Чернокнижник

– Уверен, что улизнул, а не отпустили?

Я обернулся к своим спутникам. Лина с интересом изучала высокого красавца, Мишка что-то негромко напевал себе под нос. Посланных по его следу он не узнал. Или сделал вид? Мутный он, мой личный менестрель. И Лина к нему приклеилась, будто к лучшему другу.

Эльф был жрецом Пресветлого. По длинной рясе с широкими рукавами змеился узор переплетающихся листьев и ягод, узкие запястья и пальцы покрывали золотые браслеты и кольца, на острых ушах сияли массивные кафы. Из золотисто-пепельных волос, собранных в пучок на затылке, торчали длинные шпильки с вращающимися моделями планетарной системы на концах. На миг наши глаза встретились, но я отвернулся от него первым. Зато жрец погрустнел:

– Он клятву принес магу рядом. Смотри, как связаны их ауры, – определил эльф обреченно. – Отыскал себе защитника, мерзавец!

– Из-за капитанши-эльфийки ты его на материке упустил, я – здесь. – Офицер вздыбил угольно-черные иглы на круглой голове. – Мне от моря далеко нельзя, я под присягой. Тебе ехать за Балу Кироном. Верни Храму наше сокровище и благослови вора как умеешь. Будь осторожен.

– Творец не даст в обиду своих слуг! – отмахнулся эльф, хлопнул офицера по плечу и скрылся в узком переулке до того, как наша компания с ними поравнялась.

Саткех, не таясь, рассматривал нас, и еще долго я чувствовал на своей спине его холодный взгляд.

Ты не так прост, мой личный менестрель! Есть повод послушать твое пение на заданную тему.

Через час, закупив одежду и свежие газеты, мы погрузились на корабль с мощным по земным меркам двигателем. Эльфийский жрец занял соседнюю с нами каюту. Я бы вытряхнул из менестреля душу, но чутье подсказывало подождать, понаблюдать за охотником и жертвой повнимательней. Лина точно не позволит устроить допрос на корабле. Певуна она взяла под опеку, на эльфа беззастенчиво заглядывалась, пропуская мимо ушей насмешки.

Поселили меня с «супругой» в каюте с единственной кроватью. Мне, точно верному песику, тотчас было указано место на неудобном кресле. Потом последовал показ мод. Ангелина под мои колючие замечания дважды перемерила купленные наряды.

– У, змей кусачий! – притворно злилась она в ответ.

Я с удовольствием упражнялся в сарказме, а сам любовался хрупкой девичьей фигурой, обтянутой невесомым шелком. Лина смешно морщила нос, замолкала, выдумывая ответные колкости, кривила уголки губ. Занятие нравилось нам обоим, но через час я решил: пора поделиться очередной порцией своей истории. Присев на край кровати, я без лишних вступлений увел Ангелину в безрадостную тьму прошлых дней.



Рассказ Лиорсара Желлеса, герцога иль’Харса

Далеко за полночь молодой маг возвращался после разбирательств в городской страже. Его секунданты отпросились досматривать сны, поэтому Лиорсар не спешил. Он кутался в меховой плащ, отобранный у поверженной жертвы – провинциального маркизика, вздумавшего пренебрежительно высказаться о его брате Ариэле – наследнике семьи Желлес. Брату было плевать на такие вещи, вместе с остальным семейством он последовал за королем на южный берег пережидать зиму, наслаждаться пением птиц и цветением роз.

Мороз щипал лицо, небо вызвездило так, что недостаток фонарей не чувствовался. Почтенные горожане досматривали десятые сны, лишь свободолюбивые кошки миловались у входа в подвал.

Лиорсар раздраженно слепил снежок и запустил в мурлык. Он был зол на отца. За четыре месяца, прошедшие с его возвращения, тот ни разу не поинтересовался, как дела у младшего сына. В приказном порядке требовал, чтобы молодой человек отправился в дальнее поместье, преумножал денежки среднего брата, считал зарплату слугам, следил за посевами, в обход всех законов создавал бессловесных, неприхотливых работников-зомби из мертвецов заброшенного кладбища.

