Бумажные девочки

Он снова попробовал сесть. Сэвидж помогла ему; оказалось, что руки у нее достаточно сильные, хоть и тонкие. Кетт зажмурился, сражаясь с пульсирующим светом и тошнотой, а его рот вдруг словно наполнился кислотой из аккумулятора.

— Его отвели вниз, — ответила Сэвидж. — А потом повезут в больницу. Вы ударили его точно в челюсть, и он плохо соображает. И… — Она наклонилась к нему. — Это вы откусили ему сосок?

— Я его укусил, да, — сказал Кетт и состроил гримасу, вспомнив мерзкий вкус. — Но не знаю, с каким результатом.

— Ну, не имеет значения. Складывается впечатление, что он устроил здесь фармакологическую лабораторию.

— Девочки? — спросил Кетт и, прищурившись, посмотрел на констебля.

Она покачала головой.

— Но это удачное задержание. В мешках полно экстази и метиламфетамина, тысячи таблеток. Ужасная дрянь, чистый яд. Брендон Уокер — настоящий кусок дерьма, и сядет он очень надолго.

— А его отец? — спросил Кетт.

— Его взяли как сообщника, — ответила Сэвидж. — За наркотиками стоит Брендон — именно он заставлял девочек продавать сигареты, — но Дэвид Уокер все знал. Не мог не знать. Я думаю, он боялся своего сына.

Кетт хотел кивнуть, но передумал. Он сжал плечо Сэвидж и встал на колени, потом каким-то образом умудрился подняться на ноги. С секунду ему казалось, что его сейчас вырвет, но он сглотнул, и неприятное чувство исчезло.

— Сэр, пожалуйста, — сказала Сэвидж, вставшая рядом с ним. — Нужно, чтобы вас осмотрели врачи.

— Со мной все будет в порядке, — сказал он. — Удар получился скользящим. Сколько сейчас времени?

— Час дня.

Кетт выругался.

— Послушайте, мне нужно идти. Эви расстроится, если я не приду.

— Вы не можете никуда идти, — возразила Сэвидж. — Босс уже едет. Он в ярости, несмотря на арест.

— Ну, в таком случае у меня есть все основания поскорее отсюда убраться, — проворчал Кетт.

Он сделал пару шагов к выходу, но Сэвидж встала у него на пути, и ее рука легла ему на грудь, словно она была вышибалой в ночном клубе.

— Сэр, я получила приказ, — сказала она.

— Да, а у меня есть дети. Извините. Спишите все на сотрясение мозга. Скажите Клэру, что я безумец и вы не сумели меня остановить.

Он обошел ее, миновал констеблей, шагнул в коридор и стал спускаться по лестнице. Порыв воздуха приятно охладил его разгоряченное лицо. Жаркое солнце тут же уничтожило это ощущение, но Кетт не стал обращать на него внимания, а когда оказался среди полицейских автомобилей, почувствовал себя заметно лучше. Хотя его продолжала преследовать сильная головная боль.

— Папочка!

Мойра заметила его раньше, чем он ее увидел. Она сидела на заднем сиденье патрульной машины и жевала серебряный свисток, который Кетт сразу же узнал. Затем бросила свисток под руль, указывая руками в его сторону. Два констебля улыбнулись и поспешили к Роберту.

— Очаровательная малышка, — сказала немолодая женщина-констебль с седеющими волосами, но яркой улыбкой. — Жаль, что нам не разрешают брать на работу детей.

Ее улыбка потускнела, когда она увидела кровь на голове Кетта.

— Наверное, вы хотите, чтобы вас осмотрел врач, — добавила она.

Роберт небрежно отмахнулся.

— Привет, красотка, — сказал он Мойре. — Ты готова уйти отсюда? — Поднял ее с сиденья. — Вы можете сделать мне одолжение и передать констеблю Сэвидж свисток? Я сделал бы это сам, но мне нужно бежать. Я опаздываю в школу.

— В школу? — спросила констебль. — Пожалуйста, скажите, что вы хотя бы смоете кровь.

— Это всего лишь царапина, — сказал он, поморщившись. — Никто ее даже не заметит.





* * *


— Господи! Что случилось? — воскликнула школьная учительница; казалось, еще немного, и она упадет в обморок прямо в классе.

Женщина приложила обе руки к щекам, а ее глаза стали похожи на пару маринованных яиц. Оглядела старшего детектива-инспектора с головы до ног, а потом перевела взгляд на ребенка у него на руках.

