Чернокнижник

– …не моя заслуга, – вещал капитан, подводя ко мне певуна, которого Лина уже окрестила Мишкой. – Выловила тебя команда. А спас единственный лекарь среди нас, почтенный Апофис. Все благодарности в его адрес.

Саткех вручил мне «улов» и сбежал. Прибил бы гада колючего. Да руки марать об эту морскую заразу недосуг.

– Я теперь перед тобой в великом долгу, господин Апофис, – поклонился мне несостоявшийся рыбий корм. – Долг жизни верну сполна.

– Не заморачивайся, – отмахнулся я. Как бы не так.

– Господин Апофис!

Неужели, дурак, не ясно, мне твоя благодарность ни за деньги, ни бесплатно не требуется!

– Мое имя Балу Кирон.

Ладонь Лины до боли сжала сгиб моего локтя. Да что девчонка так на него реагирует?

– Как истинный гражданин Сиарнэ, верующий в Пресветлого Творца и вестников его небесной благодати, в минуту горя и бедствий, коей для меня стала буря, я поклялся…

– В минуту, надо же! Ты засек, в какую именно? – не удержался я, любуясь, как по борту яхты открываются и закрываются глаза – настоящие, с черно-синими радужками, как вспыхивают глазищи рострового зверя на носу. – Лучше скажи, кто был на сгоревшем корабле. И почему на твоих руках до сих пор не зажили следы пут.

– Я поклялся, – проигнорировал мой вопрос твердолобый певун, – стать верным слугой того, кто вытащит меня из кошмарного моря. – Толстый палец спасенного указал за борт. Доиграешься ты, парень, с морем, допросишься беды.

– Не обижай человека. Он искренен в благодарностях, – снова вступилась за него Ангелина.

Я повнимательней присмотрелся к сердцееду. Среднего роста, плотного телосложения, с коротковатыми ногами, менестрель выглядел неуклюже. И вел себя, точно побитая собачонка или деревенский дурачок – талдычил одно и то же, надоедливым насекомым зудел над ухом. Дался он девчонке.

– Я поклялся, а ты меня спас. Пока не верну долг, я твой верный слуга, – окончательно добило меня это «чудо». Обратно что ли за борт его выбросить, от долгов избавиться раз и навсегда? – Я из Храма Пути и верен своим обетам! – пригвоздил он меня к палубе последней фразой.

За что, Творец?! За что, великие демоны Запредельного?! Такого даже прибить безнаказанно не выйдет. Все блаженные Фардии сбегутся его в последний путь провожать да на меня, душегуба, охоту объявят. Прощай, секретность.

Простодушная Лина почуяла интересную историю и принялась опекать «мое наказание».

– Садись рядом. – Она пристроилась на край скамейки, вынесенной для нас на палубу. – Мой муж – человек немногословный. Лучше мне расскажи, кто ты, чем занимаешься, что там за храм и клятва?

Проводив взглядом тяжелую олушу, несущую в клюве рыбину, певун начал рассказ.

– Я из Храма Пути. Там состоят менестрели, поэты и философы, желающие донести свое творчество до простого народа. Принеся обет служения, мы получаем отблеск могущества Всевышнего – способность воздействовать словом на умы – вызывать радость, навевать грусть. Я странствую второй год, пою песни, читаю стихи. Говорят, на самом краю западных островов есть богатый замок. Я решил, развлечений там не много, мне будут рады. Не сложилось. Угодил на пиратский корабль, сбежал. Я дал клятву – если уцелею, возмещу долг жизни своему спасителю, пусть на это уйдут годы. Боги услышали меня, и вот я здесь – беседую с красавицей и своим избавителем.

Это убожество плыло к Карло? Подумать только! С экс-канцлера ломаного гроша не стребуешь, еще должен останешься.

– А не напрягает, что спаситель – некромант? – лениво бросил я через плечо. – Если зомбики с умертвиями взбесятся – защитишь?

Не стоило оборачиваться, чтобы угадать выражение лица теперь уже моего личного менестреля.

– Зомбики? – упавшим голосом переспросил Мишка. Вот незадача, я его теперь иначе звать не смогу. Значит, будет Мишкой.

