Черная вишня
Часть 18 из 91 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Слово взяла Лизи:
— Некоторые тут знают мою историю. — Девушка стрельнула глазками, поправила прическу. — Она проста и незамысловата. Я кормила уточек у пруда и упала в воду.
— А почему упала? — ехидно уточнила Вистель.
— Меня толкнули, — зарделась девушка.
— А кто? — Это снова хвостатая.
— Пастушок Мика.
— А почему?
И после этого вопроса она, кажется, сдалась:
— Для сокрытия преступного сговора между ним, мной и его сестрой, которая работала горничной у одного молодого дворянина. Я должна была соблазнить Эраста, но предалась романтическим чувствам и грозилась все рассказать. В общем, меня утопили, а Эраст пустился во все тяжкие, проигрался, женился на богатой немолодой вдове, спился и утопился в том же пруду. — Девушка мило улыбнулась.
— Бедная Лизи, — ошарашенно пробормотала я. — А Вистелия?
— Вистелия жила в этом пруду. Она русалка. Когда в итоге розыскных мероприятий Мика раскололся и тело стали искать, Вис как раз примеряла мое платье. Ее забагрили, вытянули на сушу, и пока разобрались, что под платьем хвост, она уже обсохла.
Я нервно осушила чашу и налила себе еще.
— Теперь дружим. У нас там мило, лес, холмы, город рядом.
— Сюзон, твоя история? — подбодрила Дейзи.
— А у меня все очень просто. Меня интересовала возможность уехать подальше от авторитарной родни, его — мое приданое. Испортил все брачный контракт. Пока я была жива, большей частью приданого по-прежнему распоряжался отец. Жених разобрал мелкий почерк уже дома.
— И что? — уточнила я, разглядывая холодную белокожую брюнетку с уродливыми синяками.
— Отравилась крысиным ядом. — Она пожала плечами.
— А синяки откуда?
— Крысиный яд есть не хотела. — Это прозвучало так буднично.
Я отпила еще вина и вкрадчиво спросила:
— Ты ему хоть отомстила?
— Через месяц сошел с ума, — доверительно сообщили мне.
Я отсалютовала ей кубком.
— А это весельчак Анри. Он не любит говорить о своей смерти, но мне разрешил пересказать, — снова вклинилась Дейзи, указав на угрюмого сухощавого духа, висевшего в углу.
Тот обернулся, сдержанно кивнул и продолжил что-то обсуждать с Фагором.
— Аниэру оракул предсказал, что смех его погубит, и юный весельчак стал жрецом Неведомого. Поклялся не смеяться.
— Однажды, — мужчина как-то вдруг переместился к нам, — я шел через площадь в Дуэте. Там как раз приехал цирк и зверинец. Какой-то шутник или злоумышленник открыл клетки с хищниками. Паника, крики, давка. Вы бы видели, как улепетывала стража! — На строгом лице появилось мечтательное выражение. — А там была девочка лет семи. Она схватила прут и, ругаясь и выговаривая тиграм и львам за плохое поведение, погнала их этим прутиком назад в клетки. У нее было такое сосредоточенное личико… Я не выдержал, рассмеялся — и словно плотину прорвало. Хохотал до упаду… — Мечтательное выражение сошло с лица этого странного духа, словно сорвали маску. — У нашей семьи была плохая наследственность. Сердечный приступ.
И Анри отлетел обратно к Фагору, продолжив беседу.
Я молча выпила. Немного помолчали.
— Грегор, твоя очередь. — У моего локтя замерла Дейзи.
— Да-да! Грегор, расскажи! — Кларисса пристроилась с другой стороны.
Этот великан шагнул в центр, и все слаженно расплылись в стороны, давая ему место. Я приготовилась внимать.
В тот год собирались враги покорить наши земли.
С ветрами весенними вышли они к перевалам.
Киннон остроглазый и мудрый заметил угрозу,
И вывел отряды, и весть покатилась по кручам.
Нам было куда отступать, хоть бросать не хотелось
Очаг и хозяйство, но орды врага наступали.
Последний обоз уходил на высокие тропы,
Когда показались враги в темной скальной теснине.
И крикнул я брату родному Адуну: «Спасайся!
Бери стариков и детей, уводи наших женщин.
А мы, тридцать воинов, сдержим врага наступленье.
К тому же вот-вот с перевалов прибудет подмога».
Засели в теснине мы той у руин крепостицы.
Кажется, рассказчик начал входить в раж. Потрясая топором, он размахивал руками и продолжал говорить нараспев:
Накатывал враг раз за разом, но мы устояли.
Отбили атаки и славою вечной покрыли
Себя и родов своих гордое горное имя.
Топор мой разил день и ночь, мы усталость забыли.
Мы гибли, но не пропускали вперед супостата.
Осталось нас двое: лишь я и товарищ мой Бравен.
Закончились стрелы, сломался рычаг катапульты!
Грегор уже в лицах показывал, как именно он разил неведомого врага, теперь я поняла, почему все так расступились. Топор хоть и призрачный, но летал весьма угрожающе.
И черной ордой враг пошел на решительный приступ…
Израненным пал мой товарищ, один я остался.
Рубил что есть мочи, не чуя ни ран и ни боли.
Но снова враги навалились, и пал я на землю,
И был там повержен, погиб в безымянной теснине![1]
Воин замер, опустив руки, повисла гробовая тишина, я забыла дышать, а духам это и не было нужно.
Когда воздуха стало совсем уж не хватать, тихонько вздохнула и спросила:
— А подмога?
— А подмога не пришла, подкрепление не прислали, — грустно ответствовал горец.
— Что ж, обычные дела, — машинально подхватила я, но вовремя умолкла.
В результате вся компания зашумела совещаясь. Сошлись на том, что следующими гостей принимают подружки. Сменить обстановку. А то все пещеры да замки.
За это выпили снова. Я вина, а духи слетали к источнику. Бутыль как-то подозрительно ополовинела.