Бунт Хаус

Проходит невесомое, ужасное мгновение, когда я осознаю, насколько неустойчивая, 88



и понимаю, что вот-вот упаду. Затем я тяжело опускаюсь на кресло позади меня, воздух вырывается из моих легких, а Рэн продолжает двигаться вперед. Он кладет

одну руку на подлокотник кресла, другую — на спинку, прямо над моей головой. Я

заперта в клетке, сделанной его телом, и все, что я чувствую, это его запах — темный, пьянящий, прекрасный аромат, который дразнит мой нос. Он напоминает мне о

цветах, цветущих в ночи, о холодных зимних прогулках с мамой, об океане и о

столярной мастерской моего дяди Реми.

Господи Боже. В следующий раз, когда я почувствую этот запах, он не будет

напоминать мне ни о чем подобном. Ощущения достаточно мощные, чтобы

переписать мои воспоминания, и в следующий раз, когда я почувствую этот запах, он напомнит мне об этом моменте, пойманной в ловушку в этом кресле, о том, как

мое сердце парит, и я чувствую, что вот-вот умру самой восхитительной смертью.

— Отступи, Рэн, — шепчу я.

Он грустно улыбается.

— Хотелось бы, Стиллуотер. Но не могу.

Я держусь и готова реагировать. Он вот-вот, черт возьми, меня поцелует. Я не

боюсь этого. Я вся дрожу и ни хрена не соображаю, но мне не страшно.

— Отойди назад, Рэн.

Его губы приоткрыты, зрачки почти поглотили радужную оболочку. Мои

ладони горят, пальцы зудят. Я не доверяю себе, чтобы двигаться прямо сейчас.

Какая-то часть меня хочет сбросить этот напряженный, одурманенный, полный

похоти взгляд прямо с его красивого лица. Какая-то часть меня хочет схватить его

за волосы и притянуть к себе, чтобы его полные губы соприкоснулись с моими.

Я хочу этот поцелуй. Хочу, чтобы он пострадал за это вторжение в мое личное

пространство. Я воюю сама с собой и, честно говоря, не знаю, как буду реагировать, если он сделает хоть шаг назад.

— Твое сердце бешено колотится, Стиллуотер, — шепчет он. — Я вижу твой

пульс у основания горла. Ты хочешь меня.

— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я хочу, чтобы ты держался подальше

от моей комнаты.

— Элоди.

Мой голос неровен и полон нервов.

— Я знаю, что ты лжешь.

Медленно, как будто у него есть все время в мире, Рэн качает головой. Капелька

воды скатывается с буйных кудрей, свисающих ему на лицо, и падает прямо на мой

рот.

— Я не лгал тебе. И никогда не буду. Я расскажу тебе все свои темные, уродливые истины, даже если они будут пугать тебя, Малышка Эль. Ты...

Он опускает голову, и я замираю под ним. Воздух между нами гудит, наполняясь таким острым напряжением, что оно впивается мне в кожу.

Миллиметр за миллиметром он наклоняется ближе и щелкает кончиком языка, слизывая капельку воды с моих губ. Я закрываю глаза, мои легкие сжимаются.

89




Черт.

Черт, черт, черт.

— Ты будешь моей, Элоди Стиллуотер. Из всех моих грехов и проступков

самым худшим будет то, что ты влюбишься в меня.



90



Глава 11.

РЭН

Четыре дня спустя

Я ПРОВОДИЛ ЕЕ обратно до дома.

Вопреки здравому смыслу. Вопреки каждому импульсу, ревущему в моем

теле, я проводил ее до дома и даже пальцем не тронул. До сих пор единственной

частью моего тела, которая соприкасалась с Элоди, был мой язык, и тот блаженный

момент, когда я осмелился лизнуть ее восхитительный маленький ротик, поддерживал меня в течение нескольких очень неприятных, очень долгих ночей.

С тех пор она ни разу не взглянула на меня. Я проходил мимо нее в

коридоре. Наблюдал за ней в классе. Сидел в одной комнате с ней, сраженный ее

осязаемой яростью, и каждая секунда этого была раем. Элоди не отходила от

Карины ни на шаг. Я знаю, что она делает все возможное, чтобы мы не остались

вдвоем, и эта маленькая игра, в которую мы играем, довела меня до безумия. Я мог

бы уже затянуть ее в чулан. Мог бы затащить в раздевалку, загнать в угол в

кафетерии, или выследить прямо в туалете для девочек, но я пришел к

восхитительному осознанию того, что это ощущение между нами — это пьянящее

предвкушение, которое не дает мне уснуть, когда я ворочусь в постели в три часа

ночи —гораздо более занимательно, чем попытка ускорить ситуацию.

Элоди сама придет ко мне. Она не сможет сопротивляться. Это всего лишь

вопрос времени. И мне есть чем заняться, чтобы отвлечь свои мысли, пока я жду, когда ее любопытство возьмет верх.



ДАМИАНА: Рэн, ты собираешься все бросить? Ты же знаешь, что в этом

нет смысла. Мы с тобой сделаны из одного теста. Зачем тебе соглашаться на

какую-то чопорную маленькую ханжу, если ты уже знаешь, как я хороша?



На вкус Дамиана, как отчаяние, которое покрывает мой язык, оставляя

маслянистый осадок во рту, от которого невозможно избавиться даже после

трехдневного использования Листерина. Я подумывал о том, чтобы стерилизовать

свое барахло в отбеливателе после того, как я был достаточно глуп, чтобы трахнуть