«Я не крестьянин, я его сын! Как он посмел так со мной обойтись!» – билось в груди разочарование. Юноша не претендовал на наследство братьев, но волен был выбирать дорогу самостоятельно. И расходовать магический талант на управление поливом и борьбу с насекомыми не планировал.

Свободы хотел и его друг – принц Таресальнавер, сын четвертой жены Артольда Третьего. Помимо Тареса у короля еще девять официальных детей от разных жен, полтора десятка признанных бастардов и младший брат, не имеющий права на престол в связи с врожденной слепотой. Скандала от женитьбы принца Тареса на иноземке никто не ждал. Интрига состояла в том – дадут ли согласие на свадьбу со смертным старейшины клана Алавиль. Наверняка потребуют, чтобы принц прошел тест на возможность продления жизни.

Многочисленное эльфийское посольство как раз отправилось на переговоры в зимнюю королевскую резиденцию. Тарес с Радессой поехали им вслед, мечтая выпросить разрешение на свадьбу.

Как бы больно ни было Лиорсару, он желал им удачи. Маг поступил бы на службу к принцу, путешествовал с ним и смог хоть изредка видеть прекрасную эльфийку.

– Хватай! – приказал кто-то за спиной. Молодой человек не понял, кого ловят, пока не свалился ничком в снег и не захрипел от магической удавки на шее.

– Этот щенок приходил к тебе? – Густой бас мэтра Йорда был слышен за несколько кварталов.

– Он, – отвечал ему мэтр Панайд. – Что, парень, готов послужить на благо родины?

Мэтр магии земли вышел из-за спины мэтра магии смерти и беззлобно пнул плечо Лиорсара носком сапога.

– Расскажешь еще раз про свою куколку тысячи бедствий, – сообщил он, пока двое помощников волокли молодого некроманта по снегу.

– Я изложил все, что знал, и письменно, и на словах! – слабо попытался сопротивляться пленник.

– Ты изложил, а твои учителя в Ири – нет, – холодно бросил Йорд. – И эльфы Леса тоже развели нехорошую политику. Чем не знак: посмотрите, что ждет вас и вашу страну! – прошипел мэтр, забираясь в карету.

Пленника кинули ему в ноги. Следом, отдавив Лиорсару руку, забрался Панайд, растекся по покрытому гобеленом диванчику и принялся делиться со вторым мэтром свежими сплетнями, ругать грядущую реформу магической службы, задуманную Артольдом Третьим. От шубы мэтра пахло средством от моли. Молодой человек завозился, пытаясь усесться поудобней, за что получил очередной пинок, на этот раз от старого некроманта.

– Уезжая, король приказал нашим магам любой ценой остановить порождение тьмы. И мы нашли способ. Это ты, мальчик. Твой отец дал добро.

Почему-то молодой маг нисколько не усомнился в его словах. Властный герцог иль’Харса без сожалений избавился от посмевшего ослушаться сына. Жаль, не сбежать. Тягаться с двумя мэтрами юноша не мог.

Карета катилась медленно, мягко. За незанавешенными окнами падал снег. Улегшийся на спину Лиорсар видел его крупные невесомые хлопья, оттого все происходящее казалось нереальным. До того момента, как молодой человек не оказался в подземелье резиденции магов. Тяжелые, подавляющие силы оковы сжали его шею, запястья и щиколотки. Спрашивать: «За что?» и «Почему я?» – не имело смысла, хоть Лиорсар попробовал.

