Бумажные девочки

— Вы себя снимаете? — спросил Кетт.

Тут он услышал шипение и победный крик. Обернувшись, увидел, что Эви подносит к губам бутылку кока-колы.

— О господи, Эви, нет! — Он подбежал к ней и схватил бутылку. — Кока-кола? Ты сошла с ума? Тебе три года! Отдай бутылку.

— Нет! — закричала она. — Это мое! Я сама открыла!

— Просто посиди здесь, — сказал Роберт, показывая на стул. — Тебе больше нельзя сахара.

На секунду ему показалось, что она сейчас взорвется, но Эви с пыхтением забралась на стул, сложила руки на груди и принялась сверлить его взглядом, пока он не отвернулся.

— Задница, — пробормотала девочка.

— Точно, — сказал Кетт, возвращаясь на свой стул. — Извините. Камеры… вы себя снимаете?

Персиваль кивнул, на секунду прижал ладони к глазам, и они еще сильнее налились кровью.

— Идея не моя, это предложил кто-то из группы.

— Группы? — спросил Роберт. — Группы поддержки?

— После травмы. Я посещал ее некоторое время после… ну, вы знаете, ареста. Меня же тогда посадили в тюрьму. На самом деле группа не помогла, но кто-то подкинул мне идею постоянно снимать себя. Если б камера не поймала меня на матче «Норвича», я до сих пор сидел бы в тюрьме. Я бы уже умер. И не допущу, чтобы со мной случилось нечто похожее, больше никогда.

Кетт невольно почувствовал симпатию к этому человеку — дяде Л., доброму старине Локи Персивалю. Но серия невероятных совпадений превратила его в грязного параноика, погруженного в депрессию. Боль пожирала его изнутри.

Однако Кетт почувствовал кое-что еще. Внутри у него поднимала голову паника, страх перед тем, что ему предстояло узнать.

— И вы храните все записи, сделанные в вашем доме? — спросил Кетт.

— Папа, мне плохо, — сказала Эви.

— Одну минутку, — ответил он, продолжая смотреть на Персиваля в ожидании ответа.

Тот кивнул.

— Запись хранится в течение недели, потом я переписываю их на жесткий диск.

— И у вас есть записи вплоть до…

— Пять лет. Ну, почти.

— Папа, мне скучно, — продолжала Эви. — И плохо. И я хочу какать.

Роберт порылся в приложении, пробежался по интерфейсу и обнаружил набор небольших папок с обозначением дней недели. Кликнул на воскресенье и стал просматривать запись. В течение дня Персиваль находился в гостиной, и хотя он выходил из комнаты, не вызывало сомнений, что он не мог отсутствовать в доме в то время, когда убили его сестру, и никак не успевал похитить Делию.

— Дерьмо, — пробормотал Кетт.

— Папа, мне правда плохо.

— Я могу оставить себе ваш телефон на несколько дней? — спросил Роберт.

Персиваль неуверенно посмотрел на него.

— Конечно, совершенно добровольно и только с вашего согласия, — добавил старший инспектор. — Ведь именно для подобного случая вы установили камеры? Мы изучим записи — и с полнейшей уверенностью сможем сказать, что вы не имеете никакого отношения к исчезновению детей.

Через несколько секунд Персиваль кивнул.

— Спасибо, Локи, — сказал Кетт, вставая и протягивая ему руку.

Персиваль смотрел на нее так, точно не мог вспомнить, что с ней требуется делать, но через некоторое время протянул свою руку и пожал ладонь Кетта мокрыми и вялыми, как листья салата, пальцами. От него, пульсируя, по-прежнему исходил жуткий запах, и Кетту на глаза навернулись слезы, но он мужественно сморгнул их.

— Мы ценим, что вы пришли с нами поговорить. И помните: если вам что-нибудь нужно, достаточно попросить. Сейчас все изменилось. Мы на вашей стороне.

Персиваль, сглотнув, выпучил глаза. Несмотря на то что в столовой работал кондиционер, он заметно вспотел.

— И я могу идти?

— Да, — сказал Роберт, отходя в сторону, чтобы пропустить его.

Персиваль захромал к выходу, мельком взглянув на Эви.

— Пока, — сказала та и помахала ему испачканными в шоколаде пальцами.


— Локи, — окликнул его Кетт, — могу я задать вам еще один вопрос?

Персиваль не обернулся, лишь остановился, тяжело дыша. Его глаза оставались в тени под кепкой; пальцы так сильно вцепились в ручку двери, что костяшки побелели.

