Царство Проклятых

Гнев обернулся. В его движениях было что-то соблазнительное: могущественный и сильный, но все еще не уверенный, что хочет битвы. Что-то в них указывало на то, что он был хищником. Но я не боялась. Даже после той сцены насилия на пиру. Гнев никогда не причинил бы мне вреда. И я была почти уверена, что это едва ли связано с его долгом.

Сейчас в его взгляде не было ни капли сожаления, лишь обещание возмездия, и тут я поняла, что он сделал, и зачем он это сделал, даже если он сам еще не понял.

Он стоял перед большой кроватью, шелковые простыни позади него выглядели словно безмятежное озеро. Плед из черного меха покрывал подножие кровати. Я подумала о том, чтобы раздеться и броситься на них, всколыхнув эту идеальную гладь его мира. На долю секунды мне почти показалось, что я делала это и ранее. Я отбросила эту мысль прежде, чем греховные чары смогли овладеть мной.

Выражение лица Гнева стало нечитаемым.

– Уже поздно. Тебе следует уйти.

– Нам нужно обсудить то, что только что произошло.

– Я отдал приказ, Макаден его проигнорировал. Дважды. Последствия были очевидны.

Я прищурилась. Его ответ был слишком жестким и практичным. Я подошла поближе.

– Это все? Ты напал на него из-за нарушения приказа?

– Он осмелился намекнуть, что ты должна попробовать его хрен. Перед моим двором. – Его плечи двигались, он явно прилагал усилия, чтобы контролировать свое дыхание и сохранять спокойствие. Ему не стоило беспокоиться. Невозможно было успокоить бурю, бушующую в его глазах. – Если я спущу ему неподчинение, меня сочтут слабым.

– Это была моя битва. Если ты будешь вмешиваться каждый раз, когда кто-либо говорит что-то нелестное в мою сторону, никто никогда не будет уважать или бояться меня. Чтобы быть сильной, даже рядом с тобой я не должна быть слабой. – Я направилась к нему, пока не остановилась прямо перед ним, тепло нашего общего гнева покалывало мою кожу. Интересно, чувствовал ли он то же самое? И успокаивало ли это его?

– Это что, было проявлением мужской гордыни? Я очень сомневаюсь, что твоя власть над двором настолько незначительна, что один неприятный подданный может ослабить ее.

– Ты знаешь, что гордыня – не мой грех.

Не первый раз я задалась вопросом, так ли это, но промолчала.

– Я хочу собственный клинок. Возможно, если я вооружусь и смогу сама выпустить кому-нибудь кишки, кого-нибудь вспороть, тебе не придется больше так опекать меня перед своими подданными. Потому что, если ты это сделаешь, – мой тон стал сладким настолько, что он прищурился от подозрения, – то в следующий раз я воткну обеденный нож в тебя. Считай, что это клятва твоей будущей королевы.

Гнев скрестил руки и посмотрел на меня. В его глазах вспыхнуло какое-то волнение, которое я не могла распознать. Он, без сомнения, искал сотню причин, по которым вооружать меня могло быть плохой идеей. Особенно после моего последнего заявления. Я ждала аргументов, которые он, казалось, хотел дать.

– Я позабочусь, чтобы у тебя был собственный клинок. И уроки.

– Мне не нужно…

– Это мое предложение. Бесполезно давать тебе оружие только для того, чтобы ты ранила себя в бою из-за того, что не можешь им правильно владеть. Мы договорились?

– Только одно разумное условие… и ты со мной согласен? Так просто?

– Похоже, что да.

Я смотрела на его.

– Ты ведь уже подумывал о том, чтобы меня вооружить?

– Я военный генерал, конечно, я обдумывал это. Утром мы обсудим и другие тренировки. Если мы собираемся практиковать физическую подготовку, добавим также блоки от магического воздействия. Ты принимаешь условия нашей сделки?

– Да.

– Хорошо. А теперь возвращайся к себе. Я устал.

