Бунт Хаус
Часть 9 из 160 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
на мою большую речь полностью переключает свое внимание на меня, медленная, расчетливая улыбка расползается по его лицу. Он очень быстрый и умный. Вы
практически можете видеть, как шестеренки жужжат в его голове, когда он
записывает данные, которые я только что предоставила. Почему вдруг мне кажется
огромной ошибкой то, что я передала эти незначительные факты о себе?
— Рад познакомиться с тобой, Элоди Стиллуотер. Всегда приятно завести
нового друга. Может быть, ты захочешь как-нибудь заглянуть в наш дом? Мы будем
рады оказать тебе свое гостеприимство.
Одновременно раздаются два голоса: один торопливый и настойчивый, другой явно скучающий.
— Она не может!
— Этого не будет, Дэш.
Обладатель первого голоса, сидя рядом со мной, вздрагивает. Не думаю, что
Карина собиралась так громко высказывать свое возражение. Она смущенно берет
меня за руку и переплетает свои пальцы с моими.
— Ты же знаешь, что у нее будут неприятности, если Харкорт узнает, —
говорит она.
На диване, уткнувшись лицом в подушку, рычит Рэн Джейкоби.
— Она не приглашена. — То, как он это говорит, звучит как распоряжение, как приказ, переданный свыше, который должен быть соблюден.
Дэшил угрюмо вздыхает; похоже, он искренне разочарован.
— Не волнуйся, Стиллуотер. Джейкоби меняет свое мнение, как меняет
носки. Разумеется, исключая его нынешнее состояние одежды. Обычно он очень
часто меняет носки. Думаю, что это то, что мне нравится в нем больше всего.
— Ну ладно, класс! Усаживайтесь! Шевелись, шевелись, шевелись!
В передней части комнаты высокий парень в обтягивающей черной рубашке
и черном галстуке-карандаше выбивает деревянный клин, который держал дверь
открытой, и закрывает дверь за собой, входя в комнату. В свои тридцать с
небольшим лет этот парень излучает какие-то тяжелые флюиды Кларка Кента. У
него такая острая челюсть, что кажется, будто о неё можно порезаться и пустить
кровь. Темные, волнистые волосы и темные глаза, и теперь я понимаю, почему
половина девушек в комнате тают на своих местах, когда понимают, что он вошел.
Доктор
Фитцпатрик,
мой
новый
профессор
английского
языка,
супергорячий красавчик.
— Рэн, убери подушку с лица, парень. Сядь. Ты знаешь правила, —
командует он, кладя стопку бумаг на книжную полку.
В другой руке у него кофейная чашка, из которой он делает большой глоток, и мышцы его горла работают, когда он осушает содержимое чашки одним глотком.
19
Каким-то чудом Рэн оттаскивает подушку от своего лица и выпрямляется в
сидячее положение. Подчиняется, но при этом бросает на Дока Фитцпатрика
яростные взгляды.
Это очень неожиданно. Действительно, очень, очень неожиданно. У меня
создалось впечатление, что Рэн никому никогда не подчиняется. Я, конечно же, не
ожидала, что подчинится такой не авторитетной фигуре, как профессор
английского языка.
Ужаснувшись, я быстро осознаю сразу несколько вещей. Прошлой ночью
было так темно, что я даже толком не разглядела Рэна. В свете, вспыхнувшем от
огонька его сигареты, я неохотно признала тот факт, что он был хорош собой. Но
сейчас при дневном свете, когда слабое солнце вливается в массивное панорамное
окно прямо за его головой, я могу видеть гораздо больше... и у меня просто нет слов.
Он очень красивый.
Его черные волосы вьются вокруг ушей, словно нарисованные на голове
искусными мазками кисти мастера. Они густые и растрепанные, и мои пальцы
сами по себе скручиваются, желая почувствовать их текстуру, и я сжимаю руку в
кулак.
Его глаза зеленые, живые и пугающе яркие. Цвет нефрита, свежей, молодой
травы, липы, и весеннего пробуждения после зимы. Они выглядят почти
нереальными. У него необычный рот. Его верхняя губа немного полнее нижней, что
должно выглядеть странно на парне, но чувственный, женственный рот умудряется
сделать Рэна мужественным и суровым.
Я упиваюсь его видом: тем, как его мышцы перекатываются между
лопатками, когда он опирается на край кожаного дивана и подтягивается вперед, чтобы опереться локтями на колени. То, как он свирепо ухмыляется, когда его
быстрый взгляд скользит по комнате и он ловит девушку с косами, смотрящую на
него. То, как он стискивает пальцы, все его тело оживает, как будто он только что
был активирован.
— Ладно, всё, — говорит доктор Фитцпатрик. — Слушайте внимательно. Я
читал ваши задания, и они оказались очень интересными. Очень эмоциональными.
Очень реальными. А некоторые... были откровенно живописными.
