Частица твоего сердца

– Мой магазин разорен, а отец оказался насильником. Вот так.

Биби вздохнула и взяла меня за руку.

– О, милая…

– Я не хочу об этом говорить, – произнесла я. – Я не знаю, как говорить об этом. Или что думать, чувствовать… Лишь ужас. Отвращение. Грязь. Я чувствую себя такой грязной, Биби…

– Даже не смей так говорить. Ты не сделала ничего плохого. И с тобой все в порядке. Полностью.

Я слишком вымоталась, чтобы спорить, да и в любом случае это было бесполезно.

– Где все? – спросила я.

– Вернулись в отель, но готовы приехать, как только ты почувствуешь себя лучше.

Я лишь покачала головой.

– Скажи им, пусть едут домой. Поблагодари их, но пусть уезжают.

«Ведь как я смогу хоть когда-нибудь смотреть им снова в глаза?»

– Давай, – проговорила Биби. – Устроим тебе душ. И немного накормим. Тебе нужно поесть. Тогда ты почувствуешь себя лучше и сможешь мыслить более ясно. Когда ты отдохнешь, мы сможем подумать, что сделать с твоим магазином…

– Мой магазин, – усмехнулась я. – Нет никакого магазина, Биби.

Она поджала губы, выражение ее лица казалось жестче, чем я когда-либо видела.

– А теперь послушай меня, Шайло. Прошлой ночью случилось нечто ужасное. Очень-очень плохое. И ты можешь испытывать из-за этого какие угодно чувства. Но не имеешь права сдаться. Ты меня слышишь?

Слово «сдаться» в данный момент звучало действительно заманчиво. И весь мой многолетний труд теперь балансировал на краю высокого обрыва. Едва удерживаясь на нем.

– Моя страховка здесь не поможет, – проговорила я. – Она касается безопасности клиентов и краж, а не разрушения. А ремонт, уборка… – С кислым смешком я покачала головой. – Все соответствует случаю, правда? Я рвала задницу ради этого магазина, стремясь доказать маме, что чего-то стою. И могу создать нечто прекрасное. Но все оказалось сломано, разбито и выкрашено в черный, как и мамина жизнь той ночью. Она тоже подверглась разрушению.

Биби крепче сжала мне руку.

– Шаг за шагом. Мы разберемся со всем и сделаем еще лучше. Но сначала главное. Душ и еда.

Я уступила и поднялась на дрожащие ноги.

– Где Ронан?

– Он вернулся в магазин, – проговорила она.

– Боже, – пробормотала я. – Ему не стоит тратить свои деньги…

– Шайло, – строго произнесла Биби. – Этот мальчик любит тебя и хочет помочь. Позволь ему.

На глаза навернулись слезы.

– Как он может любить меня, Биби? Теперь, когда знает… Как сможет хоть кто-то меня любить?

– О, милая…

Меня накрывала чудовищность произошедшего, но я не могла позволить ей завладеть мною. Не сейчас. Мне и так хватило с избытком. К тому же вся эта ситуация пугала до чертиков.

Биби помогла мне добраться до ванной. Я почистила зубы и приняла душ. Потом она протянула мне полотенце и проводила обратно в комнату. Она достала чистое нижнее белье и короткую ночную рубашку, что я носила летом. И сменила простыни на кровати.

Я оделась и забралась обратно в постель. Биби принесла мне тарелку супа из капусты и спаржевой фасоли.

– Пришлось поломать голову над тем, какой суп будет легким для твоего желудка.

– Спасибо, – проговорила я и взяла тарелку.

Ради Биби я съела несколько ложек. Она оказалась права, я почувствовала себя немного сильнее. Достаточно, чтобы спросить о том, о чем не хотелось.

– Что случилось с Фрэнки? Ронан не ошибся?

– Я говорила утром с детективом Харрисом. Полиция допрашивала его прошлой ночью.

– И?

– Харрис сказал, что для его ареста не нашлось достаточных оснований. У него оказалось алиби. Он весь вечер провел дома с отцом.


Суп тут же запросился обратно. Я поставила тарелку на прикроватную тумбочку.

