Царство Проклятых

Самаэль. Гнев. Его записка была устрашающе похожа на предупреждение Старухи, но для меня, несмотря ни на что, не было ни пути назад, ни движения вперед, пока я не даровала своей сестре вечный покой и мир. Я провела по букве «С», которой он подписал сообщение, его правду я больше не могла отрицать.

Я не удивилась, что Гнев нашел украденный гримуар. В конце концов, он искал заклинание, чтобы восстановить свои проклятые крылья. Однако я удивилась, что он оставил книгу заклинаний нетронутой, даже после того, как понял, что я взяла ее из его Дома Греха.

Он не понаслышке знал, насколько правда может ранить или как исцелять. Я ему показала. Своими действиями он доказал, что он не такой злой, как думает мир. Он был клинком справедливости и безо всяких эмоций убивал тех, кого осуждал.

Солдат, подчиняющийся приказам, руководимый долгом и честью.

И я не могла сказать ему, что понимаю это. Понимаю его. Он был балансом правильного и неправильного. Он не был ни добром, ни злом, он просто существовал, как однажды сказал мне.

Свечи ярко мерцали, отбрасывая тени в темной комнате. Старуха и Семь Сестер исчезли, оставив меня наедине со своей задачей.

Я не обращала внимания на страх, перехватывающий дыхание. Может быть, я переживала из-за встречи с настоящей богиней – этот факт я еще не осознала до конца – или, может быть, страх нагнетала подземная комната, хотя я никогда не была той, кто боится замкнутых пространств и подвалов, и отказывалась начинать бояться прямо сейчас. Я была так близко. Так близка к правде, что ускользала от меня все эти месяцы. Если все пойдет хорошо, через несколько минут я, наконец, узнаю, что случилось с моей сестрой.

Я остановилась. Зеркало Тройной Луны может показать мне моменты, приведшие к ее смерти. Или, что еще хуже, я могла бы стать свидетелем ее убийства. Одно дело уже после наткнуться на ее изувеченное тело, но наблюдать, как это происходит… Я вздрогнула.

– Смелей. – Я нашла заклинание, которое приметила несколько ночей назад, и выдохнула. Это оно. Что бы я сейчас ни увидела, я точно узнаю, кто забрал жизнь Виттории. – Прошлое, настоящее, будущее, найти. Покажи мне то, чего я желаю больше всего, скрытое в глубинах вселенной.

Поначалу, как и с заклинанием призыва, которое я использовала на Гневе, ничего не произошло. Я уставилась в зеркало, думая о самом большом желании своего сердца. Я представила себе сестру и впервые за несколько месяцев смогла увидеть ее абсолютно ясно. Я слышала ее беззаботный смех, чувствовала запах лаванды и белого шалфея, чувствовала силу ее любви ко мне. Наша связь была настолько мощной, что никакая смерть не могла ослабить ее.

В зеркале мерцал свет, затем начали сгущаться темные тучи. Казалось, будто буря бушевала в стакане. Магия пробиралась сквозь металл, поражая меня, но я держала его крепко, не желая отвести взгляд или уронить Зеркало Тройной Луны. Шторм внутри него продолжался, но теперь можно было различить приглушенные голоса. Мой пульс участился. Я хотела, чтобы шторм, закрывающий обзор, утих и дал мне шанс увидеть Витторию.

Медленно, как если бы сцена была запечатлена в банке с медом и лениво опрокинулась, стекая и открывая обзор, появилась комната. В ее закутке показались окна. Снаружи над туманом возвышались заснеженные горы. Через мгновение я поняла, что комната похожа на камеру, в которую Гнев заточил Антонио.

Обзор зеркала сместился назад, позволяя разглядеть больше пространства. Я моргнула, когда стало хорошо видно большое кожаное кресло. А также человека, убившего сестру. Он с кем-то вел разговор, но того, с кем он беседовал, просто не было видно. Потом я услышала голос. И мое сердце сбилось с ритма.

– …я не ошиблась.

Виттория. Непролитые слезы защипали глаза, когда я поняла, что это, должно быть, иллюзия. Антонио не разговаривал с человеком – вероятно, кто-то послал ему заколдованный череп. Я понятия не имела, что голос черепа может звучать настолько близко к реальности, особенно при том, что мой звучал слегка искаженно, но я отчаянно хотела, чтобы он снова заговорил. Несмотря на то, что голос был резким и пронизанным сталью, он звучал наиболее похоже на сестру, чем что-либо за прошедшие несколько месяцев.

Я молча умоляла голос заговорить снова.

