Царство Проклятых

Я заметила его кинжал с изумрудным наконечником, выглядывающий из-под пиджака, и удержалась от внезапного желания использовать его против него же. Он снова взял стакан и опустошил его.

– По любым меркам, использовать кого-то – это грубо.

Если это то, во что он верил, тем лучше. Я вышла на свет, наблюдая, как его внимание перешло на бледно-лиловую татуировку на моем предплечье. Впервые, когда он ее увидел, его это позабавило. Теперь я знала почему.

– В первую ночь, когда я встретила тебя, ты знал о моей помолвке с Гневом. Ты упомянул кое-что о запутанной паутине. Стоило быть менее загадочным. Особенно, если ты хотел заключить со мной союз.

– Если ты еще не заметила, я не хороший. И не собираюсь таким притворяться. И даже если бы у меня была совесть, мне не хотелось бы испортить все веселье. – Губы Зависти сжались в жесткую черточку, когда он заметил мое ожерелье. – Мне гораздо интереснее сесть и посмотреть, чем все закончится. Некоторые из нас даже сделали ставку на результат. Не могу сказать, сколько я заработал на Жадности. Но теперь он у меня в долгу, и я уверен, ты можешь себе представить, как он недоволен.

Я быстро пересекла комнату. Буфет с графином и стаканом уже ждал меня, и я без приглашения налила себе немного янтарной жидкости и села на бархатный стул рядом с креслом Зависти. Он прищурился, но не стал комментировать мою грубость. Или отсутствие этики и уважения к его высокому положению.

– Ты хотел, чтобы я присоединилась к твоему дому, даже зная о помолвке с твоим братом. – Я сделала небольшой глоток, ожидая ожога. – Должно быть одиноко играть во все эти игры.

– Чего бы ты сейчас не добивалась, я предлагаю остановиться, пока я все еще гостеприимен.

Его тон был холодным, но он не успел скрыть вспышку боли в своих глазах. Первый же мой выстрел попал в цель. Я отбросила всякое чувство вины. Его секундный момент боли был ничем, по сравнению с жестокой кончиной моей сестры.

– Представь себе, – опустив взгляд на свой бокал, я ухмыльнулась. – Ты и правда впечатлил меня только здесь, раньше я и не думала, что у тебя есть манеры. Сначала угрозы от твоей преданной собачки-вампира, затем моя семья в заложниках. И к тому же нам не забыть тот подлый инцидент в туннеле с невидимой армией и, конечно же, ранение Гнева.

– Для той, кто находится сейчас здесь, а не со своим суженым, ты явно слишком злишься. Я думал, что оказываю тебе услугу.

– Направь ты свой клинок на себя же, тогда это могло бы считаться услугой.

Точно так же, как когда Гнев был недоволен, температура вокруг нас, казалось, резко упала. Я и раньше ощущала ледяной ужас силы и влияния Зависти, ледяную ревность, которая разрушала всякое чувство морали. Первые уколы его силы скользнули по моей спине, но я ждала.

Я подняла руку, словно отряхивая прядь волос, и легонько провела пальцами по Метке Гнева. Она помогала сломить влияние этого принца, прежде чем оно взяло надо мной верх, я на это и рассчитывала.

Зависть подался назад, его внимание переключилось на меня. Медленная улыбка расплылась по его лицу, подавляя вспышку гнева.

– Ты заинтриговала меня. А я уж боялся, что ужин будет скучным.

Я сохраняла спокойное выражение лица, но мое сердце бешено колотилось. Я не была уверена, что мой маленький трюк сработает, если он еще раз попытается воспользоваться своей силой. Он, казалось, чувствовал это и обдумывал свой следующий шаг. Его ленивая оценка напомнила мне кошку, которая решает, стоит ли ради порхающей поблизости птицы срываться с солнечного местечка.

Взгляд Зависти метнулся к кинжалу его Дома. Принц вынул его из ножен и провел пальцем по лезвию. Я почти не сомневалась, что он мечтает о том, чтобы использовать его на мне самыми изощренными способами. Моя рука потянулась к собственному оружию, но я не подняла юбку, чтобы скрыть его. Что бы ни случилось дальше, я была готова.

Мы просидели так неприлично долго, и единственным звуком было тиканье часов где-то в комнате. Зависть гладил металл, и клянусь, лезвие почти замурлыкало. И как раз в тот момент, когда я была уверена, что он вот-вот набросится на меня, раздался стук в дверь, нарушив убийственное напряжение между нами. Зависть убрал кинжал. По его команде слуги поднесли изумрудные подносы и тарелки с едой к круглому столу в дальнем конце комнаты. Одним изящным движением принц встал и протянул руку.

