Целительница на факультете легионеров

Я не только убрала ментальные щиты, но и стащила с шеи единственный оставшийся амулет.

– Всё, – кивнула, давая добро на обмен эмоциями.

Сделала вдох, другой, безуспешно пытаясь вернуться в прошлое и поймать за хвост те же эмоции, как неожиданно почувствовала мощную энергетическую волну, которая буквально захлестнула меня с головы до пят. Сознание уплывало, раздваивалось, тело огненные стрелы пронизывали. А дальше... Это можно сравнить с десятком горящих факелов, которыми подожгли облитый бензином дом. И внутри, и снаружи в одночасье разгорелось пожарище, высвобождая такую энергию, что я, кажется, армию легионеров на расстоянии способна вылечить.

Но сработает ли это с одним-единственным человеком?..

Я упала на колени и лихорадочно шарила ладонями по неподвижному телу. Убирала отёки, затягивала шрамы, налаживала работу дыхательной и кровеносной систем, снимала жар, сама за это время умудряясь бессчётное количество раз остановку сердца схватить. Одновременно молюсь, ругаюсь, зову по имени и мелю несусветную чушь, о которой, конечно же, впоследствии пожалею. Пытаюсь понять, что ещё нуждается в исцелении, залечиваю всё, что даже мало-мальски повреждено: царапины, заусенцы, обветренные губы, заодно обнаруживаю неправильно сросшуюся после перелома ключицу, исправляю и этот дефект. Но самое главное – яд из организма вывести не могу!

Когда Годфри возвращается, я подрываюсь на ноги, выхватываю из его рук завёрнутую в китель змею. Разворачиваю, беру голой рукой отчаянно извивающуюся кобру и кричу, хотя никто меня о том не спрашивает:

– Я знаю, что делать! Профессор Морстед учил!

Госпожа Цукербраун была бы мной довольна.





Глава 29. И ещё одна бессонная ночь





Мы сидим на полянке у костра. Над нами горит созвездие кобры, в кустах сверчки сверчат. Уилл спит. Спит, свернувшись калачиком, светящаяся кошка у него под боком. Беджер, получивший ту же дозу снотворного, что и Уилл, тоже спит. Годфри отчаянно делает вид, будто участвует в разговоре, но голова его то и дело свешивается на грудь и раздаётся едва слышное посапывание.

– Честно, я боялась, что ты снова... ну... что снова будет перебор с принятием эмоций.

Горящая бездна, мои учителя словесности пришли бы в ужас, узнай, как я выражаю свои мысли! Но Дьюк понимает и улыбается.

– Порядок, не переживай. Это для меня далеко не предел. Я даже затрудняюсь сказать, есть ли предел.

– Пожалуйста, не экспериментируй! Во всяком случае, не тогда, когда рядом нет наставника.

– Не буду. Обещаю.

– Спасибо тебе, Дьюк. Я без тебя ни за что бы не справилась. И без Годфри.

– Мы же друзья, – пожимает плечами он и растягивает рот чуть ли не до ушей.

– Друзья, – эхом повторяю я. – И Снежинка здорово помогла. Ты видишь её?

– Ту кошку, что приклеилась к Уиллу? Вижу.

– Это мамина кошка. Она иногда приходит ко мне. Помогает в самые трудные времена.

– Материнская любовь всегда вне времени и расстояния. Вне измерения и вне миров. Я уверен, твоя мама гордится тобой, где бы сейчас ни была.

Я не отвечаю – эмоции мешают.

Минуты тянутся медленно, превращаясь в часы, но, наконец, всякий стрекот и шуршание замирают, а в нескольких ярдах от нас возникает мерцающий шар. Быстро расширяется и приобретает очертания портала. Оттуда выходит декан Крекстон, делает шаг и поднимает в удивлении седые брови.

Годфри просыпается, и мы спешим навстречу гостю.

– Рад видеть вас, джентльмены, – только и успевает произнести Крекстон.