В ответ на молитвы к Антонио подошла женщина и уселась на подлокотник его кресла. На ней была бледно-лиловая тюль, которую, казалось, обдувал какой-то волшебный ветерок. Темные волосы ниспадали каскадом по ее спине, а бронзовая кожа практически сияла. Она была похожа на ожившую картину римского божества. И все же в ее непринужденной позе было что-то знакомое.

– Святые богини. Не может быть.

Женщина оказалась поразительно похожа на мою близняшку. По крайней мере, в профиль. Она повернулась, как будто почувствовав магическое присутствие в комнате, где ему не место. Лавандовые глаза, а не насыщенно-карие, впились в меня взглядом. Или в то, что она увидела в зеркале. Ее лицо было одновременно знакомым и чужим.

Это была и Виттория, и нет.

Я едва могла осознать то, что видела. Разум медленно пробирался сквозь эмоции, пока я разбиралась в увиденных образах. Виттория была в Доме Гнева. С Антонио. Должно быть, она приходила сюда до того, как ее убили. Но Гнев поклялся, что не знал ее… и я бы не стала сомневаться в нем снова. Значит, это не образ из прошлого, а либо настоящее, либо будущее.

И каким-то образом моя сестра осталась жива. По крайней мере, в этом мире.

Снова навернулись слезы, но я сдержала их, не желая пропустить ни единой секунды образов, всплывающих в волшебном стекле. Виттория в зеркале склонила голову, все еще глядя на то, что указывало на мое магическое присутствие. Я подумала о ее дневнике, о том, как она утверждала, что слышит, как с ней разговаривают волшебные предметы. Возможно, сейчас разговаривало Зеркало Тройной Луны.

– Виттория! – крикнула я, размахивая руками. – Ты меня слышишь?

– Пора. – Она оторвала взгляд от меня и сосредоточила внимание на Антонио. – Ты готов?

– Да. – Я не могла видеть лица Антонио, но он, казалось, затаил дыхание. Как будто знал, что находится в присутствии чего-то внушающего трепет. – Я клянусь жизнью ради твоего дела, мой ангел. – Виттория похлопала его по голове и встала. – Дай мне минутку, и мы пойдем.

– Нет! – Я закричала. Если зеркало показало мне настоящее, я не могла снова потерять ее. Я чуть не уронила зеркало, спеша попасть в подземелье башни. Мне удалось положить его в сумку, броситься вверх по круговой лестнице и бежать, пока я не добралась до двери в стволе дерева.

Я бросилась в ночь, мчась по Коридору Греха, спотыкаясь о корни и камни, которые не заметила в первый раз. Окровавленная и вся в синяках, я бежала все быстрее и быстрее. Я должна попасть в Дом Гнева. Намного быстрее, чем это возможно, я ворвалась в дверь, согнувшись пополам, когда у меня перехватило дыхание. Кинжал Анира оказался прижатым к моему горлу.

– Дьявольская кровь, Эмилия. Я думал… – Он вложил клинок в ножны и протянул мне руку. – Ты ударилась? Гнев нигде не мог тебя обнаружить.

– Где он?

– У тебя кровь.

Плевать.

– Где он?

– Он только что ушел в Коридор Греха. Это единственное место, где он тебя не чувствует.

– Мне нужно добраться до темницы в башне. Найди Гнева. Сейчас же.

Анир что-то прокричал, возможно, проклятие или просьбу, но я не осмелилась остановиться. У меня не было возможности узнать, было ли то, что я увидела, настоящим или будущим. Но, так или иначе, моя сестра была здесь или будет здесь, и я не знала, смеяться ли, кричать или расплакаться.

Я мчалась выше и выше по лестнице, поднимаясь с такой скоростью, что моя энергия и силы показались мне бесконечными. Не останавливаясь, чтобы собраться, я распахнула дверь. Гнев сказал, что он заколдовал ее магией на мою руку, и не солгал.


– Антонио? – крикнула я, заходя в комнату. На столике рядом с креслом дымилась свеча, как будто ее только что задули или сдуло от быстрого движения. Рука инстинктивно двинулась к кинжалу. Комната была небольшой, достаточной только для кровати, небольшого уголка для чтения и уголка с занавеской, чтобы уединиться, когда моешься или пользуешься ночным горшком. Я смотрела на занавеску. Из-за нее не доносилось ни звука. – Есть кто?

По спине пробежала дрожь беспокойства, когда я медленно подошла к занавеске и всему, что было за ней скрыто. Я отдернула ее и разочарованно выдохнула. Рядом с кувшином и умывальником лежал еще один заколдованный череп. Сердцебиение участилось, когда я подошла поближе, в напряжении ожидая услышать его послание. Он ожил, когда я приблизилась.

