Бунт Хаус
Часть 3 из 160 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
в крутой хмурый взгляд. С моего места на верхней площадке лестницы я вижу его
только в профиль, но у него прямой нос, сильная челюсть, и он держится
царственно, лениво, что позволяет мне точно понять, кто он такой, прежде чем я
даже узнаю его имя.
Он один из тех детей.
Высокомерных, крутых, с серебряной ложкой наполовину засунутой в их
задницу.
6
Это неотъемлемая часть того, чтобы быть армейским ребенком. Каждый день
вы попадаете в одну кучу с привилегированными и испорченными детишками. И
вы можете узнать плохие яблоки за гребаную милю.
— Я так понимаю, мне нужно найти кого-нибудь на стойке регистрации? —
спрашиваю я.
Лучше всего держаться коротко и мило. Как можно более профессионально.
Парень качает головой, берет с кончика языка кусочек табака и стряхивает
его на гравий у своих ног.
— Меня назначили главой Приветственного комитета. Иначе зачем бы я
сидел здесь в гребаной темноте?
Дамы и господа, да мы с гонором. Вау!
Скрестив руки на груди, я медленно спускаюсь по ступенькам, оставив сумки
у двери. Подойдя к нему, замечаю, что незнакомец по меньшей мере на целый фут
выше меня. Даже ссутулившись, сидя задницей на краю вазона-клумбы, вытянув
перед собой ноги, он все равно значительно выше меня, а я стою во весь рост.
— Потому что ты куришь как паровоз и не хочешь, чтобы тебя застукали?
Он щелкает сигаретой, холодно ухмыляясь. Все в нем холодно — от ледяного
блеска в ярко-зеленых глазах до того, как он откидывает голову, оценивая меня, как
горный лев оценивает новорожденного оленя. Очевидно, он возмущен тем, что ему
приходится ждать и играть роль дружелюбного хозяина Вульф-Холла, но эй... я не
просила его быть моим гидом. Я вообще ни о чем его не просила.
— Просто покажи мне, где моя комната, и я освобожу тебя от твоих
обязанностей, — резко говорю я ему.
Он смеется над этим. Это не очень дружелюбный звук. Я думаю, что этот
парень смеялся над десятками людей, и каждый из них, вероятно, чувствовал себя
так, словно его протыкают штыком.
— Освободишь меня от моих обязанностей? — повторяет он мои слова. —
Вольно, солдат. Почему у меня такое чувство, что наши родители были бы лучшими
гребаными друзьями?
Эти школы не всегда полны армейских детей. Инвестиционные банкиры, юристы, дипломаты и политики тоже ссылают своих детей в такие места, как
Вульф-Холл. Время от времени измученный врач или работник скорой помощи
думает, что забота о чужих детях важнее, чем забота о своих собственных. Студенты
в этих местах происходят из самых разных слоев общества, но чаще всего их
родители — военные.
— Послушай, я только что прилетела многочасовым рейсом, и не из тех, где
подают еду или чистят туалеты. Мне нужен душ и кровать. Ты можешь просто
сказать мне, куда идти, и мы продолжим это дерьмо позже?
Парень, пыхтя в последний раз, затягивается сигаретой. Когда он щелчком
отбрасывает светящийся окурок в кусты роз в десяти футах от меня, я замечаю, что
на его ногтях облупился черный лак. Странно. Его рубашка черная, и он
определенно кажется чертовски раздраженным, но я не получаю от него эмо-7
вибрации. Его ботинки из коричневой высококачественной итальянской кожи, а
ремень вокруг талии выглядит так, будто стоит больше, чем весь мой наряд.
— Через дверь. По лестнице налево. Четвертый этаж. Комната 416. Удачи с
отоплением, — говорит он, поднимаясь на ноги.
Даже не оглянувшись на меня, он уходит, но не возвращается в здание.
Парень выходит на подъездную дорожку, засовывает руки в карманы и
направляется прочь от школы.
— Эй! Куда ты, черт возьми, собрался? — Ненавижу себя за то, что окликаю
его, но мне нужно знать.
Я так сильно завидую тому, что он уходит, что мне приходится зажать язык
между зубами, чтобы не спросить, могу ли я пойти с ним.
— Ха! Как будто я здесь живу, — бросает он через плечо. — О, и не волнуйся, новенькая. Нам не нужно продолжать это дерьмо позже. Не высовывайся, держись
подальше, и у тебя будет неплохой шанс выжить в этой адской дыре.
Возможно, я просто устала, а может, просто ненавижу Вульф-Холл, но это
явно прозвучало как угроза.
8
Глава 2.
ЭЛОДИ
ВНУТРИ ВУЛЬФ-ХОЛЛ выглядит так, будто кто-то пытался воссоздать
Хогвартс по памяти, но очень, очень ошибся. Везде, куда я поворачиваюсь, есть
темные ниши, и ни один из углов в этом месте не является прямым. Мне кажется, что я иду через какой-то странный кошмарный сон Эшера (прим. Мауриц Корнелис
Эшер — нидерландский художник, прославившийся благодаря своим орнаментальным
только в профиль, но у него прямой нос, сильная челюсть, и он держится
царственно, лениво, что позволяет мне точно понять, кто он такой, прежде чем я
даже узнаю его имя.