Несколько дней его кормили и поили, игнорируя любые вопросы и попытки спровоцировать стражу. В соседней камере совершали кровавые обряды. С какой целью – некромант понимал с ужасом. Он вслушивался в пение заклинаний, просыпался от криков боли и обещаний сделать все, что требуют палачи. От безысходности пытался приманить на кусочек вымоченного в молоке хлеба жирного таракана, неведомо что позабывшего в подземелье. Он почти свихнулся от безделья, когда до пленника снизошел архимаг Сиарнэ – владыка Карендар Акар.

– Ниже кланяться, бестолочи! – замахнулся владыка посохом на Панайда. – Заморите мне парня в застенках, кто «сухую чуму» остановит? Он должен действовать добровольно! Доб-ро-воль-но! Ясно вам?

Избираемый пожизненно архимаг вид имел непредставительный. Невысокий, с аккуратным клинышком седой бородки, завитыми усами, смуглый и сухощавый. Меховая куртка и темные брюки из плотной мягкой ткани делали его похожим скорее на охотника или наемника, нежели на сильнейшего человеческого мага современности.

– Одеть. Умыть. Накормить недоросля! – Приказы, словно звуки пожарного колокола, звенели под низким потолком. – Выезжаем на рассвете. Тогда поговорим.



Дорога. Лиорсар помнил холод, вязкую жирную кашу и вонючие травяные настои, которыми его потчевали по требованию владыки Акара. От архимага он узнал, что с куколкой тысячи бедствий в Фардии прекрасно знакомы. Тут ее именовали «сухой чумой» и останавливали усилиями жертвы-добровольца.


Обманывали куколку с помощью обрядов и заклинаний, накладывая личину человека, против которого она создавалась. Некто, оказывается, столь ужасным образом покушался ни много ни мало – на короля.

Жертва-приманка обычно гибла, но из шестнадцати известных случаев история помнила двоих выживших. Правда, один лишился ног и рассудка, а другой онемел. Но разве будут маги принимать во внимание такую мелочь?

Владыка Акар пустил в ход все свое немалое красноречие, чтобы убедить Лиорсара выйти на бой с окрепшим монстром. Он взывал к жалости, гражданскому долгу, угрожал, обещал помочь Таресу, если король не одобрит союз с эльфийкой или, того хуже, заключит своенравного отпрыска под стражу. Обещал титул, если вдруг юный некромант вздумает выжить, клялся включить в первый круг магов… Много чего обещал. Наконец некроманту надоело плавать в словесном мусоре и он бесцеремонно перебил архимага:

– Я выйду против куколки. Не ради погибших и тех, кто еще может погибнуть на пути твари. А ради тех, из кого вы пытками вырвали согласие стать моими дублерами.

Акар понимающе кивнул и с тех пор больше не приставал к молодому человеку. Конечно, Лиорсар видел пятерых, выбранных ему на замену, менее сговорчивых, более талантливых магически. Но не приходящихся королю сколь угодно далекой родней. Следовательно, чары подобия на них ложились плохо, вероятность того, что куколка примет вышедшего навстречу ей безумца за свою основную цель, становилась ничтожной. А он как-никак троюродный монарший племянник.

– Один шанс из восьми – это неплохо, – в последний день пути архимаг снизошел до общения. – Ты можешь улучшить статистику. Твоя задача – приблизиться к «сухой чуме», не став обедом для созданной ею нежити. Она почует добычу, откроется, впустит тебя внутрь панциря. Что ты будешь делать – не моя проблема, но мерзость должна быть уничтожена. Любой ценой.

Лиорсар смирился со своей ролью. Четыре дня пути через пустошь, кишащую нежитью, подействовали сильнее любых увещеваний. Он некромант – барьер между миром живых и мертвых. Он обязан остановить непотребства, творимые порождением злобной магии.

– Мы поняли друг друга, – довольно кивнул владыка. – Хорошо. Тебя накормят, дадут удобную одежду, вдоволь амулетов. Да что там, я отдам тебе свой посох, только исполни долг.