– Мой муж гордится своей профессией, – вступилась за меня Лина, как истинная женщина с островов. Хорошо в роль вжилась, как бы не привыкла.



С новой игрушкой «женушка» носилась до самого вечера, выспрашивая, что-то увлеченно с ним обсуждая. Глядя на них, я испытал нечто похожее на ревность. Как же, по сценарию все внимание дамы положено мне.

Утром застал их вдвоем на носу яхты. Парочка любовалась видом великолепной бухты, в которой расположился порт Сат – жемчужина острова Эльхор.

Заря расплескала золото по белым стенам домов и изгородям, по виноградникам и пышным розариям. На склонах пологих гор сиреневыми и золотисто-белыми пятнами выделялись цветущие акации. Воздух пах смолой и пыльцой. Чем восточней мы продвигались, тем сильнее чувствовалась близость к огибавшему материк теплому течению, тем живописнее становилась природа, богаче растительность.

Я же засматривался не на природу, а на многообразие местных плавсредств. Одно- и двухмачтовые лодочки соседствовали с моторками, почти такими же, как на Земле. Только вместо бензина их приводили в движение пленные демоны. Вдоль берега плыл настоящий колесный пароход.

Лина где-то раздобыла блокнот и теперь сосредоточенно пыталась запечатлеть открывшийся вид. Получалось у нее не очень, но девочка старалась. Вчера она очень хотела что-то со мной обсудить, но я был не в духе, слишком грубо отмахнулся от беседы. В ответ она замкнулась, отдалилась. И сейчас всем своим видом показывала, какой я хам. Может, и лучше, что с менестрелем общается, моей персоной голову не забивает. Грядущие приключения могут стать последними в моей долгой жизни.

– Я с детства обожаю истории про пиратов! – сообщила Мишке Лина. – Ты так здорово от них сбежал! Еще и корабль поджог! Ты обязан написать пьесу! А лучше мюзикл, – последнее слово она произнесла по-земному. – Знаешь, что такое мюзикл?

Я не вслушивался с его ответ, смотрел на Лину. В этот момент она, как никогда прежде, напоминала королевскую провидицу: горящие глаза, раскрасневшиеся щеки, энергичная жестикуляция. Казалось, сейчас на кончиках пальцев вспыхнут синие искры, фигура подернется рябью и туманной дымкой, с губ сорвется очередная мистическая глупость, вовлекая меня в безнадежную битву. Опять.

Брось, Апофис, Александр, Игнасио, Джозеф, Роман, Яков и еще около десятка имен носивший идиот! Та ведьма давно мертва. Перед тобой простая глупая девчонка. Как те дети, для которых ты мечтаешь открыть школу фехтования! Самоубеждение не сработало. Казалось, в лице Лины на корабль саткехов за мной увязалась судьба.



Я с трудом дождался, пока капитан разрешит сойти на берег. Напоенное силой тело требовало движения и действий. Хуже того, вновь обретенная магия пьяно туманила мысли, требовала выхода. Чтобы сбросить напряжение, пришлось спросить разрешения у капитана и провести магический ритуал до прибытия в порт. Далековато от материка. Но если королевская семья в самом деле столь сильна, как говорил Карло, готовить удар следует загодя.

Волны тихо ластились к причалам, шуршали, дышали прохладой. После бури море и воздух начали стремительно теплеть, вынуждая меня скинуть куртку. Лина мучилась в своем сером наряде, но геройски терпела. Я сделал заметку в блокноте памяти – сводить девушку в магазин готового платья.

Моряки-саткехи на пристани помахали капитану нашей яхты, поприветствовали команду. Даже не прибегая к магии чуткого слуха, я понял, что они так активно обсуждают. На другом краю порта пришвартовался настоящий боевой крейсер, пришедший с материка. Суденышки островитян смотрелись рядом с этим мастодонтом россыпью шелухи семян подсолнечника. Крупноват для архипелага, без парусов, зато с бронированным металлическим корпусом, мощными винтами.

