Частица твоего сердца

Пока стоявшим передо мной заключенным зачитывали выдвинутые против них обвинения, ко мне сбоку подошел Форрест Перри.

После того как заключенный делал заявление, судья переходил к следующему.

– Не передумали? – пробормотал Перри.

Я смерил его холодным взглядом.

– Вы уже сдаетесь?

– Нет-нет. – Он поднял руку. – Мне просто нужно знать расклад, прежде чем мы сделаем заявление и все станет действительно реальным.

Тоже мне новость. Мне хотелось сказать ему, что все уже и так стало чертовски реальным. Находиться взаперти, прикрывать свою спину во дворе, в ду́ше или во время еды. Все это мало походило на шутку.

Перри наклонился ко мне и кивнул на пожилого мужчину с седыми волосами, сидевшего в передней части зала суда.

– Судья Джек Норман. Он довольно упрямый старик. Не терпит глупостей, но справедливый. Могло быть и хуже.

– Дело № 29575, – произнес секретарь. – Ронан Август Венц.

С меня сняли кандалы и отвели в сторону от ожидавших своей очереди заключенных. Мы с Перри встали у стола подсудимого, спиной к толпе. За другим столом сидела окружной прокурор, строгая, элегантная женщина в дорогом костюме, светлые волосы которой были туго стянуты в пучок на затылке.

– Лидия Уэллс, – пробормотал Перри. – Придется невесело.

Судья Норман пролистал досье, а затем взглянул на Перри.

– Перед тем как будет сделано заявление, полагаю, возникнет вопрос о вероятной причине?

– Да, Ваша честь, – проговорил Перри, поднимаясь на ноги. – Моего клиента подвергли допросу без присутствия адвоката, и основания для его последующего ареста в чистом виде косвенные. На самом деле обвинения основаны исключительно на словах Франклина Дауда, враждебные отношения которого с моим клиентом задокументированы. Его отец – бывший сотрудник полицейского управления Санта-Круз, у которого все еще есть друзья в полиции. Честно говоря, Ваша честь, вся эта ситуация напоминает классическую западню, и мы намерены полностью опровергнуть обвинения.

Я облегченно выдохнул. Он поступил умно, упомянув о моей истории с Фрэнки до того, как это сделает обвинение. Но я никогда не выдвигал обвинений против Митча. В противном случае мне, возможно, было бы чем ответить.

«Чертовски глупо».

Судья Норман обдумал сказанное.

– Мисс Уэллс?

– Ваша честь, со стороны защиты смешно сводить обвинения против мистера Венца к слухам или заговору среди правоохранительных органов, когда обвиняемый явно склонен к насилию и преступному поведению и, по сути, нападал на Фрэнки Дауда в прошлом.

Перри покачал головой.

– Типичная драка в средней школе, Ваша честь, вряд ли является основанием…

– Тем не менее, – перебила его Уэллс, подняв руку, – если заявлений самой жертвы, сделанных ни больше ни меньше с больничной койки отделения интенсивной терапии, недостаточно, обвинение готово представить свидетеля. Майкла Гримальди.

Кто-то в зале ахнул.

«Шайло», – подумал я.

Гримальди поднялся на ноги, сложив руки перед собой. В костюме он походил на гребаного бойскаута. Митч с самодовольным выражением лица поймал мой взгляд.

Стоявший рядом со мной Перри напрягся.

– Что это? – прошептал он.

– Полный бред, – прошипел я в ответ.

Мисс Уэллс спокойно улыбнулась.

– Мистер Гримальди даст показания и укажет, что в ночь на тридцатое июля находился на месте преступления. Он может подтвердить, что мистер Венц действительно совершил гнусное нападение, в результате которого его друг, мой клиент, теперь борется за жизнь.

Перри прочистил горло, восстанавливая самообладание.

– Производившие арест офицеры не взяли у мистера Гримальди никаких показаний, способных придать делу дополнительный вес.

– Мистер Гримальди засвидетельствует, что, учитывая жестокость нападения мистера Венца на Фрэнки, он испугался за собственную жизнь и скрылся с места преступления. Но после того, как навестил друга в реанимации, понял, что не может больше молчать.

– Есть ли письменные показания под присягой? – раздраженно спросил судья. – Или мы просто беседуем?

– Вот, Ваша честь. – Уэллс передала документ судебному приставу. – Что касается вероятной причины, я с почтением отсылаю Вашу честь к отчету детективов, в котором четко указан мотив. Мистер Дауд признал, что совершил акт вандализма в ювелирном магазине «Неземной мир», чья владелица состоит в любовной связи с мистером Венцем.

Судья Норман отложил показания под присягой.


