тебе докажу, что я тебе не враг, – выкрутив руку, мужчина достал что-то из-за пазухи и отшвырнул в сторону. Это был маленький пистолет. – Заряженный и на боевом взводе. Я мог бы тебя застрелить. Но я отдаю оружие тебе.
Крепче надавив лезвием ножа на пульсирующую синюю жилку на шее Учителя, Петрова дотянулась до пистолета, миниатюрной вещицы венгерского производства. Прижав пистолет к бедру, она одной рукой оттянула затвор назад, открывая тускло блеснувшую в патроннике латунную гильзу.
– Попробуй, можешь выстрелить. Сама увидишь.
Петрова отодвинулась назад, освобождая Учителя.
– Руки за голову! Если их опустишь, я стреляю! Скрести ноги! Разведешь ноги, я стреляю!
– Я все понял. А теперь…
Учитель перевел ее слова.
– Уверена, ты сделаешь все как надо, – напутствовала Крестьянина Петрова.
Довольно улыбнувшись, тот выбрался из пещеры и пошел прочь.
– Надежды на то, что он раздобудет винтовку с оптическим прицелом, нет почти никакой, – заметил Учитель. – И ты это прекрасно понимаешь.
– Ему нужна цель, к которой надо стремиться, только и всего.
– Такие винтовки есть только в немецкой армии, да и в ней, готов поспорить, лишь в спецподразделениях. Их не бросают где попало. Немецкие солдаты берегут свои игрушки.
– Если Крестьянину удастся раздобыть хотя бы вполовину приличную «Мосинку» или даже немецкий «Маузер», думаю, я и с открытым прицелом смогу сделать выстрел метров со ста. Ничего сложного: выбрать позицию, максимально сосредоточиться, выровнять дыхание, полностью подчинить воле указательный палец на спусковом крючке.
– Оптический прицел даст тебе еще пару сотен метров, а может быть, и все двести пятьдесят. Это возможность спастись. Поверь мне, убив одного из главарей эсэсовцев, лучше не попадаться к ним в руки.
– Что ж, значит, мне придется умереть. Идет война. Такое случается сплошь и рядом.
– Боюсь, что выстрел палача в затылок – это лучшее, на что ты можешь надеяться. Это счастливый конец. Но я сомневаюсь, что немцы избавят тебя от мучений. Скорее всего, реальность окажется страшнее.
– Незачем раньше времени думать о плохом, – остановила его Мила. – Когда под Курском на нас шли «Тигры», мы гнали плохие мысли прочь. Мы думали только о своем долге.
– Завидую вам. В любом случае пришло время отдохнуть.
– Спасибо, не откажусь, – согласилась Петрова.
Учитель взял ее за руку, чтобы помочь идти, и тотчас же у него из глаз брызнули искры, и он ощутил, как что-то твердое и острое прижалось к тому самому месту на шее, где меньше чем в пяти миллиметрах под тонким слоем кожи пульсировала сонная артерия.
Навалившись всем весом, Петрова быстро повалила Учителя на землю, придавила его коленом и обхватила за голову рукой, в которой теперь был зажат маленький острый нож, прижатый к мягкой, уязвимой части шеи.
– Для простого учителя ты слишком много знаешь, товарищ, – зловеще прошептала Петрова. – И ты слишком легко меня нашел, черт побери. А теперь ты скажешь, кто ты такой на самом деле, или я полосну тебя по шее и буду спокойно наблюдать, как из тебя за семь секунд вытечет вся кровь.
Глава 19
Ивано-Франковск
Проспект Независимости
Наши дни
Свэггера хотели отвезти в больницу, но он решил, что в этом нет никакой необходимости.
– Объясни ему, – сказал он Рейли, чтобы та передала его слова милиционеру, – что машина меня не ударила. На самом деле она меня только задела, я развернулся, потерял равновесие и упал.
Подъехала карета «Скорой помощи», собрались зеваки.
Рейли объяснилась с милиционером по-русски, и он, к счастью, ее понял.
– Он хочет, чтобы ты повторил еще раз.
– Это был просто неловкий водитель. Ему показалось, он меня не заденет, и он дал по газам. – Свэггер подождал, пока Рейли переведет. – Я краем глаза увидел, как он выезжает из-за угла, и отступил назад. Машина меня не ударила. Она как бы оттолкнула меня, я ощутил давление, развернулся и потерял равновесие. Наверное, водитель ничего даже не заметил.
И так продолжалось несколько минут. Нет, они не могут назвать марку или цвет, нет, они не запомнили номер. Свидетели тоже ничем не могли помочь, хотя им было любопытно посмотреть, как милиционер разберется с двумя американцами.