– Давай сегодня преломим хлеб, а не кости, Теневая Ведьма.

Я поднялась, не обращая внимания на протянутую руку. Мы не были друзьями, и я не думаю, что он хотел бы, чтобы я таковой притворялась. Все в этот вечер было похоже на испытание. Что меня вполне устраивало. Я ведь тоже приготовила для него испытание.

Я направилась к столу и села на стул, предназначенный для меня. Сев напротив, Зависть не выглядел оскорбленным, скорее это его лишь слегка забавляло. Сомневаюсь, что многие из его подданных когда-либо пытались вызвать его раздражение. Как и в случае с Гневом, мой отказ рисоваться перед его всемогуществом мог настолько его заинтриговать, что меня это даже веселило. Как и мои вопросы. Пока он не устал от них. Я должна действовать осторожно, бросая ему вызов, но не заходя слишком далеко.

– In vino veritas. – Он отмахнулся от слуг и сам наполнил наши кубки. – Истина в вине. Иногда смертные производят впечатление. Хотя, полагаю, они особенно уязвимы, когда это касается их пороков. Дайте человеку вино, и он ударится в лирику по поводу его вкуса. Он, наверное, даже сравнит его с женщиной, с которой делил ложе. – Его взгляд скользнул по мне. – Или хочет разделить.

Я молчала. Я не верю, что он хотел бы со мной переспать. А если бы и так, то единственной причиной было желание использовать это против своего брата.

– Почему ты ненавидишь смертных?

– Предположения убивают истину. – Он сделал еще глоток вина. – Не советую идти этой проторенной дорожкой. – Он указал на мой кубок. – Ты когда-нибудь пробовала использовать свою магию для еды или питья?

– Нет. Седьмое пекло, зачем?

– Восьмое. Я спрашиваю, потому что ты можешь заговорить вино, чтобы раскрыть правду. Тот, кто его выпьет, окажется в его рабстве.

– И я должна поверить, что ты говоришь мне это по доброте душевной?

– Не глупи. Могу заверить тебя, чем больше во мне вина из демонической ягоды, тем ближе я к морали. Ты хочешь знать правду, и я тоже. Почему бы не дать нам обоим того, чего мы желаем? Никаких игр.

Я прищурилась.

– Ты, должно быть, желаешь чего-то ужасного, раз готов пожертвовать информацию своему врагу.

– Сегодня ночью мы можем стать друзьями. – Он скривился при слове друг, как будто ему стало больно. Я приподняла бровь, и он притворился, что ничего не понял. – Или любовниками.

Я ждала, чтобы вовремя почувствовать, как магия этого мира соблазняет меня мыслями о постели, телах и страсти. Точно так же, как каждый раз приходящая в голову идея провести ночь с Гневом. Зависть был красив, его тело было гибким, но с крепкими мускулами. Я представляла, что он будет внимателен к любому любовнику, даже к тому, к кому не проявляет особенного интереса. Хотя бы для того, чтобы сводить их с ума от зависти, переходя к другим партнерам.

Не было никаких романтических чувств, кроме непреодолимого желания ударить его.

– Если соглашусь, ты действительно отведешь меня в постель?

– На войне всегда есть жертвы, любовь моя. Я бы сделал все, что должен. Хотя это вряд ли можно назвать жертвой. Разговор на подушке довольно приятен. Он раскрывает множество секретов после… связи. – Зависть смотрел на вино с отстраненным выражением лица.

Я колебалась. Я хотела честных ответов на свои вопросы, но не была уверена, что готова дать ему то же самое взамен. Он мог спросить о чем угодно, и я была бы вынуждена сбросить маску.


Что-то стоило того, чтобы рискнуть. А чем-то рисковать было довольно глупо.

Зависть смотрел на меня, склонив голову набок.

– Неужели держаться за свою правду дороже, чем узнать мою? Возможно, тебя сдерживает страх. Может, мне вместо этого стоит тебя соблазнить.

– Ты не сможешь заставить меня выполнять приказы, Ваше Высочество. Разумно учитывать все аспекты, прежде чем подвергать себя твоему допросу.

– Знаешь, я мог бы заставить тебя сказать мне все, что я хочу. – Его голос был тихим, небрежным. Угрозы слетели с его языка с той же легкостью, что и беседы о погоде. Я снова провела пальцами по Метке, привлекая его внимание к своей шее. – Силой, миледи. Алексей – не единственный клыкастый член моего дома. Потеряй ты достаточно крови, и я знаю, что эффект будет ничуть не меньше, чем от вина правды. Естественно, с меньшим ущербом для меня.