– Приходи на Острова Перемен, сестра. Нам нужно многое обсудить, чтобы до конца разрушить наше проклятие. Ответы будут ждать, пока ты не придешь. До встречи. Отойди.

Не думая, я отскочила в сторону, и череп взорвался, превратившись в мерцающую пыль, не оставив ничего, кроме леденящего кровь послания, звенящего в моих ушах. Я стояла там, глубоко дыша, от осознания того, что невозможное стало реальным. Моя сестра была жива.

Виттория жила.

Я подавилась безумным хихиканьем, вырвавшимся из горла. Виттория могла вернуться домой. Мы могли бы вернуться к бабушке и нашим родителям. Мы могли готовить, смеяться и учить своих дочерей готовить в «Вине и море». Жизнь наладится. У нас все еще может быть будущее, о котором мы мечтали. Вместе. И если она по каким-либо причинам не может вернуться в мир смертных, я останусь здесь. Несмотря ни на что, мы скоро воссоединимся. Она была здесь. Я опоздала на минуты, секунды.

Когда потрясение прошло, беззаботное успокоение постепенно сменилось чем-то более мрачным. Виттория была здесь, так близко, но все же она, забрав Антонио, исчезла, не повидав меня. Она оставила зачарованный череп с посланием. Как будто была слишком занята, чтобы просто зайти ко мне в комнату. Или подождать, пока я не приду сюда. Сегодня ночью. Она должна была меня почувствовать. Но она все равно ушла. Как будто я вообще не имела значения, а мое разбитое сердце значило еще меньше.

Я провела месяцы, ощущая ярость и жажду мести.

Месяцы печали и гнева.

Траура.

Все это время моя сестра была жива. Хорошо. Лучше, чем хорошо, раз ее новая, сильная магия как-либо проявлялась. Она зачаровывала черепа, оставляя их как мрачные подсказки. Когда все, что ей нужно было сделать, это пробраться ко мне в комнату. Вместо этого она играла со мной. Пыталась сломать меня. И почти превратила меня в монстра.

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Воздух обжигал легкие. Уроки Гнева по контролю над эмоциями сгорели перед лицом моей ярости. Моя сестра-близнец жива. Она пришла за Антонио. И не для того, чтобы напасть на него или заставить его заплатить за то, что он сделал.

Напротив, он выглядел так, будто получил благословение. Он назвал ее своим ангелом. Как и ангел смерти, которого он упомянул ночью в монастыре. Я думала, он имел в виду Гнева или другого принца Ада. Если он никогда не убивал Витторию, значит, он никогда не был под влиянием принца демонов. У меня еще не было доказательств, но появились новые подозрения.

Обман. Ложь. Предательство.

Все слова, которые я ассоциировала с Нечестивыми, теперь относились к Виттории. Она все организовала: как драматург сочиняла свою запутанную историю, раздавая роли ничего не подозревающим участникам, в том числе и мне. И я перестала быть пешкой в ее игре.

Несмотря на то что ее конечной целью было снять проклятие, она не имела права лгать мне. Держать меня в неведении. Но больше я не была окутана тенями. Я горела от ярости.

Мои руки жгло. Я взглянула вниз и заметила крошечные порезы на ладонях, в которые мои ногти впились так сильно, что я рассекла ими кожу. Я выдохнула, наконец, подавив огонь гнева. У меня появился новый план, новое направление. Я с радостью нанесу визит любимой сестре. И я ничего не могла поделать, понимая, что она вскоре пожалеет о своем приглашении. Пришло время Виттории встретить разъяренную, неумолимую ведьму, которую она помогла создать.

Я развернулась и направилась к двери. Меня ждали Острова Перемен. Но оставалось единственное, что мне нужно было сделать перед тем, как покинуть Дом Гнева.





Я шагала по коридорам, голова разрывалась от планов и стратегий. Меня больше не волновало, кто начал эту игру. Ведьмы. Демоны. Моя сестра-близнец. Или все проклятые и злобные твари вместе взятые. Раз моя сестра была жива, то возникают вопросы об убийствах, которые произошли до и после ее. Были ли эти ведьмы мертвы на самом деле, или являлись частью какого-то большого заговора по наращиванию силы или ее передачи? Я не имела понятия, на что еще рассчитывали настоящие убийцы, совершающие фальшивые убийства, если только не надеялись разжечь войну между мирами, а не просто разрушить проклятие.