– Декан Крекстон, вы должны немедленно портировать Уилла Эванса в Дортмунд, – требую я и коротко рассказываю об озёрном аспиде, о сюзанвилльской кобре, о долгих часах борьбы за жизнь командира. Не упускаю при этом возможности взять всю ответственность за трагический случай на себя.

– Я правильно вас понимаю, мистер Блэкстон, вы хотите завершить испытание досрочно и вычеркнуть своё имя и имена своих товарищей из числа студентов академии? А мистер Мюррей, мистер Мердок и мистер Фрипп поддерживают вас в этом решении?

– Поддерживаю, сэр, – выступает вперёд Дьюк.

– Я также присоединяюсь к просьбе друзей, – кивает Годфри.

– А ваш спящий товарищ? – не унимается Крекстон.

– Жизнь Уилла гораздо важнее нашего зачисления в академию, сэр, – снова беру слово я, – и важнее чего бы то ни было.

– Мы уверены, Беджер бы нас поддержал, если бы не свалился с ног от усталости, – добавляет Дьюк.

Крекстон склонился над спящим Уиллом. Проверил пульс, приложил ладонь ко лбу, проверяя, есть ли жар. Неспешно прошёлся вдоль скопления лимфатических узлов от шеи до пояса. От его рук исходило едва заметное сияние, словно он был не только деканом факультета легионеров, но и настоящим целителем! Магом!


– Вы накачали своего командира снотворным, – констатировал он, – но он совершенно здоров. Никаких следов токсинов в организме. Чист, как младенец. Сколько, вы говорите, прошло времени после столкновения с аспидом?

– Шесть часов, – отвечала я.

– После укуса высшего хаосита столько не живут, а значит...

– Декан Крекстон! – возмутилась я. – Но это правда! При всём к вам уважении, его должны осмотреть лучшие целители! Ему нужен отдых и покой, а не это вот всё! Не хотите портировать его сами, мы это сделаем за вас! – и я решительно подхватила Уилла за плечи. Верный товарищ Дьюк, поняв меня без слов, поспешил на помощь. Годфри взялся за ноги.

Но Крекстон раскусил наш манёвр и одним щелчком пальцев закрыл портал.

– Это саботаж, – заявил он. – Но я этого не допущу. Мистер Блэкстон, я назначаю вам тридцать штрафных очков, Мердоку и Мюррею – по десять.

– Мисс Блэкстон, сэр, – поправила я, – меня зовут Кристина Блэкстон. Я притворялась родным братом Кристофером с того самого дня, как пришла сдавать вам экзамен по истории Зелёных Земель. Раскаиваюсь в содеянном и готова понести наказание. Хоть тысячу штрафных назначайте, хоть выгоняйте с позором из академии, Уиллу от этого легче не станет. А теперь, прошу, портируйте его в Дортмунд! Прямиком в лазарет!

Крекстон выдохнул и потёр виски. Видать, озадачили мы его сильно. Но тут взгляд его упал на позабытое всеми змеиное яйцо.

– О! Неужели! – обрадовался он и бережно взял яйцо в руки. – Первый озёрный аспид, который вылупится в лабораторных условиях! Боги Зелёных Земель! Нас ждёт величайшее открытие в истории человечества! И вы хотите, сойдя с дистанции перед самым финишем, лишить своего командира трёхсот дополнительных очков, славы и почестей? Это ведь Уилл отыскал его, верно?

– Так точно, сэр. Но...

– Вот что я вам скажу, джентльмены. И леди. – Он обвёл взглядом нашу троицу. – Я портирую вас в Дортмунд не раньше, чем вы окажетесь в Сюзанвилле. В полном составе.

Я выругалась вполголоса, но, к счастью, декан был слишком занят дурацким яйцом и не услышал.

– Это невозможно, – настаивал Дьюк. – А если с Уиллом что-то случится?

– Повторяю: ваш командир совершенно здоров, и вы сами это знаете, – терпеливо отвечал Крекстон. – Я даже мог бы рассказать, какие сны он видит сейчас, если бы это… гм… не охранялось законом о конфиденциальности информации. Что с вашим вторым спящим? Насколько всё серьёзно?