Он один из тех детей.
Высокомерных, крутых, с серебряной ложкой наполовину засунутой в их
задницу.
6
Это неотъемлемая часть того, чтобы быть армейским ребенком. Каждый день
вы попадаете в одну кучу с привилегированными и испорченными детишками. И
вы можете узнать плохие яблоки за гребаную милю.
— Я так понимаю, мне нужно найти кого-нибудь на стойке регистрации? —
спрашиваю я.
Лучше всего держаться коротко и мило. Как можно более профессионально.
Парень качает головой, берет с кончика языка кусочек табака и стряхивает
его на гравий у своих ног.
— Меня назначили главой Приветственного комитета. Иначе зачем бы я
сидел здесь в гребаной темноте?
Дамы и господа, да мы с гонором. Вау!
Скрестив руки на груди, я медленно спускаюсь по ступенькам, оставив сумки
у двери. Подойдя к нему, замечаю, что незнакомец по меньшей мере на целый фут
выше меня. Даже ссутулившись, сидя задницей на краю вазона-клумбы, вытянув
перед собой ноги, он все равно значительно выше меня, а я стою во весь рост.
— Потому что ты куришь как паровоз и не хочешь, чтобы тебя застукали?
Он щелкает сигаретой, холодно ухмыляясь. Все в нем холодно — от ледяного
блеска в ярко-зеленых глазах до того, как он откидывает голову, оценивая меня, как
горный лев оценивает новорожденного оленя. Очевидно, он возмущен тем, что ему
приходится ждать и играть роль дружелюбного хозяина Вульф-Холла, но эй... я не
просила его быть моим гидом. Я вообще ни о чем его не просила.
— Просто покажи мне, где моя комната, и я освобожу тебя от твоих
обязанностей, — резко говорю я ему.
Он смеется над этим. Это не очень дружелюбный звук. Я думаю, что этот
парень смеялся над десятками людей, и каждый из них, вероятно, чувствовал себя
так, словно его протыкают штыком.
— Освободишь меня от моих обязанностей? — повторяет он мои слова. —
Вольно, солдат. Почему у меня такое чувство, что наши родители были бы лучшими
гребаными друзьями?
Эти школы не всегда полны армейских детей. Инвестиционные банкиры, юристы, дипломаты и политики тоже ссылают своих детей в такие места, как
Вульф-Холл. Время от времени измученный врач или работник скорой помощи
думает, что забота о чужих детях важнее, чем забота о своих собственных. Студенты
в этих местах происходят из самых разных слоев общества, но чаще всего их
родители — военные.
— Послушай, я только что прилетела многочасовым рейсом, и не из тех, где
подают еду или чистят туалеты. Мне нужен душ и кровать. Ты можешь просто
сказать мне, куда идти, и мы продолжим это дерьмо позже?
Парень, пыхтя в последний раз, затягивается сигаретой. Когда он щелчком
отбрасывает светящийся окурок в кусты роз в десяти футах от меня, я замечаю, что
на его ногтях облупился черный лак. Странно. Его рубашка черная, и он
определенно кажется чертовски раздраженным, но я не получаю от него эмо-7
вибрации. Его ботинки из коричневой высококачественной итальянской кожи, а
ремень вокруг талии выглядит так, будто стоит больше, чем весь мой наряд.
— Через дверь. По лестнице налево. Четвертый этаж. Комната 416. Удачи с
отоплением, — говорит он, поднимаясь на ноги.
Даже не оглянувшись на меня, он уходит, но не возвращается в здание.
Парень выходит на подъездную дорожку, засовывает руки в карманы и
направляется прочь от школы.
— Эй! Куда ты, черт возьми, собрался? — Ненавижу себя за то, что окликаю
его, но мне нужно знать.
Я так сильно завидую тому, что он уходит, что мне приходится зажать язык
между зубами, чтобы не спросить, могу ли я пойти с ним.
— Ха! Как будто я здесь живу, — бросает он через плечо. — О, и не волнуйся, новенькая. Нам не нужно продолжать это дерьмо позже. Не высовывайся, держись
подальше, и у тебя будет неплохой шанс выжить в этой адской дыре.
Возможно, я просто устала, а может, просто ненавижу Вульф-Холл, но это
явно прозвучало как угроза.
8
Глава 2.
ЭЛОДИ
ВНУТРИ ВУЛЬФ-ХОЛЛ выглядит так, будто кто-то пытался воссоздать
Хогвартс по памяти, но очень, очень ошибся. Везде, куда я поворачиваюсь, есть
темные ниши, и ни один из углов в этом месте не является прямым. Мне кажется, что я иду через какой-то странный кошмарный сон Эшера (прим. Мауриц Корнелис
Эшер — нидерландский художник, прославившийся благодаря своим орнаментальным