Война была тем, чего я не могла допустить. Несмотря на планы моей сестры, я бы всеми силами защищала свою семью и мир смертных. Каждый шаг, приближающий меня к покоям Гнева, вносил все больше ясности. Мой выбор сделан. И единственное, о чем я жалела, так это о том, что так долго сюда добиралась.

Я пнула его дверь и огляделась. Прихожая была пуста, огонь тлел. Гнев не был у себя всю ночь. Он, должно быть, начал мои поиски сразу после того, как я ушла. Даже после того, как я усомнилась в нем, усомнилась в доброте в его сердце. Его душе. Он искал меня.

Сняв плащ, я прошла в его спальню, схватила бутылку с вином из демонической ягоды с консоли, и вышла на балкон. Он почувствует, что я здесь, по нашим татуировкам. Я почти не сомневалась, что он вскоре найдет меня. Я открыла пробку и отпила вино прямо из бутылки, глядя на озеро. В это время багровые воды выглядели как лужа пролитой крови. Как своего рода предзнаменование. И на этот раз я была этому рада.

Сверкающий черный дым подлетел ко мне на ветру, и повелитель демонов подошел поближе, его голос был низким, как раскат грома у моего уха.

– Эмилия.

Я медленно повернулась, слушая его. В его взгляде таились опасность и грех его имени. Он был не единственным, кто злился, но мой гнев был направлен не на него: наоборот, он оказался единственным, на кого я могла опереться. Я нырнула в Источник своей магии, высвободив всю ярость и гнев, которую сдерживала с тех пор, как увидела сестру-близнеца. Сила немедленно ответила на призыв.

Я подняла руки, в каждой из моих ладоней появился горящий цветок, но внимание было приковано к лицу Гнева. На нем не было ни капли удивления. Глаза не расширились, рот не вытянулся в ниточку. Я отпустила свою силу, позволив ей сгореть. Цветки обуглились, крошечные тлеющие розово-золотистые угли оставались единственными цветными пятнышками, прежде чем ветер унес пепел.

Гнев знал, что я обладаю этим даром. Этой силой. Но никогда этого не показывал. Мне хотелось знать, что еще он знает обо мне, какие еще секреты прошлого мне еще предстояло раскрыть.

Старуха сказала мне разгадать тайну самой себя. И именно это я намеревалась сделать.

Возможно, что бы Селестия ни рассказала в своей башне, я действительно была Первой Ведьмой, и этот блок в моих воспоминаниях был ценой, которую я заплатила за использование темной магии. Это бы наверняка объяснило, почему бабушка предостерегала меня от определенных заклинаний. Я стиснула зубы, вспоминая, как она заставляла нас благословлять амулеты во время каждого полнолуния. Знала ли она правду о том, кем я была? Должно быть. И ее предательство глубоко ранило.

Возможно, в отличие от того, что бабушка рассказывала, утверждая, что наши амулеты скрывают нас от дьявола, мой корничелло – его крылья – на самом деле использовались, чтобы держать под контролем мою силу, а не его. И если это было правдой, то, возможно, Гнев забрал мой амулет не только для себя, но и для меня. Моя сила определенно изменилась с момента, как его не стало. Я выдохнула, сосредоточившись на вопросе, на который прежде всего хотела получить ответ.

– Как давно ты знаешь, что я могу вызывать огонь? – Он поджал губы. Я покачала головой, горько смеясь. – Моя сестра-близнец жива. Хотя я подозреваю, что ты это тоже знаешь. – Эмоции наконец вспыхнули в его глазах, но он оставался молчаливым, настороженным. Как будто меня следовало бояться. Он не ошибся.

– Мне нужны ответы.

Я не хотела ждать, пока моя сестра поделится со мной своей версией правды. Я собиралась собрать ее сама. Начиная с этого момента. Я посмотрела на Гнева. Однажды он посоветовал мне внимательно изучать своих врагов в поиске малейшей истины в их действиях. Он молчал. И это было необычно.

– Судя по твоему молчанию, я думаю, это снова проклятие. Мы избегаем того, о чем мне нельзя знать. – В его взгляде промелькнуло одобрение. И тут же исчезло. – Если я приму брачные узы, у меня странное чувство, что кое-что из этого изменится. Проклятие не может полностью разрушиться таким образом, но я считаю, что есть узы более сильные, чем темная магия. И нет ничего опаснее любви, не так ли? Люди за это борются. Они умирают за это. Во имя этого они совершают военные действия, измену и всевозможные грехи.

Я знала, ведь сама была готова на ужасные вещи, чтобы отомстить за своего близнеца. В его глазах промелькнуло что-то похожее на беспокойство.