Тут я промолчала, предоставляя слово Дьюку как самому осведомлённому из нас. Но, вместо того чтобы поведать декану всю подноготную, решил предоставить Уиллу право разобраться с "товарищем" самостоятельно и сказал:

– Его никто не кусал. Просто спит. Устал. Уморился.

– Уже светает, – напомнил Крекстон, – я бы посоветовал вам готовить завтрак, будить командира и второго соню и отправляться в путь. Скажу вам по секрету, у вас большие шансы прийти к финишу если не первыми, так вторыми. Дерзайте! Ах да, мисс Блэкстон, тридцать штрафных я назначаю вашему брату за отсутствие, а вам столько же за обман. И плюс тридцать очков за спасение командира. Каждому, – с этими словами он просто растворился в воздухе безо всяких порталов и щёлканья пальцами. Я уже, считай, две недели среди легионеров и магов, а к чудесам всё никак не привыкну!..

С минуту или две мы стояли в полной растерянности, а затем Дьюк сказал:

– Мы приготовим завтрак, а ты поспи. Держалась очень мужественно, кстати. То есть, наверное, это определение не очень тебе подходит. Я бы сказал... – Он поморгал, усиленно подбирая слова.

– Ты, верно, хотел сказать "достойно"? – улыбнулась я.

– Я бы сказал, более чем, – ответил на мою улыбку Дьюк.

– Спасибо.

И повернулась к недоуменно округлившему глаза Годфри.

– Такие вот дела, – я развела руками, – прости.

– В голове не укладывается. – Он замотал головой. – А я ведь ничего такого и близко не подозревал!.. А Дьюк знал, выходит?

– Ненамного дольше, чем ты, дружище! – отвечал тот.

– Так, значит, вы с Уиллом... Я должен вас поздравить. Очень за вас рад и желаю долгих лет счастья!

– Потом поздравишь, – замахала я руками, – то есть, когда Уилл проснётся, поздравишь его с выздоровлением.

Я выдохнула и ретировалась подальше от друзей с их расспросами. Вряд ли я уже усну, но было бы странно, если бы я просто посидела рядом с Уиллом. Подключив своё «второе зрение», я ещё раз просканировала спящего командира. Не знаю, кто его спас – яд сюзанвилльской кобры вкупе с моим целительским даром или же мамина кошка, но факт оставался фактом – за его жизнь можно не волноваться.

Я погладила Снежинку, как бы в очередной раз благодаря её за помощь. Та в ответ тихонько мяукнула и растворилась в воздухе совсем как декан Крекстон.

Уилл спал. Его грудь мерно вздымалась и опускалась. Веки подрагивали. На губах блуждала улыбка.

Я отвернулась, понимая, что невоспитанно разглядываю спящего человека. Любуюсь? Пытаюсь сохранить в памяти каждую чёрточку, прежде чем... Прежде чем увидеть, как счастливая Элиза Пратт повиснет на нём, как пальто на вешалке?

В груди теснились какие-то странные чувства, не похожие на те, что я когда-либо испытывала. Это одновременно и робкая надежда, и едкий страх, и мучительное сомнение, и щемящая нежность, и сладостное предвкушение чего-то нового, яркого, незабываемого.

Когда-то мы с Кристофером философствовали на одну интересную тему. Брат, вечно находившийся в состоянии влюблённости, утверждал, что это чувство ярче взрыва сверхновой звёзды и, если оно не взаимно, разрушительнее самого мощного землетрясения.

Если быть честной с собой, то сейчас я переживала нечто подобное. И то, и другое в одно и то же время. И началось это не в нынешнюю ночь, а гораздо раньше, накатывая, как снежный ком.

Это открытие настолько ошеломило меня, заставило испытать столько разнообразных эмоций, что я, не в силах усидеть на месте, подскочила, чтобы по своему обыкновению бежать сломя голову сквозь кусты, как кто-то поймал меня за запястье.

– Спасибо.

Я повернула голову так резко, что в шее что-то хрустнуло.