Я не стала комментировать его неучтивость. Он все еще был напряжен, и не совсем сдерживал собственный гнев. Я подумала о том, чтобы оставить его наедине с собой, в этой дурной компании, но вместо этого я, дразня, слегка улыбнулась.

– Я представляю. Калечить других – не легкое дело.

Он почти улыбнулся в ответ, но улыбка так и не дошла до его губ.

– Спокойной ночи, Эмилия.

– Спокойной ночи, мой ревнивый, могучий отсекатель языков.

– Ты говоришь такие ужасные вещи.

Но лукавый блеск глаз говорил, что он был не против. А даже наоборот. Я ждала, пока он развернется и уйдет, но он, казалось, застыл на месте. На его лице промелькнула нерешительность.

С опозданием до меня дошло, что я тоже еще не вышла из комнаты.

Я стояла неподвижно, он приподнял мое лицо, его длинные пальцы нежно поглаживали мою шею. Мне стоило бы думать о клинке, который он только что держал, о крови, которая несколько мгновений назад окропила его руки. О безжалостном поведении. Эти руки могли выдернуть язык без особых усилий, но они также были способны на нежность. На защиту. И, несомненно, на удовольствие.

Я облизала губы, вспоминая недавний поцелуй.

Гнев посмотрел мне в глаза, прежде чем с трудом оторвал взгляд. Он не отрицал своей ревности. И не удивлялся этим эмоциям.


Интересно, осознавал ли он это, или все еще не был уверен, что с этим делать. Едва ли мы могли вообще что-либо сделать, если задуматься. Я была обещана его брату. И его долг перед этой миссией всегда был на первом месте. То, что произошло между нами ранее, больше не повторится.

Его рука опустилась, с моей кожи мгновенно ушло его тепло, а разум содрогнулся от путаницы в противоречивых чувствах.

– Я прослежу, чтобы у тебя был свой клинок и первый урок. Спокойной ночи.

На этот раз с его стороны не было никаких колебаний. Он исчез в дверном проеме, покрытом прозрачными панелями, и, чувствуя разочарование, я наконец повернулась и направилась к выходу тем же путем, которым пришла. Я остановилась у входа в прихожую, мои ноги не хотели выносить меня из комнаты. Я знала, что должна уйти. Я получила то, за чем пришла, но что-то меня сдерживало.

Я зашла в спальню, поближе к возвышающимся панелям, и заглянула сквозь них. Гнев вышел на балкон. Он стоял ко мне спиной, глядя на заснеженные холмы и горы, выступающие вдали, бутылка вина стояла рядом с ним на перилах. Казалось, температура никак на нем не сказывалась. Она определенно не помешала бы ему спать на улице во время шторма. Возможно, это было еще одно преимущество бессмертия. Или, вероятно, я немного ошиблась, возможно, он не всегда был холодной яростью. Возможно, в нем тоже жил огонь. А его способность противостоять холоду была просто жаром его постоянного гнева, кипящего, пылающего, согревающего его настолько, что ледяная стихия и не надеялась проникнуть.

Мое внимание снова переключилось на его напиток. Мороз поднялся по краю стекла, образуя маленькие ледяные паутинки. Жидкость внутри бутылки была не похожа ни на что, что я когда-либо видела дома: плотная, как мерло или кьянти, но не темно-красная. Сиреневая, настолько темная, что почти казалась черной, но и это было не самым необычным или прекрасным. Повсюду, как блестящие пузырьки, плавали серебряные крупинки. Гнев долил бокал и взболтал его, заставляя серебряный блеск буйствовать.

Казалось, он создал собственную мерцающую галактику. Он поставил бокал на перила рядом с собой и склонил голову.

– Если ты собираешься и дальше прятаться в моей спальне, то можешь выпить. Это поможет тебе заснуть.

Я задумалась о том, чтобы вернуться в свою комнату, но любопытство взяло верх. Я прошла через балкон и рассмотрела бокал, не касаясь его.

– А оно не заставит меня перемахнуть через перила и нырнуть прямо в снег?

