Черная Ведьма

– Она сказала, что у него губы нежные, как шёлк, – вздыхает Фэллон.

Снова сверкает молния, окна дрожат, словно сейчас разлетятся вдребезги. Тьерни впивается пальцами в край стола, её глаза темнее туч. Неужели погода меняется вместе с её настроением?

– Не горюй, Тьерни, – утешает её Фэллон. – Скоро обручение станет обязательным. Совет магов подберёт кого-нибудь и тебе. – Обернувшись к Экко и Пейдж, Фэллон добавляет: – Когда они решат кого-нибудь наказать. – Не сдержавшись, Фэллон хохочет, поглядывая на Пейдж, которая давится от смеха. Экко только молча качает головой, словно увещевая маленьких детей.

Отвращение борется во мне с удивлением.

Обручение станет обязательным? Когда это решили?

Повернувшись спиной к Тьерни и не обращая внимания на бушующую грозу, Фэллон подбрасывает в воздух свёрток, который она принесла с собой.

– Смотрите, что у меня есть! – Она сдёргивает верёвку и обёрточную бумагу.

Это новая военная форма. Более тёмная, такую носят ведущие ученики. На каждом рукаве пять серебряных нашивок.

– Ой, Фэллон! – захлёбывается от счастья Пейдж. – У тебя новая форма! И накидка тоже есть?

Фэллон вешает форму на крюк и разворачивает накидку, тоже сверкающую серебряными полосками. Набросив обновку на плечи, она кружится по комнате.

От зависти у меня подгибаются колени.

Какая она красивая, сильная, исключительная… Чёрная Ведьма во плоти.

– А в конце года меня повысят до солдата. И примут в Двенадцатый дивизион, – хвастается она.

– Это же дивизион Лукаса! – восхищённо вздыхает Пейдж. – Вы снова будете вместе!

Конечно… разве может быть иначе… Идеальная пара – оба сильные и жестокие.

– Я ничуть не удивлена, – одобрительно кивает Экко. – Тебя повысили как раз вовремя. Нам нужна Чёрная Ведьма. Ты – наша надежда. Кто-то должен положить конец этому ужасному Сопротивлению, пока с ним ещё можно совладать.

Положить конец Сопротивлению? Пока с ним можно совладать? А я-то считала Сопротивление слабым и незаметным.

– На прошлой неделе они напали на базу Шестого дивизиона, – продолжает Экко. – Переоделись в наших солдат!

– Разберёмся и с Сопротивлением наших маленьких дикарей, – презрительно посмеивается Фэллон. – Поджарим парочку кельтских деревушек – и все варвары разбегутся.

Сердце у меня бьётся где-то высоко, в горле, не давая вздохнуть.

Ещё немного покрутившись в новой накидке, Фэллон обессиленно падает на кровать Пейдж.

– Он сегодня уехал, – капризно сообщает она.

– Ох, как я тебе сочувствую! Это так тяжело… – отвечает Пейдж.

– Вы скоро обручитесь, – утешает её Экко. – И ты позабудешь об Эллорен Гарднер. Я же говорила тебе: всё это глупые сплетни.

– Да, ты чуть было не стала её лучшей подругой. – Фэллон обвиняюще смотрит на Экко.

– Ну, это было до того, как выяснилось, что Эллорен дружит с полукровками.

От вспыхнувшей при этих словах ярости у меня темнеет в глазах и даже отступает страх.

Взмахнув волшебной палочкой, Фэллон посылает в воздух цепочку ледяных кристаллов.

– Я бы заморозила кровь в её жилах, если бы мне это сошло с рук.

Я только сильнее вжимаюсь в стену.

– Фэллон! – стыдит её Экко. – Не шути так. Эллорен – гарднерийка!

– А несёт от неё как от икарита, – фыркает Фэллон.

Диана всхрапывает во сне и сбрасывает одеяло.

– Какая она… омерзительная! И наглая! – в ужасе восклицает Экко.

– А как она трясёт своими белыми волосами! – вставляет Пейдж. Боится, что о ней забудут? Не заметят рвения?

Фэллон берёт с письменного стола ножницы и усмехается Экко:

– А не пора ли нам преподать этой дикарке хороший урок?


Пейдж беспокойно впивается зубами в нижнюю губу:

– Ой… а может, не надо?

Оскалив зубы и ступая неслышно, как дикая кошка, Фэллон выскальзывает из накидки и крадётся к Диане. Когда она опускается возле кровати на одно колено и, подхватив густую прядь, подносит к ней острые ножницы, у меня перехватывает дыхание.

Диана молниеносно спрыгивает с кровати и сбивает Фэллон на пол. Пейдж в ужасе вскрикивает, а мы с Тьерни, хоть и находясь в разных комнатах, совершенно одинаково вжимаемся в стену.

Не знаю, как это произошло, но в следующее мгновение Фэллон уже лежит на полу лицом вниз, а Диана сидит на ней, заломив нападавшей за спину руки. Ликанка отбрасывает ножницы, и они с глухим стуком пришпиливают к стене новую форму Фэллон.