– Шайло… – начала Биби, но я забралась под одеяло и свернулась калачиком.

– Я устала. Хочу еще немного поспать.

Я услышала, как она вздохнула. Мне не нравилось, что она беспокоилась обо мне. Но не настолько, чтобы сидеть и есть суп, делая вид, что жизнь моя не разваливалась на части.

Я ощутила, как дрогнула кровать, когда с нее поднялась Биби. Вновь подступили слезы, но прежде чем нахлынула скорбь, я погрузилась в сон.

Когда проснулась в следующий раз, было темно. И Ронан обнаружился на прежнем месте. Он сидел на полу, словно ждал меня.

– Привет, – тихо проговорила я.

Он тут же вскинул голову и, поднявшись с пола, устроился в ногах моей кровати.

– Привет. Как ты себя чувствуешь?

– Сложно сказать. – Я села, крутя в пальцах краешек покрывала. – Честно говоря, с трудом пытаюсь не погрязнуть в жалости к себе. Часть меня хочет встать, пойти в магазин и работать. Усерднее, чем прежде… Но другая часть желает лишь свернуться под одеялом и не вылезать.

– Понимаю.

– Биби сказала, что Фрэнки не арестовали.

– Нет. – Голос Ронана звучал тихо, но таил в себе опасность, как черная вода.

– Ты уверен, что это сделал он?

Он кивнул.

Я вздохнула.

– Думаю, это уже не важно. Дело сделано.

– Я разберусь с этим, – произнес Ронан.

Что-то в его тоне заставило меня вздрогнуть.

– Тебе не стоит…

– Стоит. Это моя вина.

– Твоя? Но почему?

– Не важно.

Я теребила покрывало. Ронан сидел в ногах кровати, а я – в изголовье. Он не прикасался ко мне. Он хотел уйти; я практически чувствовала исходящие от него сигналы. Я больше не могла этого выносить. Потерять его…

– Тебе не обязательно оставаться, – проговорила я. Внутри начала подниматься волна эмоций, словно река, грозящая выйти из берегов. – На самом деле… – Я проглотила слезы, но они не желали уходить и по-прежнему болезненно жгли глаза. – Если ты больше не захочешь меня видеть, я пойму.

Он вскинул голову и взглянул на меня.

– Что?

Я покачала головой, не отрывая взгляда от сложенных на покрывале рук. Они походили на руки мамы, но в них текла его кровь.

– После рассказа мамы… Я понимаю. Я сама себя сейчас выношу с трудом.

Ронан резко поднялся с края кровати и пересел ближе ко мне. Он схватил меня за плечи, потом коснулся пальцами щек и взял в ладони мое лицо.

– Черт, Шайло, нет…

Я покачала головой, и из глаз хлынули первые слезы, покатившись по его пальцам.

– Думаю, я это знала. Всегда чувствовала где-то в глубине души. Поэтому изо всех сил пыталась доказать, что я была… бо́льшим. И передо мной стояла цель. – Теперь рыдания скопились у меня в груди, перехватывая дыхание, мешая связно говорить. – Она не могла даже смотреть на меня, и я… теперь понимаю. Вся моя жизнь… это ее боль. Вот кто я. Напоминание о той ночи, способное ходить и говорить… Половина меня – это он. Чудовище…

Плотину прорвало, и рыдания хлынули наружу. Судорожные, сдавленные, что я сдерживала годами. Застоявшиеся и ядовитые. Ронан обхватил меня руками и притянул к себе. Удерживая настолько крепко, что я могла бы потерять сознание. В конце концов я распалась на части. Я плакала так, как никогда не позволяла себе прежде, а он удерживал обломки меня вместе.

– Ты не… – хрипло проговорил он, уткнувшись мне в волосы. – Ты чертовски прекрасная, внутри и снаружи. И храбрая, Шайло. Такая храбрая.

– Я не храбрая, – плакала я у него на груди. – Я боюсь. И не знаю, что делать.

– Сейчас тебе не нужно ничего делать, – произнес он, голос его громко звучал у меня в ухе. – Я с тобой. И собираюсь все исправить, Шайло. Клянусь.

– Ты… все еще любишь меня?