Вместо ответа Гнев схватил бокал и сделал большой глоток. Он поставил его на место и посмотрел на меня. Его темный взгляд озарял вызов.

Я на мгновение представила себе, как столкну его через перила прямо в сугроб, но решила, что он потащит меня за собой, и мысль о том, как наши тела будут падать вместе, заставила мое сердце биться чаще. Не потому, что я боялась падения или травмы: я знала, что Гнев заставит нас повернуться так, чтобы он упал на землю. От этого мой пульс забился быстрее.

Я отпила звездообразную жидкость. Она была… очень вкусной.

– Ну как? – спросил он. – Что думаешь?

– Мне нравится.

– Я так и думал.

Его голос стал тихим, задумчивым. Как будто он не собирался говорить вслух или признавать это. Если б только у меня была хоть капля его способности чувствовать эмоции. Мне было любопытно узнать, что он чувствует, почему его голос такой смиренный.

Я сделала еще один маленький глоток и сосредоточилась на оттенках вкуса. Что-то острое, вроде свежего имбиря. Немного цитрусовых, похожих на лайм. Идеальное сочетание этих вкусов было глубоким и насыщенным. Не ром, а что-то близкое. Я допила оставшуюся часть напитка и решила налить еще.

Гнев ухмыльнулся.

– Вино из демонической ягоды – одно из двух прекрасных даров этого царства.

Я взяла бутылку и немного встряхнула ее. Жидкость мерцала, как звездная пыль. Пожалуй, одна из самых великолепных вещей, которые я когда-либо видела.

– Что делает его похожим на ночное небо?

– Семена демонической ягоды. Они такие маленькие, что выглядят как пузырьки. Или звезды.

Я наполнила стакан и прислонилась к перилам. Мне было немного прохладно, но совсем не холодно. Может, вино грело меня изнутри. Отсюда я могла ясно видеть огненное озеро, отделявшее этот участок территории от богато украшенного замка вдали. Эти два участка земли соединял мост, под которым, словно кипящий котел, бурлили темные воды.

На секунду я подумала о том, чтобы рассказать Гневу о магии, что пробудилась во мне. Вместо этого я кивнула в сторону замка.

– Кому принадлежит этот роскошный Дом?

Гнев следил за моим взглядом.

– Гордыне.

Я сделала еще один глоток. Демонические ягоды шипели на моем языке. Внезапно стало так тихо, что я услышала легкий треск лопающихся в бокале пузырей.

– От него что-нибудь слышно?

– Нет.

– Он знает, что я здесь?

– Знает.

Я вздохнула. Я искренне надеялась, что Гордыня скоро оправится от одноименного греха и пришлет проклятое приглашение.

Мне хотелось раскрыть всю правду об убийстве сестры и вернуться к семье, прежде чем я состарюсь и поседею. Или до того, как они станут старыми и седыми. Скорее всего, я не сильно постарею, пока буду здесь. Эта мысль пронзала броню, что я воздвигла вокруг своего сердца, поэтому я отогнала ее.

Мы стояли в дружеской тишине, погруженные каждый в свои мысли и потягивающие напитки. Гнев слегка шевельнулся и его рука чуть не прикоснулась к моей, и я подумала, как же это приятно. Быть здесь. С ним. Моим врагом. Хотя, не совсем.

Границы того, кем мы были друг для друга, и как я к этому относилась, были размыты. Я понятия не имела, происходило ли это просто потому, что он был мне знаком, и я отчаянно пыталась ухватиться хоть за что-нибудь отдаленно напоминающее спокойствие, находясь здесь. Или же грехи и иллюзии изо всех сил пытались сбить меня с толку. Когда мы целовались, я не чувствовала, что он враг.

Как бы мне ни хотелось получить приглашение от Гордыни, я полюбила проводить время с Гневом. Я даже была в предвкушении наших словесных боев. Наблюдать, как его ноздри раздуваются от разочарования, становилось до странности милым. Эта мысль должна была меня обеспокоить, особенно после инцидента за ужином. Но этого не произошло.