Его выкинули посреди «обглоданной» куколкой пустоши. Вязкий, пахнущий гниющей плотью воздух заставлял морщиться и сглатывать подкатывающую к горлу дурноту. Когтистая зубастая нежить размером с крупную крысу пищала у ног, силясь уцепиться за голенище сапога. Лиорсар брезгливо наподдал коричневому комку, и тот, визжа, пролетел с десяток шагов, шлепнулся на снег и поспешно скрылся в развалинах дома.

Опутанный гроздьями свалявшейся паутины сухостой торчал из серого осевшего снега. Баюкая оторванную конечность, медленно брело сросшееся двумя старушечьими телами нечто с торчащей из живота собачьей головой. Чудище остановилось, вполне осмысленно посмотрело на Лиорсара, по-человечески грустно всхлипнуло и поковыляло дальше, тяжело переступая четырьмя ногами. Маг передернул плечами и отвернулся. Он убьет эту тварь во что бы то ни стало!

Развалины… Всюду развалины. Рассыпавшиеся дома, сгнившее дерево, раскрошившийся камень. Даже нежити мало. Похоже, творению сумасшедшего мага требовалась пища. Оно выедало все живое, разлагало мертвое, хотя уже должно было обрести собственное сознание и волю. Но куколка продолжала ползти вслед за королевским двором, теперь сильно забирая к югу, в сторону зимней монаршей резиденции.

Лиорсар прошагал много часов, вслушиваясь в окружающее пространство. Крупной нежити удалось избежать. С мелкой было всего три стычки, из которых юный некромант вышел без потерь.

Продвигалась куколка тяжело, за четыре с половиной месяца одолев четверть страны, не соблазняясь человеческими поселениями дальше дня пути от основного маршрута. Потому так мало жертв, словно кто-то неведомый проложил дорогу по наименее населенным районам страны. Значит, целью создателя этого кошмара были не массовые убийства. А что? Не гибель же короля, в самом деле! Устрашение? Отвлечение внимания от иных проблем? Провокация? Месть кому-то? Пари? Зная нравы местной знати, некромант мог предположить все что угодно. Маги преступно долго медлили, хотя могли остановить тварь в первые недели. А потом одного за другим посылали на смерть рабов, преступников и королевских бастардов. Ни один не справился.

Справится ли Лиорсар, до сего дня никого не убивший, несмотря на десятки успешных дуэлей?

Он спешил подобраться как можно ближе к куколке. Нельзя использовать серьезные заклинания. Нельзя звать Запредельное, ведь это разрушит наложенную на него личину. Нежити не прибавлялось, зато сама куколка вынырнула из-за ближайшего холма неожиданно, словно ждала в засаде, замолотила в воздухе щупальцами, завертелась на месте.

«Ты пришел!» – раздалось в его голове, бросило на колени в крошево льда и битого кирпича. Затуманившийся взгляд мага отметил осколки посуды, неумело сшитую детскими руками тряпичную лису, наполовину вмерзшую в лед.

«Войди в мой дом!»

Приказ заставил Лиорсара встать на четвереньки и поползти вперед, к шевелящему щупальцами чудищу, не разбирая дороги, сдирая в кровь ладони и колени.

«Скорее! Ты живой и теплый!»

От чужого голода забурлило, заурчало в животе. Рот наполнился кровью из прокушенной щеки.

Давя в щепу остатки деревянной изгороди, к нему двигалась куколка. Лиорсар не чувствовал страха, только болезненное оцепенение. Морозный воздух втекал в горло, раздирал кашлем легкие, мутил рассудок, как и новый приказ: «Быстрее!» Но вместе с ним слышалось куда более слабое: «Помоги!» – точно внутри ужасающего сухопутного спрута боролись две несовместимые сущности.