– Ты посмела напасть на дочь вожака стаи? – рычит Диана. – Дура! Думала, я не почувствую? Даже во сне?

Диана подносит правую руку к лицу Фэллон, и на наших глазах ладонь ликанки превращается в когтистую лапу, покрытую густой шерстью.

– Ещё раз на меня бросишься – и я тебя помечу! Чтобы ты навсегда меня запомнила. Никогда не трогай дочь вожака стаи! – рявкает Диана, и когтистая лапа снова становится обычной девичьей рукой. Выхватив из ножен Фэллон волшебную палочку, Диана ломает её пополам и выбрасывает обломки. – Твоя магия палочек – просто глупость!

Напоследок Диана ещё раз выворачивает Фэллон руки и отпрыгивает в сторону. Фэллон, вскрикнув от боли, поднимается – её лицо побагровело, глаза пылают яростью. Морщась от боли, она растирает запястья.

– Ты ещё у меня получишь! – шипит Фэллон Диане и выбегает из комнаты вместе с Экко и Пейдж.

Диана перебрасывает гриву светлых волос на грудь и гордо шагает к кровати. Скривившись при виде одеяла, она сбрасывает его на пол, плюхается на кровать и отворачивается к стене.

Тьерни поворачивается к моему укрытию и хрипло произносит:

– Она ушла.

– Конечно ушла, – бормочет Диана, уткнувшись в подушку. – Без своей палочки она ничего не может. Выходи, Эллорен Гарднер.

Удивительно! Диана действительно достойна восхищения.

– Эллорен, нам пора. – Я вхожу в комнату, и Тьерни подталкивает ко мне ящик с колбами, показывая на дверь.

Нетвёрдо ступая на подкашивающихся ногах, я беру ящик и иду следом за Тьерни.

– Кто такой Леандр? – спрашиваю я, когда мы возвращаемся в пустынную аптекарскую лабораторию.

Тьерни на удивление неловко наполняет колбы готовым тёплым сиропом, то и дело проливая густую жидкость на стол.

Уже совсем поздно, в высокие окна ничего не видно, снаружи лишь непроглядная тьма.

– Никто, – запальчиво отвечает она, глядя в сторону, но потом находит в себе силы продолжить. – Он работает у моего отца, – поясняет она. Губы Тьерни дрожат, плечи поникли. – Он мне… никто. – Уголки её рта опускаются, и она тихо плачет, всхлипывая и низко наклонив голову. – Он никто! Мне всё равно. Мне безразлично, что с ним будет… – Она закрывает лицо руками, пытаясь вытереть слёзы, и её слова доносятся неразборчиво. – Зачем они это сделали? – стонет она. – Почему нужно было делать меня такой уродливой?

Внезапно из нескольких открытых сосудов в лаборатории вырывается вода, несётся по воздуху к Тьерни и окружает её, как огромный водоворот.

Я безотчётно вскидываю руки, защищаясь, и потоки воды превращаются в огромное облако, закрывая от меня комнату. В белом тумане видно лишь лицо Тьерни. Она смотрит на меня огромными, полными страха глазами.

Фея. Тьерни – настоящая водная фея. Другого объяснения у меня нет.

И кто-то «сделал» её уродливой. А это значит, её изменили. Скорее всего, при рождении и кожа, и волосы были у неё синего цвета.

Законы Гарднерии и Верпасии требуют немедленно сообщать обо всех феях на территории этих государств. За их несоблюдение отправляют в тюрьму.

Воспоминание о законе и наказании я быстро заталкиваю подальше, пока белый туман оседает на пол маленькой лужицей.

Быть может, Тьерни вовсе не фея. Быть может, она такая же, как я. Или как Гарет. Мы все гарднерийцы с толикой крови фей. Вот и всё. Просто в Тьерни эта кровь прародителей необыкновенно сильна.

О нет. Как ни страшно, придётся признать, что Тьерни – настоящая фея. И если об этом узнают, то ей одна дорога – на Пирранские острова.

И она ничем – ничем! – этого не заслужила!

– Эллорен… – хрипло выговаривает Тьерни. Куда подевался её насмешливый тон, цинизм… Она будто стала ниже ростом. Тьерни перепугана.

– Нет, – торопливо обрываю её я. – Тебе не в чем оправдываться. Не будем об этом говорить. Что бы там ни было.

Лицо Тьерни как открытая книга. Её глаза сияют невысказанной благодарностью.

Что-то изменилось между нами в ту минуту. Наверное, так и зарождается дружба.

– Вот что, – я беру тряпку и склоняюсь над лужицей, – давай-ка здесь уберём.

Тьерни скованно кивает, пытаясь сдержать слёзы, потом тоже берёт тряпку, и мы вместе быстро вытираем пол.



Дождь перестал. В воздухе повис зябкий туман. По дороге к Северной башне нам преграждает путь военный стажёр из Двенадцатого дивизиона и, поклонившись, подаёт мне письмо.