Бунт Хаус

веснушками, покрывающими мою переносицу, или с костной структурой моего

лиц в форме сердца. Не отвалив бешенные деньги на очень талантливого

пластического хирурга, он также не может изменить мои высокие скулы или

миндалевидные глаза, все это — подарки, которые я получила от своей матери. Но

он мог сделать меня блондинкой, и сделал. И я ненавидела каждую секунду этого.

Вернувшись в свою комнату, я впервые замечаю, как здесь ужасно холодно.

По сравнению с Тель-Авивом, здесь, в Нью-Гэмпшире, это практически субарктика, и не похоже, чтобы администрация Вульф-Холла считала отопление необходимым

для своих студентов. После долгих поисков я наконец нахожу потрескавшийся и

пожелтевший бакелитовый термостат в шкафу у окна, но когда я поворачиваю диск

до упора вправо, ничего не происходит. Старомодный и чрезвычайно уродливый

радиатор на стене издает единственный сдавленный кашель, сотрясающий кости

скрежет, а затем решительно замолкает.

К счастью, я так устала, что даже холод не может помешать мне уснуть.



11



Глава 3.

ЭЛОДИ

УТРО ПАХНЕТ ржавчиной и пригоревшими тостами.

Я прищуриваю глаза и морщусь от клубящегося тумана в моем дыхании.

Почему-то в семь утра в моей комнате стало еще холоднее, и это впечатляет, поскольку я убеждена, что ночью температура упала до двадцати градусов.

Если бы мой отец хоть на йоту заботился обо мне, он не стал бы навязывать

мне этот переход в новую школу в середине семестра. Самой маленькой

любезностью, которую он мог бы мне оказать, было бы переселить меня во время

перерыва, но нет. Полковник Стиллуотер решил, что лучше всего выкорчевать меня

в выходные дни. Ни при каких обстоятельствах я не должна нарушать его график.

В воскресенье у него были назначены учения в четыреста часов вдали от дома, и ему

казалось совершенно логичным перевернуть все вверх дном и ожидать, что я

спокойно отнесусь к переезду в другую страну и началу занятий в новой школе в

середине семестра — все это в течение тридцати двух часов.

Это самый маленький из его грехов. Он делал гораздо, гораздо худшие вещи.

И вот я здесь. Утро понедельника. Моя новая жизнь. Судя по строгому

расписанию, которое мой отец сунул мне в рюкзак, я должна быть внизу в

административном офисе за двадцать минут до начала первого урока, что оставляет

мне сорок минут, чтобы принять душ, одеться и привести себя в порядок. Я обычно

не утруждаю себя утренним душем, если приняла его с вечера, но я все еще

чувствую себя отвратительно после путешествия, и честно говоря, думаю, что мне

просто необходима обжигающе горячая вода, чтобы разморозить обледеневшее


тело. Сейчас только середина января, и здесь, в Нью-Гэмпшире, скорее всего, станет

только холоднее, так что мне определенно придется что-то делать с климат-контролем в этой комнате.

Я откидываю тонкие простыни, мои зубы неудержимо стучат, и на этот раз я

хватаю свое собственное полотенце и мой набор для душа. В коридоре несколько

дверей в другие комнаты открыты, и у каждой стены выстроилась шеренга девушек, ожидающих своей очереди принять душ. У меня замирает сердце. Дома все было

ужасно, но, по крайней мере, у меня была своя гребаная ванная комната. К тому, что в Вульф-Холле мне придется делить помещения с другими людьми, мне ещё

предстоит привыкнуть.

Я присоединяюсь к концу очереди, ожидающей душевую в правой части

коридора, и девушки впереди меня резко замолкают. Восемь пар оценивающих

глаз оглядывают меня с головы до ног. Ни одна из девушек не выглядит слишком

дружелюбной. Одна из моих новых одноклассниц отворачивается от рыжеволосой

девушки, с которой была поглощена разговором, и поворачивается ко мне, одаривая меня полуулыбкой.

Ее каштановые волосы туго завиты в роскошное афро. Хотя кожа у нее почти

такая же бледная, как у меня. Тонкие черты лица, глубокие карие глаза, что делает

ее похожей на молодую версию Натали Портман.

12



— Эй. Четыреста шестнадцать, верно? Ты, должно быть, Элоди.

Я одариваю ее натянутой улыбкой в ответ.

— Виновна по всем пунктам.

Вся эта история с новой девушкой на самом деле вовсе не нова. С тех пор как

я перешла в старшую школу, мне приходилось делать это как минимум четыре

раза. Хотя прошло уже довольно много времени с прошлого раза. После трех лет, проведенных в моей последней школе в Тель-Авиве, я позволила себе расслабиться.

Моя самая большая ошибка.

— Я Карина, — говорит девушка, протягивая руку. — Рада, что ты добралась

сюда целой и невредимой. Некоторые из нас ждали тебя прошлой ночью, но было

уже поздно и.. — она пожимает плечами.

Я пожимаю ей руку, немного согретая мыслью о том, что некоторые из

присутствующих здесь девушек могли бы проявить ко мне такую доброту, если бы

мне позволило время.

— Все хорошо. Я все понимаю.

— Комендантский час здесь довольно строгий, — вмешивается рыжая. Она

очень, очень высокая. Почти такая же высокая, как тот несчастный ублюдок, который вчера вечером показал мне дорогу в мою комнату. — Нам нужно быть в

своих комнатах к половине одиннадцатого, — говорит она. — Хотя Мириам, наш

комендант по этажу, иногда закрывает на это глаза, если мы подкупаем ее

шоколадом. Здесь чертовски отстойно, но считай, что тебе повезло. Девушкам с

первого этажа повезло меньше. Их комендант —гребаная сука.