Орудий я не разглядел, но не сомневался – они имелись, и наилучшие. Выкрашенный серебристо-серой краской корпус был способен сливаться с морем и небом, маскируясь и обманывая противников. Черно-синяя форма моряков показалась мне знакомой. Немного иной крой и более строгий фасон носили воины королевской гвардии Сиарнэ. На Киро́нхо идут или на Дельви́, слишком серьезна и сосредоточенна команда, по порту ходят парами, при оружии. Я должен разведать обстановку.


На островах технику не любят, предпочитают чистую магию, а на материке, похоже, самый расцвет научно-технической революции.

Поручив «женушку» личному менестрелю (что за наказание такое!), я распрощался с нашим капитаном и побежал узнавать, на чем рядовому некроманту удобней отплыть на родину. Заодно аккуратно разведаю обстановку. Следовать придуманному Карло сценарию по всем пунктам я не планировал.

На дела мне потребовалось часа полтора. За это время охотно отзывавшийся на новое имя Мишка должен был отыскать сносный трактир, разузнать про недорогое жилье на случай, если придется заночевать в ожидании корабля.

Ночевка нам не грозила. Довольный, я вернулся на пристань и прислушался к своему чутью. Слабый след парочки попутчиков тянулся в сторону богатых кварталов на склоне горы. Ладно, Лина – дуреха, ничего тут не знает. Но Мишка-прохвост в курсе, что я не при деньгах. Я ему сто раз повторил, взял с менестреля магическую клятву о послушании. Пересилить ее он никак не мог, магия слова всегда слабее темных чар.

Кстати, о чарах. Если дар будет восстанавливаться такими быстрыми темпами, мне срочно потребуется регулярно применять магию. Хотя бы для создания маячков-насосов силы для Большого Заклинания. Против твари, впитавшей мощь куколки тысячи бедствий, и ее отпрысков потребуется все оружие из моего арсенала.

Поднимаясь по склону горы, я насчитал двести тридцать шесть ступенек. Ого, видать, моя парочка задумала побег. Пришлось миновать несколько доходных домов и дорогих гостиниц, пару особняков с садами, прежде чем выйти к парку.

У входа я споткнулся, засмотревшись на закутанную в жемчужно-серый шелк эльфийку. На мгновение почудилось… Нет, не буду думать о Радессе. До сих пор не верится в слова Карло, что наша с Таресом любимая преданно служит убийце.

Я мотнул головой, изгоняя вредные мысли. Придет день, отомщу. Где там мои спутники? Их след стал столь отчетлив, будто кто-то привязал прочную нитку к моей одежде и упорно тянул в сторону пушистых южных сосен с длинными мягкими иголками, мохнотелых пальм, молодых гранатовых деревьев.

Но меня насторожили не они, а тонкая струйка воды, текущая по выложенному круглыми камнями желобу. Струйка падала в бассейн – небольшой, шесть шагов на десять. В его водах резвились зеленые рыбки. Обычные рыбки, если не присматриваться. Ибо у них были крошечные человеческие лица. Дальние предки саткехов могут жить только в магическом концентрате, сочащемся из земных недр.

Предчувствуя неладное, я помчался вдоль желоба, туда, куда тянула меня нить.

– Стой, дурында! Яд!

Я едва успел. Зло ударил по руке Лины. Она как раз склонилась к роднику, питавшему ручеек.

– Решила превратиться в кахрада – чудовище, которое выгрызало… – Я вовремя заткнулся, но девушка меня поняла.

Из-за молоденьких кипарисов выбрался менестрель, довольный донельзя. Он аккуратно тащил тяжелую коробку. Ангелина потирала ушибленную руку и виновато переводила взгляд с него на меня и обратно. Я понял, что еще чуть-чуть, и здесь будет свежий труп.

– Ты, остолоп! Я что сказал? Караулить мою жену! А ты что сделал?! – набросился я на парня, схватил за грудки и встряхнул. Коробка выпала на траву и обиженно зазвенела. – Она собиралась напиться горящих вод! Ты не предупредил ее!

– Она же с островов, не маленькая!

Мишка чуть не плакал, жалобно глядя на валяющуюся коробку.

– Апофис, я сама виновата! – вступилась за дурака Лина. – Не сообразила! Где мы жили, таких источников не было, – принялась она оправдываться перед менестрелем.