— Что вы имеете в виду под живописными? — спрашивает девушка, сидящая
впереди на пуфике. — Эссе было посвящено викторианской морали в английской
литературе.
практически можете видеть, как шестеренки жужжат в его голове, когда он
записывает данные, которые я только что предоставила. Почему вдруг мне кажется
огромной ошибкой то, что я передала эти незначительные факты о себе?
— Рад познакомиться с тобой, Элоди Стиллуотер. Всегда приятно завести
нового друга. Может быть, ты захочешь как-нибудь заглянуть в наш дом? Мы будем
рады оказать тебе свое гостеприимство.
Одновременно раздаются два голоса: один торопливый и настойчивый, другой явно скучающий.
— Она не может!
— Этого не будет, Дэш.
Обладатель первого голоса, сидя рядом со мной, вздрагивает. Не думаю, что
Карина собиралась так громко высказывать свое возражение. Она смущенно берет
меня за руку и переплетает свои пальцы с моими.
— Ты же знаешь, что у нее будут неприятности, если Харкорт узнает, —
говорит она.
На диване, уткнувшись лицом в подушку, рычит Рэн Джейкоби.
— Она не приглашена. — То, как он это говорит, звучит как распоряжение, как приказ, переданный свыше, который должен быть соблюден.
Дэшил угрюмо вздыхает; похоже, он искренне разочарован.
— Не волнуйся, Стиллуотер. Джейкоби меняет свое мнение, как меняет
носки. Разумеется, исключая его нынешнее состояние одежды. Обычно он очень
часто меняет носки. Думаю, что это то, что мне нравится в нем больше всего.
— Ну ладно, класс! Усаживайтесь! Шевелись, шевелись, шевелись!
В передней части комнаты высокий парень в обтягивающей черной рубашке
и черном галстуке-карандаше выбивает деревянный клин, который держал дверь
открытой, и закрывает дверь за собой, входя в комнату. В свои тридцать с
небольшим лет этот парень излучает какие-то тяжелые флюиды Кларка Кента. У
него такая острая челюсть, что кажется, будто о неё можно порезаться и пустить
кровь. Темные, волнистые волосы и темные глаза, и теперь я понимаю, почему
половина девушек в комнате тают на своих местах, когда понимают, что он вошел.
Доктор
Фитцпатрик,
мой
новый
профессор
английского
языка,
супергорячий красавчик.
— Рэн, убери подушку с лица, парень. Сядь. Ты знаешь правила, —
командует он, кладя стопку бумаг на книжную полку.
В другой руке у него кофейная чашка, из которой он делает большой глоток, и мышцы его горла работают, когда он осушает содержимое чашки одним глотком.
19
Каким-то чудом Рэн оттаскивает подушку от своего лица и выпрямляется в
сидячее положение. Подчиняется, но при этом бросает на Дока Фитцпатрика
яростные взгляды.
Это очень неожиданно. Действительно, очень, очень неожиданно. У меня
создалось впечатление, что Рэн никому никогда не подчиняется. Я, конечно же, не
ожидала, что подчинится такой не авторитетной фигуре, как профессор
английского языка.
Ужаснувшись, я быстро осознаю сразу несколько вещей. Прошлой ночью
было так темно, что я даже толком не разглядела Рэна. В свете, вспыхнувшем от
огонька его сигареты, я неохотно признала тот факт, что он был хорош собой. Но
сейчас при дневном свете, когда слабое солнце вливается в массивное панорамное
окно прямо за его головой, я могу видеть гораздо больше... и у меня просто нет слов.
Он очень красивый.
Его черные волосы вьются вокруг ушей, словно нарисованные на голове
искусными мазками кисти мастера. Они густые и растрепанные, и мои пальцы
сами по себе скручиваются, желая почувствовать их текстуру, и я сжимаю руку в
кулак.
Его глаза зеленые, живые и пугающе яркие. Цвет нефрита, свежей, молодой
травы, липы, и весеннего пробуждения после зимы. Они выглядят почти
нереальными. У него необычный рот. Его верхняя губа немного полнее нижней, что
должно выглядеть странно на парне, но чувственный, женственный рот умудряется
сделать Рэна мужественным и суровым.
Я упиваюсь его видом: тем, как его мышцы перекатываются между
лопатками, когда он опирается на край кожаного дивана и подтягивается вперед, чтобы опереться локтями на колени. То, как он свирепо ухмыляется, когда его
быстрый взгляд скользит по комнате и он ловит девушку с косами, смотрящую на
него. То, как он стискивает пальцы, все его тело оживает, как будто он только что
был активирован.
— Ладно, всё, — говорит доктор Фитцпатрик. — Слушайте внимательно. Я
читал ваши задания, и они оказались очень интересными. Очень эмоциональными.
Очень реальными. А некоторые... были откровенно живописными.
— Что вы имеете в виду под живописными? — спрашивает девушка, сидящая
впереди на пуфике. — Эссе было посвящено викторианской морали в английской
литературе.