Конечно же. Он думает отдать меня своим вампирам. Я снова задумалась о близняшке.

Виттория, должно быть, тоже заключила несколько трудных сделок.

Я оттолкнулась от стола, и кто-то тут же бросился, чтобы вытащить мой стул. Потребуется время, чтобы привыкнуть, что ко мне относятся как к избалованной королевской особе.

Я подошла к Зависти и взяла его кубок. Я прошептала над ним заклинание правды, затем повторила процесс с остальными бутылками и своим бокалом. Когда я вернулась на место, Зависть взволнованно улыбнулся. Он поднял бокал.

– Да здравствует ночь истины среди врагов. Пусть наши сердца кровоточат только из-за потери нашей чести, а не из-за кинжала в наших спинах.

Он выпил бокал залпом. Я приподняла брови.

– Это необходимо?

– Вовсе нет. – Он снова наполнил кубок и сделал еще один большой глоток. – Но и не повредит.

Я сделала небольшой глоток вина. Вкус не отличался. Если бы я сама не наложила на него заклинание, я бы никогда не заподозрила его. Я нахмурилась, глядя в стакан.

Внезапный смех Зависти отвлек меня от мыслей.

– Я вижу, ведьмы, которые вырастили тебя, хранили много секретов. Это восхитительно.

– Что?

– Наблюдать, как рушится твой идеальный мир.

– Ты ужасный тип.

– Моя дорогая, ты все время забываешь. Я никогда не страдал от человечности. – Он пожал плечами и выпил еще. – Кроме того, я имел в виду это в хорошем смысле. Не зря феникс восстает из пепла. Ты должна разрушить свой мир, чтобы воздвигнуть новый. И воздвигнешь. Как они всегда и боялись.

– Как скоро сработает заклинание правды? – Он допил бокал и тут же налил еще.

– Уже.

– Я тебе нравлюсь?

– Я считаю тебя сносным. Если бы тебя ждал жестокий финал, я бы не проронила и слезинки. Но я бы и не радовалась. Я бы продолжила жить, как будто тебя никогда и не было. – Я фыркнула совершенно не по-женски и отхлебнула еще раз. – В ту ночь, когда моя бабушка расправилась с тобой… казалось, ты ее знаешь. Откуда?

– Проклятия – любопытная вещь. – Он допил еще один стакан и плеснул следующий. – Иногда они похожи на деревья. Они остаются на месте, где их посадили. Иногда они похожи на полевые цветы. Их семена разлетаются вместе с пчелами и птицами. Они цепляются, прорастают и расцветают за пределами того первоначального участка, на который их посадили. Прямо как ключи. Не все ключи подходят к замкам. Некоторые ключи намного более коварны.

Я ждала, когда его бессмысленная болтовня превратится в связный ответ. Он просто посмотрел на меня.

– Это даже отдаленно не похоже на то, что я спросила. Ты что пьян?

– Достаточно. – Он впервые одарил меня искренней улыбкой. На правой щеке появилась ямочка. Это смягчало суровость, которую он носил, как доспехи. – Но то, что я сказал, правда. Есть вещи, которые я не могу сказать, не важно, какое заклинание лежит на нашем вине, потому что в этом задействованы высшие силы. Я знаю твою бабушку. Но я знаю и много других интересных секретов.

Я хотела знать, откуда он знал бабушку, но едва ли был смысл пытаться вытащить информацию, которую он явно либо не мог, либо не хотел давать.

– Тогда расскажи мне о проклятии.

– Эта история настолько древняя, что ее происхождение известно лишь немногим. И даже их воспоминания из-за возраста стали похожими на медь, покрытую патиной, сияние ее постепенно меркнет, пока от того, что было, не останется лишь тень.

– О чем ты говоришь?

– История о проклятии и украденных воспоминаниях. И разоблачении множественной лжи. – Он резко откинулся на спинку, едва не опрокинув стул. – Мой брат никогда не заставит тебя выйти за него замуж. Это идет вразрез со всем, во что он верит.

– Я не спрашивала о твоем брате.

– Нет, но я полагаю, тебе любопытно. Сказал ли он, что желает, чтобы вы завершили союз?

Я не хотела отвечать, но заклинание правды вырвало слова из моих уст.

– Он сказал, но не отметил то, чего бы он предпочел.