В конце концов блюститель порядка вручил копию составленного на украинском языке протокола. Боб поблагодарил его и проследил, как тот удалился. Маленькая толпа также рассеялась в ночи, предположительно отправившись на поиски нового развлечения.
Свэггер и Рейли прошли к гостинице, несуразному зданию эпохи застоя.
– С тобой точно все в порядке? Что бы ты ни говорил полицейскому, машина сильно тебя ударила.
– Честное слово, ничего страшного, – заверил ее Свэггер. – Думаю, болеть будет завтра.
– Так что никаких хождений по горам.
– Боюсь, ты права.
– И что? Кто-то просто пытался нас убить?
– Не знаю, где грань между преднамеренным убийством и случайным наездом.
– Но кому может быть какое-то дело до того, что произошло семьдесят лет назад, ведь в живых не осталось ни участников, ни очевидцев.
– Как вообще кто-то мог узнать, что мы ведем поиски?
– Ну, если честно, я режим секретности не соблюдала. Мне и в голову не пришло. Я просто сделала то, чем занимаюсь обычно: запросила источники, заглянула в доступные в Интернете архивы различных советских министерств, поговорила с людьми, кое-где побывала.
Боб задумался.
– Что ж, – наконец сказал он, – возможно, мы просто в ресторане ненароком облили кого-то водкой. Давай позвоним Стронскому.
Стронский в прошлом был снайпером, служил в российском спецназе – брат высокой травы и терпеливой охоты. На его счету имелось много дел в Афганистане и Чечне. Во время своего предыдущего приезда в Москву Свэггер познакомился со Стронским – их свел американский журналист, пишущий о стрелковом оружии, и они тотчас же почувствовали друг в друге родственные души. Стронский зарабатывал на жизнь, занимаясь крайне сомнительными делами, но, как теперь заметил Свэггер, иногда бывает полезно иметь в числе своих друзей и гангстера.
Они сели за столик в кафе гостиницы. Рейли достала записную книжку, отыскала нужный номер, набрала его и протянула телефон Свэггеру.
– Да?
– Со Стронским хочет поговорить Свэггер. Он меня знает.
В трубке послышались частые гудки.
Через две минуты раздался звонок.
– Сукин сын, Свэггер, как поживаешь? Старый мерзавец, мы не виделись с тобой с тех самых пор, как славно постреляли на полигоне под Дмитровом.
Мы в тот день здорово повеселились, – усмехнулся Свэггер. Затем он как мог быстро рассказал, почему находится там, где находится, и для чего звонит Стронскому.
– Буду завтра, – заверил его тот. – Никуда не выходи, ничего не делай. Не дай подонкам второго шанса.
– Нет, дело того не стоит. Мы даже не можем сказать точно, действительно ли идет игра. Мне нужно вот что. Поспрашивай, наведи справки. Если кто-то хочет замочить меня здесь, на Украине, он обязательно должен был оставить следы. Звонки, посредники и все такое. Кто-то нанял вольного художника. Если действительно что-то происходит, дай мне знать.
– Если я что-нибудь найду, звонить на этот же самый номер?
– Точно.
– И еще, позволь мне кое-что устроить. Я договорюсь, чтобы вы быстренько уехали оттуда.
– Послушай, мы просто задаем вопросы о том, что произошло семьдесят лет назад.
– Дружище, загляни на кладбище. На всех могилах свежие цветы. Здесь помнят все. Тут прошлое не уходит. Оно остается навечно.
Глава 20
Пещера
В горах в окрестностях Яремчи
Июль 1944 года
– Пожалуйста, не убивай меня! – взмолился прижатый к земле мужчина.
– Говори, иначе кровь пущу! – приказала Петрова.
Слушай, сейчас я тебе докажу, что я тебе не враг, – выкрутив руку, мужчина достал что-то из-за пазухи и отшвырнул в сторону. Это был маленький пистолет. – Заряженный и на боевом взводе. Я мог бы тебя застрелить. Но я отдаю оружие тебе.
Крепче надавив лезвием ножа на пульсирующую синюю жилку на шее Учителя, Петрова дотянулась до пистолета, миниатюрной вещицы венгерского производства. Прижав пистолет к бедру, она одной рукой оттянула затвор назад, открывая тускло блеснувшую в патроннике латунную гильзу.
– Попробуй, можешь выстрелить. Сама увидишь.
Петрова отодвинулась назад, освобождая Учителя.
– Руки за голову! Если их опустишь, я стреляю! Скрести ноги! Разведешь ноги, я стреляю!
– Я все понял. А теперь…