– Суд пришел к выводу, что вероятная причина достаточно обоснована.

– Ваша честь…

– Мистер Перри, вы хотите выступить с заявлением? Или, может, желаете обсудить это с мистером Венцем?

Перри поправил очки и выпрямился.

– В свете данных под присягой показаний мистера Гримальди я прошу время, чтобы обсудить все со своим клиентом.

– Я так и думал. Слушание переносится на послезавтра. – Он стукнул молотком.

Меня увели из зала суда. Я едва успел бросить взгляд на Шайло.

В коридоре Перри попросил охранников отойти.

– Мне нужно поговорить со своим клиентом. – Он прислонился к стене рядом со мной. – Итак, все прошло неидеально.

– Они лгут, – проговорил я. – Гримальди там не было. Просто несколько месяцев назад я пометил его машину. Все это просто чушь. Месть.

– Что нам придется доказать. – Перри поднял глаза, и я проследил за его взглядом. В коридор вышла мисс Уэллс в окружении своих помощников. – Я терпеть не могу сюрпризы. Давайте-ка узнаем, с чем нам придется бороться.

Он беседовал с ней несколько минут, и с каждой секундой лицо его мрачнело все больше. Она же выглядела так, словно держала на руках все карты.

Перри, ослабляя галстук, вновь подошел ко мне.

– Ну, с каждым разом все лучше и лучше, – сухо проговорил он. – Существует видеозапись с мобильного телефона, сделанная еще в июне. На ней видно, как вы угрожали «вытрясти из Фрэнки все дерьмо», если он не оставит в покое вашу девушку. Есть фотографии ваших ушибленных рук с той ночи, о которой идет речь. Появился свидетель, и имеется собственное слово жертвы. Если дело дойдет до суда, они будут настаивать на покушении на убийство первой степени. Это пожизненное заключение, Ронан.

«Каков отец, таков и сын…»

– Но если вы согласитесь на сделку, они ослабят обвинения. Покушение на убийство второй степени или даже избиение с отягчающими обстоятельствами и намеренное нанесение тяжких телесных повреждений. Вы могли бы получить десять лет вместо двадцати пяти. А будете вести себя прилично, сможете выйти на свободу, отсидев половину срока.

Я потрясенно уставился на него.

– Вы хотите, чтобы я признал себя виновным в преступлении, которого не совершал, чтобы провести в тюрьме десять лет вместо остатка своей жизни?

«Я бы потерял все. Шайло. Она – все для меня…»

– Ваше дело изначально было непростым, но добавив к нему Гримальди… – Перри покачал головой. – Это меняет правила игры. Если вы не хотите признавать вину, ваше право. Но это рискованно. Шансы невелики. И если мы проиграем…

«Если я проиграю…»

Я закрыл глаза и подумал о маме. О том, как она пыталась бороться с системой, а та ее лишь подводила. Снова и снова, пока мама не умерла.

Остальные заключенные сделали заявления, и охранники жестом показали, что пришло время снова заковать всех в кандалы и увести.

Перри положил руку мне на плечо.

– Знаю, на такое трудно решиться, но именно с этим мы столкнулись. Хорошенько подумайте об этом.

Той ночью в камере я размышлял о своем положении. Раздумывал о том, что предоставленный мне лучший выбор предполагал пять, десять или пятнадцать лет тюремного заключения. Но яростный гнев из-за несправедливости происходящего уже прогорел, оставив после себя лишь горький пепел сожаления. Вина лежала на мне. Я был сыном Рассела Венца.

В моих венах текла его кровь, и не имело значения, что я старался поступать правильно и защищать тех, о ком заботился. Яд испортил и разъел меня.

В тусклом свете я потер ушибленные костяшки пальцев.

«Это моя вина. Потому что мне это слишком нравится».

Но Шайло… Господи, как я могу не бороться за нее? За нас? Десять лет в тюрьме превратятся не в пытку. Это будут десять лет без нее. И они меня просто уничтожат.

Стояла уже поздняя ночь. Кашель, проклятия и храп других заключенных эхом разносились в пустых коридорах. Мой сокамерник, как обычно, плакал, пока не уснул.

Я еще долго лежал без сна и в какой-то момент услышал приближавшиеся шаги, замершие возле моей камеры.

– Эй, Венц. – Я поднял руку, когда охранник посветил фонариком мне в лицо через прутья решетки. – Митч Дауд – мой друг. Хороший друг.

Я напрягся, в груди все сжалось.

– Он просил передать сообщение насчет магазина твоей маленькой подружки. – Он прислонился к решетке и заговорил тише: – Хватит дергаться, иначе это не прекратится.





Глава 32. Шайло