— Складывается впечатление, что вы переживаете за свою сестру, и на то есть причины. То, что с ней случилось, — ужасно. Но вы ничего не спросили о Делии. Почему?

Персиваль облизнул губы.

— Вы ее нашли? — спросил он после короткой паузы.

— Нет.

Снова наступила пауза.

— Я боялся услышать ответ, — сказал Персиваль. — Поэтому не стал спрашивать. Я не хотел услышать, что и ее настигла смерть.

Он стоял в полной неподвижности, лишь плечи поднимались и опускались.

— Я могу идти?

— Да, — ответил Кетт. — Вы можете идти.





Глава 22




Операционный зал в центральном городском участке уже не напоминал муравейник — теперь он больше походил на похоронное агентство. Две дюжины полицейских сидели на стульях или столах, сложив руки в почтительном молчании и опустив глаза. Суперинтендант Клэр проводил церемонию, расхаживая взад и вперед по всей длине комнаты; лицо его было мрачным, как сутана священника. Никто не осмеливался открыть рот или хотя бы издать какой-то звук. Никто, кроме Эви, сидевшей на коленях у Кетта и игравшей пуговицами его рубашки.

— Папочка? Что случилось? Когда мы сможем пойти домой? Мне скучно…

Клэр делал вид, что не замечает девочку; ноздри у него дрожали, как у быка, готового броситься в атаку. Детектив-инспектор Кит Данст, присевший на стол рядом с Кеттом, прищурившись, посмотрел на Эви, словно никак не мог понять, что с ней случилось.

— Кажется, вчера она была меньше? — тихо спросил он. — Да, намного меньше.

— Это другая девочка, — ответил Роберт, приподняв бровь.

— Вот как, — с сомнением протянул Данст.

— Разве вы не полицейский детектив? — с улыбкой спросил Кетт.

— Думаете, это смешно? — прервал их Клэр, останавливаясь и практически топнув грубым башмаком цвета дерьма. Бросил свирепый взгляд на Кетта. — Знаете, что я думаю? Я думаю, что мы ошибочно обвинили двух человек в похищении девочек, причем каждый из них уже имел дело с нами — а один подал удачный иск почти на миллион фунтов; ко всему прочему, у каждого надежное алиби. У нас нет никаких улик, отсутствуют мотивы, если не считать голых теорий, а теперь оба наших подозреваемых на свободе. Вы, старший детектив-инспектор Кетт, во многом несете за это ответственность и, если уж быть честным до конца, подставили себя, меня и весь департамент.

— Сэр, — ответил Роберт, — я не думаю, что слово «подставил» означает…

— Да, именно так! — взревел Клэр и снова принялся расхаживать взад-вперед. — Это катастрофа. У нас нет подозреваемых, нет зацепок, и прямо сейчас три маленькие девочки напуганы до ужаса — если они еще живы.

Кетт постарался прикрыть уши Эви, но та отчаянно сопротивлялась и очень внимательно слушала.

— У кого-нибудь есть хорошие новости? — спросил Клэр; голос его дрогнул от отчаяния.

— Персиваль вне подозрений, — сказал Портер, сидевший через два стола от Кетта. — Мы проверили его камеры. Я разговаривал со специалистами, и они сказали, что невозможно изменить временные метки на записи, не взломав всю систему, — но, в таком случае, они сразу это заметили бы. Во время всех трех похищений он находился дома.

— И это хорошая новость? — спросил Клэр.

— Да, хорошая для Персиваля, — пожав плечами, ответил Портер.

— Стиллуотер, — сказал Реймонд Фигг, специалист по связям с семьями жертв, который крутил ручку. — Мы проверили все его алиби. На воскресенье у нас нет видеозаписей, но в двух других случаях он также вне подозрений.

— Другие зацепки? — спросил Клэр. — Хотя бы что-нибудь?

— Мы продолжаем проверять, связано ли это дело с организованной преступностью, — доложила детектив-сержант Сполдинг, завязывая волосы в хвост. — Арестовали пару мелких игроков, которые затеяли ссору из-за контроля над пустошью. Мы прижали их довольно крепко, но не нашли никаких указаний на то, что они совершили несколько похищений. Слишком рискованно — бандам не нужно усиление напряженности.

Клэр выругался, глядя в потолок.

— Иными словами, вы хотите сказать, что отец и сын Уокеры также вне подозрений в плане похищений? — спросил он.

Все промолчали, однако ответ не вызывал сомнений.

— Но они не могли просто исчезнуть, — сказал босс. — Их где-то спрятали. Кто-то их похитил. С этого момента я хочу, чтобы вы не спали и не ели; вам даже не следует тратить время на…