Сейчас усядутся рядышком и начнут друг друга утешать! Вот два недоразумения на мою голову!

Я позволил Мишке распаковать коробку и бережно извлечь футляр с гитарой. Лина присела рядом, потрогала темно-красное дерево корпуса.

– Не побилась? – виновато спросила она.

Я не позволил певуну ответить, уже успокаиваясь, проворчал:

– Лучше бы нашел забегаловку пообедать. Через три с половиной часа корабль. Я купил нам билеты.



Сытно пообедав в неплохом ресторанчике, я почти смирился, что за мной по пятам будет таскаться певун, по любому случаю слагать балладу, тренькать на струнах… когда моя спутница похвасталась:

– Я с детства мечтала заниматься музыкой, в школе в русском народном хоре пела, а потом с пятнадцати до семнадцати лет в рок-группе «Иванов бал». Мы даже о своем альбоме подумывали, пока по разным институтам не разлетелись.

За что мне такое? Боюсь, организуют сейчас странствующий ансамбль песни и пляски…

– Апофис, а ты поешь? – невинным голоском поинтересовалась моя заноза, вставая из-за стола.

– Я и «петь» – еще хуже, чем я и «плясать», – поморщился, вытирая губы салфеткой и первым направляясь к выходу. – Пошли к пристани, по дороге приодену тебя согласно материковой моде, – ловко отвлек я девицу от певческих мыслей. – Ты же не хочешь и дальше ходить в этой броне?

Наживка была заглочена молниеносно. Лина торопливо закинула на плечо сумочку, вручила свой саквояж менестрелю и выскочила из ресторана быстрее меня.

На улице ветер свивал ветви ив в косы, гнул макушки молодых сосен и кудрявника – местного растения, листьями очень похожего на дикий виноград. Его густая крона возносилась на три метра на тонком стволе и рассыпалась сотнями длинных плетей. Те цеплялись усиками за сосны, акации, за крыши домов, расползаясь порой на целый квартал. Сейчас кудрявник цвел, и на тонких стебельках алыми флагами колыхались пышные гирлянды соцветий.

Очередной порыв ветра растрепал мои волосы, взметнул белый плащ. С шумом захлопывались ставни невысоких домов. В предвкушении шторма жители стремились спрятаться понадежней от безумного разгула стихий. Как бы рейс не отложили. Мы оказались на островах в сезон бурь, когда погода непредсказуема, издевается и дразнится, словно полоумная. То раскалывает небо молниями на мириады кусочков, с легкостью топит самые надежные корабли, то ластится солнышком и придерживает ветреных коней, не позволяя тем нарушить копытами зеркальную гладь моря.

Бродя по магазинам, я с удивлением отмечал, что в мыслях возвращаюсь в мир своей ссылки. Не то чтобы на меня напала ностальгия, просто там остались незавершенные дела. Школа фехтования, например. Умом понимал – это ребячество, но продолжал составлять смету, продумывать оформление, рекламу, планировать тренировки. Ладно, я теперь дома и должен отдать местные долги. После видно будет.

Под ногами поблескивали радужные камешки, лучащиеся силой. В траве шныряли измененные магией ящерки и кошки. У здания ратуши стояли два закутанных в ритуальные бинты кахрада. На миг в сердце вернулась боль от извлеченных игл. Никогда не смог бы жить на островах. Тут слишком близко подступает к людям Запредельное.

Местные женщины при виде нашей троицы молча опускали глаза и покорно уступали дорогу. Их длинные одеяния цвета бури и тумана покрывали скромно-бледные мелкие узоры. Но мое внимание привлекли не местные тихони, а двое мужчин в конце улицы. Они шептались, неуклюже делая вид, будто им плевать на нашу компанию. Хм, стоило вспомнить заклинание чуткого слуха.

– Эй, смотри-ка, вор! – отвернувшись от нас, произнес коренастый саткех в черно-синей форме с офицерскими нашивками.

– Точно он! – с высоты двухметрового роста коротко кивнул загорелый холеный эльф. – Разбитую физиономию подлатал, от королевских шакалов в очередной раз улизнул. Живуч! Будь моя воля, свернул бы шею!