Голодная нежить не осмеливалась претендовать на чужую добычу, откатилась в стороны, очищая магу дорогу. Несколько минут движения к собственной смерти, и вот его оплело за талию щупальце, оторвало от земли, потащило в единственное узкое окошко, которое не зарастил оживший дом-панцирь. Только тогда волна животного ужаса накрыла молодого человека, заставила заорать, задергаться в тщетной попытке обрести свободу.

Он шлепнулся на пыльный пол, больно приложился боком о какую-то утварь. Внутри было как в обычной хате – стол, стул, лавки, печь. Но не они притягивали взгляд, заставляли бороться с рвотными позывами, а то, что восседало на сундуке в углу, замотанное в полуистлевшие тряпки, с нечесаными космами и отростками-щупальцами.

Без сомнения, некогда оно было женщиной. Лицо еще не одеревенело, как остальное тело, не покрылось шевелящейся массой корней и веточек, сросшихся с домом. Бескровные губы дрогнули, силясь что-либо сказать, но ни звука не вылетело из перекошенного болью рта. Женщина плакала бесслезно и обреченно, зная – ничего не вернуть.

«Поклонись своей госпоже!» – новый приказ согнул Лиорсара в три погибели, но молодой человек устоял на ногах, а потом, превозмогая боль, шагнул к женщине, сдернул ворох тряпья, обнажая пульсирующий раздутый живот, в котором вызревала куколка.

Какими же подонками нужно быть, чтобы сотворить непотребство над несчастной матерью и ее нерожденным ребенком!

«Убей нас, – беззвучно шевельнулись губы. – Убей, пока я держу ее…»

Лиорсар не стал тратить драгоценные секунды на раздумья. Выхватил меч и посох. Взмах – голова несчастной покатилась по полу. Взмах – и напитанный магией металл на кости древнего ящера разорвал вздувшееся чрево, пришпилил жуткое дитя к стенке панциря. Должен был пришпилить.

Нечто внутри забулькало, зашипело, зашевелилось, плюнуло кислотой. Некромант едва успел отпрыгнуть в сторону, когда посох архимага вспыхнул лиловым огнем и осыпался на пол жирными хлопьями сажи. А из брюха на свет вылупилась куколка тысячи бедствий.

Она была похожа на рептилию и одновременно на паука – местами синюшная кожа, местами желтая чешуя покрывала тощее тело на шести кривых конечностях. Лысый длинный хвост, оканчиваюшийся жалом, бился из стороны в сторону. С почти человеческого черепа скалилась плоская морда с шестью фасеточными глазами. Мощные жвала шевелились, сочились кислотой.

«Она еще дитя. Причем недоношенное, – с ужасом понял Лиорсар. – Если вырастет и окрепнет…»

Маг попятился. Рука выгребала из сумки и карманов защитные амулеты и обереги, щедро надаренные магами. Куколка их не заметила. Она, обманчиво беспомощная, неуклюже ковыляла вслед за молодым человеком. Потом плюнула. Лиорсар чудом увернулся. На полу осталось шипящее, дымящееся пятно.

Заклинания одно за другим, как и метательные ножи, отскакивали от морщинистой влажной кожи чудовища. Один из ножей тварь легко поймала и разжевала, словно капустный лист. А потом прыгнула, раскроив когтем сапог. Тот слетел с ноги, и чудовище с удовольствием им закусило.

Лиорсар отгородился столом, ища пути к отступлению. Умирать во славу короля расхотелось. Осталось желание выжить любой ценой.

Пол ходил ходуном, изба двигалась. «Она играется со мной! – понял маг. – Как сытая кошка с мышью. Набегается и придушит или того хуже – присоединит к своей мертвой армии».

Силы уходили, высасываемые куколкой и ее полуразумным жилищем. Тварь легко перемахнула через стол и плюнула снова. Сквозь плотную кожу куртки, сквозь кольчужную рубашку и две шерстяных маг ощутил ее яд. Плечо заныло, загорелось невыносимой болью, правая рука перестала слушаться, повисла вдоль тела, выронив меч.