Черное облако души

Как бы в ответ на его слова Лена выглянули из сеней.

– Мальчики, помогите печь растопить. Хочу по старинке обед приготовить, в печке.

Сашка и Никита зашли в комнату. Лена пыталась разжечь дрова, но они не схватывались, только дымили и гасли. Влада сосредоточенно разбивала яйца в большую миску.

– Сейчас, погоди. – Никита поджег бумагу, кинул в топку, пошевелил кочергой, и поленья запылали с веселым треском.

– Вот я неумеха, – засмеялась Лена. – Вроде все детство провела в этом доме, да и юность, а печку так и не научилась топить. Этим всегда отец занимался, а мы с мачехой только готовили и убирались.

– Ничего, эта наука немудреная, – утешил ее Никита. – Научиться раз плюнуть, было бы желание.

– Ну, желание-то есть. – Сашка улыбнулся и обнял Лену за талию. – Ленка у нас мечтает о загородной жизни, все меня подбивает бросить завод и уехать сюда. А как я его брошу? Считай, всю жизнь с молодости на нем отпахал.

– Можно и тут работу найти, где-нибудь в районе. С твоими-то руками и мозгами это несложно будет. В строительстве, например. – Лена ласково потрепала Сашку по волосам. Он зажмурился, как сытый кот.

– Возраст не тот для строительства, мне уже полтос, а в бригадах мужики молодые, крепкие.

– А ты будь бригадиром, – засмеялась Лена.

– Это тоже не так просто, как тебе кажется. – Сашка подставил голову под Ленину ладонь, ожидая новой порции ласки, но она легонько отодвинула его в сторону.

– Санечка, нам пора дела делать, а то мы ничего не успеем.

– Ну делайте свои дела. А мы пойдём, покурим. – Сашка подмигнул Никите.

– Чего ты болтаешь? – Лена добродушно усмехнулась. – Кто это тут курит? Ты сроду не дымил, а Никита Кузьмич и подавно, с его-то сердцем. Поговорить охота, посекретничать – так и скажите.

– Все-то вам, женщинам, надо назвать своими именами, – ухмыльнулся Сашка и, взяв Никиту за рукав, вывел его из избы во двор. – Ну, где тут у тебя укромный уголок?

– Вон там. – Никита кивнул на скамейку под рябиной. Он давно ошкурил ее и покрасил, кроме того, соорудил вторую скамейку и небольшой столик.

Они уселись в теньке, и Сашка вольготно вытянул длинные ноги.

– Эх, хорошо. – Он вздохнул полной грудью. – Ленка права. Вот он, отдых, и никакая Турция не нужна. Взять бы пацанов на месяц и пожить тут. Утром босиком на речку, вечером костерок, рыбалка, шашлычок. Несбыточные мечты!

– Почему несбыточные? – удивился Никита. – Лена говорила, что у тебя отпуск скоро. Вот и приедете.

– Приедете. – Сашка грустно усмехнулся. – Как бы не так! Люба мальчишек не отдаёт. На пару дней – и то со скандалом. Ее можно понять – она при одном имени Лены испытывает что-то вроде острой зубной боли. А тут ещё и детей ей отдай!

– Отдаст, – утешил Сашку Никита. – Люба твоя женщина умная и добрая. Зачем ей детей отца лишать? Кто ещё с ними босиком на речку да на рыбалку? Чужой дядька? Да когда ещё он появится.

– Это ты верно говоришь, – согласился Сашка. – Ну, будем работать над ситуацией. Ты излагай давай, чего хотел? Где помощь требуется? У тебя тут порядок идеальный, не похоже, что с хозяйством не справляешься. Так что давай начистоту!

– Проблемы у меня, Саня, и большие. – Никита вздохнул, опустил голову и уставился на сочную зелёную траву под ногами.

– Это из-за неё? Из-за родственницы твоей? – Сашка кивнул в сторону дома, где осталась Влада.

– Она мне не просто родственница, Саш, а внучка! – выпалил Никита и замолчал, наблюдая за реакцией друга.

– Внучка? – Сашка удивлённо присвистнул. – Это откуда ж такая? От Кольки небось? Нагулял где-то?

– В том то и дело, Саш, что не от Кольки. И не от Аллы, та вообще кроме своего Рудольфа других детей категорически не хочет.

– А откуда же тогда? – опешил Куролесов.

– Был у меня грех давно, лет сорок назад. Все почти как у тебя. Поехал в командировку, встретил женщину, влюбился. Думал даже от Нади уйти, но остался. – Никита снова тяжело вздохнул. Куролесов слушал его внимательно, не перебивая. – Ну и вот. Уехал я тогда, бросил ее, Машу, как последняя скотина. А она ведь в положении была.

– В положении? – встрепенулся Сашка и покачал головой. – Ну история с географией! У тебя что же, ещё ребёнок имеется? Сын, дочь?

– Дочка, Аня. Умерла она, царствие ей небесное. Я, чудовище, так ни разу и не увидел ее.

– Как не видел? – изумился Куролесов.

– Так. Маша мне ничего не сказала. Не написала – не знала, где я живу. Могла бы разыскать, но не захотела. То ли от гордости, то ли совестливая была – решила в семью чужую не соваться. Короче, родила она девочку, а та, в свою очередь – тоже. Ни Машеньки, ни Анечки нет на свете, а Владочка осталась.

– Так она дочка этой самой Ани? – догадался Куролесов. – Вот это финт!

– Да, наша с Машей внучка. Разыскала меня по Интернету, приехала в Москву. Ещё осенью – Надя жива была.

– Что она сказала тебе?

– Надя? Ничего. Сначала, конечно, ворчала, ругалась. Но… ты ж меня знаешь, я никогда ангелом не был по части женщин. И она знала. Да и старые мы уже, чтобы счёты сводить. Поворчала и простила, а Владу полюбила. У неё же внуков, считай, не было. Рудольф не в счёт в своей Германии, да ещё и имя дурацкое… тьфу, – Никита сокрушенно махнул рукой и замолчал.

Молчал и Сашка, переваривая информацию. Никита взъерошил шевелюру и снова заговорил, тише и медленней.


– А теперь, Саня, самое ужасное. Я ведь ничего не рассказал тебе про то, как Надя умерла.

– Как это? Ты говорил – со стремянки упала.

– Ну да. Но ты не в курсе, что Влада… она в этот момент была в квартире.

– Да ты что?? – Сашка чуть не свалился с лавочки. – И что? Куда она потом делась? Я ее ни разу у тебя не видел.

– То-то и оно! Убежала она. Скрылась и пропала. Меня следователь из МВД мотала по допросам. Они ее по камерам видеонаблюдения сразу отследили. Я думал, Влада на занятиях, в колледже, а она домой вернулась. Надя перед смертью сказать мне что-то хотела, все шептала «Влада… Влада…» Видно что-то произошло между ними – ссора или ещё что. Выходит, Влада виновата в том, что Надюши… – У Никиты перехватило горло, он судорожно, без слез, всхлипнул.

– Ну, ну, старик. – Куролесов осторожно сжал его ладонь. – Тихо, успокойся. Нас там не было, мы ничего не знаем. Расскажи, что дальше было.

– Дальше! Дальше она исчезла без следа. Телефон отключён, не дозвониться. Больше того, выяснилось, что она мне врала. Говорила, что поступила в музыкальный колледж, деньги взяла на оплату, причем немалые. Но в колледже ее не оказалось. Искали и не нашли.

– Погоди, Кузьмич. А ты сказал следакам… ну, что она твоя внучка?

– Нет!

– Почему??

– Боялся я, Сань. Не хотел рассказывать им про Машу. Зачем покойницу тревожить? Да и представь: узнали бы менты, что я крутил шашни с другой женщиной и у меня от неё ребёнок. Мало ли что они подумали бы?

– Ну ты даёшь! – Сашка смотрел на Никиту круглыми глазами. – Так ты у нас лжесвидетель, стало быть!

– Так и есть. – Никита потупился.

– Ну вообще-то я тебя понимаю. Девка что надо! Ясно, что ты к ней привязался и не хотел сдавать ментам.

– То-то и оно, что не хотел. Но мне несладко пришлось. Баба, которая вела Надино дело, все твердила, что она аферистка, мошенница, а возможно, и убийца. Представь, каково мне было это слушать!

– Представляю. Я только одно не пойму, откуда она опять взялась? Ты ж говоришь, она пропала бесследно.

– Да, пропала. Я уж надежду потерял ее когда-нибудь увидеть. А тут после больницы прошибло меня: чувствую – помираю. Все отдал бы, чтоб хоть одним глазком на нее взглянуть. Ну и пошёл на Арбат.

– На Арбат? Зачем?

– Забыл я тебе сказать – она пела там в переходе с группой. Был там один хлыщ, он, кажется, за ней ухаживал. Я решил его поспрашивать: может, знает, где она?

– Поспрашивал?

– Да. Ничего нового он не сказал. Неприятный тип. Я уверен, что он все знает про Владу, но его голыми руками не взять. Полиция и та ничего не добилась, а уж я и подавно.

– Его тоже допрашивали? – догадался Сашка.

– Да. Без толку.

– Ну ладно, а дальше-то что? Как ты нашёл ее?

– Другой парень подсказал, просто прохожий. Услышал, как я ребят расспрашиваю о рыжей девушке, и сказал, что видел ее на станции Коптево. Я поехал туда, и точно – она там, поёт, как ни в чем не бывало. Представляешь? Ее ищут по всей России, а она спокойно распевает себе на окраине Москвы.

– Что она сказала, когда тебя увидела?

– Сначала сделала вид, что вообще не знает, кто я такой. Потом заявила, что ей нечего бояться, она ни в чем не виновата. И ушла.

– Ушла?

– Да, ушла. Вернулась примерно через неделю без вещей, без документов. Сказала, что на неё наехали местные бандюки, и попросила помощи. Хотела отсидеться у меня какое-то время, ну я и позвонил тебе, попросил убежища в этом домике. Я боялся, если честно, не бандюков, а того, что соседи ее увидят и стукнут в ментовку. Майорша эта, которая вела следствие, сильно дотошная дама. Дело закрыли, а она продолжала копать. Один звонок – и Влада в кутузке. А я не хотел того. Не для того я столько ее искал, чтобы опять потерять.

– Да, это верно, – задумчиво протянул Сашка и сорвал с рябины гроздь зелёных ягод. – Ну хорошо, положим. А сейчас-то что не так? Живет она с тобой, не тужит. Говорит, что ни в чем не виновата. Как-то объясняет, почему убежала тогда?

– Говорит, что испугалась.

– Ну, звучит правдоподобно. В ее возрасте можно испугаться. Мозгов ещё не хватает, чтобы верно сориентироваться.

– Так-то оно так, – проговорил Никита, – но есть ещё кое-что.

– Что? – Сашка глянул на него с недоумением.

– Понимаешь, странная она стала после возвращения.

– Странная? В каком смысле?

– Не знаю, как объяснить тебе. Все в ней поменялось – привычки, вкусы. Даже поёт она по-другому. Здорово, но иначе. А главное, не помнит свою же композицию, ту, которую сама сочинила и исполняла. Ей-богу, не помнит! Клянусь.