— А девочка в порядке?

Мойра зевнула и помахала ей рукой. Кетт прищурился, чтобы прочитать надпись на значке, висевшем на шнурке: «Пуффендуй»[13].


— Бетти, всё в порядке, — сказал Кетт.

— Дебби, — поправила его учительница.

Роберт наклонился, и на мгновение перед глазами у него прояснилось.

— Дебби, — повторил он. — Извините. У меня выдалось трудное утро, но я в норме, уверяю вас. Я пришел забрать Эви.

— Она уже ждет вас некоторое время, — сказала Дебби, нахмурив лоб. — Девочка довольно сильно расстроена.

Кетт кивнул и собрался пройти мимо, но учительница решительно встала у него на пути.

— Я вас не пущу, пока вы не приведете себя в порядок, — заявила она с неожиданной твердостью. — Напротив игровой площадки есть туалет, которым никто не пользуется.

— Извините, — сказал он. — Я полицейский, со мной произошел…

— Мне все равно, — отрезала Дебби. — Здесь вы — отец, и я не позволю вам пугать детей.

Она протянула руки, чтобы взять Мойру, и, хотя Кетт сомневался, малышка пошла к женщине без колебаний. Он отпустил ее, бормоча извинения, и вышел на улицу. Дежурный на входе оторопел, увидев Роберта, но проводил его в туалет, стараясь, чтобы он не попался на глаза школьникам.

Как только Кетт посмотрел на себя в зеркало, то сразу понял, почему все так на него реагировали. Он выглядел ужасно, будто только что выполз из могилы. Рана на голове оказалась хуже, чем он думал, — кровь стекла по щекам и скопилась на воротнике. Глаза покраснели, вокруг них образовались синяки, а пиджак был разорван под правой подмышкой и испачкан пылью, кровью и один лишь бог знает какой грязью с пола квартиры Брендона Уокера. А еще его покрывала тонкая белая пыль. Если б сейчас он попытался пройти через терминал аэропорта, собаки, которые ищут наркотики, разорвали бы его на части.

И еще отражение рассказало ему, как близок он был к тому, чтобы навсегда остаться в квартире Уокера.

— Глупо, — сказал себе Роберт.

Он вполне мог представить такую картину: полицейский приходит в школу — может быть, Портер или Сэвидж, или, не дай бог, Колин Клэр — и просит пригласить Эви и Элис Кетт. Тихая комната, мучительное молчание, а затем слова: «Девочки, с вашим отцом произошел несчастный случай. Он не вернется домой».

И что потом? Что станет с ними после того, как закончатся слезы и крики? Семья Билли живет в Соединенных Штатах, ну а его мать — она практически отказалась от него двадцать лет назад; а больше у него никого нет. Приют, приемные родители, удочерение, разделение… И всё, семья исчезнет. А Эви и Мойра его быстро забудут.

— Глупо, глупо, глупо, — повторил он, вцепившись в раковину.

Подниматься в квартиру Уокера одному было опрометчиво и эгоистично. Роберт сказал себе, что больше не имеет права на подобные ошибки.

Он включил воду, потом расстегнул пиджак и рубашку. Его плечо покрывали желтые и синие пятна, появившиеся после второго удара кувалдой, и он не мог поднять руку выше чем на девяносто градусов. Впрочем, похоже, ничего не сломано. Наклонившись, Кетт плеснул водой на голову и стиснул зубы, чтобы сдержать стон боли. Кровотечение прекратилось, и после того, как он несколько раз провел пальцами по волосам, вода стала прозрачной. Роберт смыл большую часть крови с лица, шеи и рук, после чего воспользовался маленькой сушилкой. Результат получился не самым лучшим, но вполне приемлемым. Теперь он выглядел в меньшей степени как полицейский и в большей — как отец.

Полуобнаженный отец.

Кетт снова надел рубашку и уже застегивал среднюю пуговицу, когда кто-то постучал в дверь.

— Подождите, — сказал он, — я почти закончил.

— Это Кэрол, дежурная, — услышал он. — Я рассказала директору, что произошло, и он прислал вам одежду, если вы не против…

Кетт открыл дверь и увидел, что Кэрол стоит с футболкой в руке.

— Это обычная спортивная футболка, — сказала она. — Но все лучше, чем… — Кивнула на окровавленную рубашку и пиджак. — Он знает, что вы полицейский. Сказал, что, если вам что-то нужно, достаточно попросить.

— Вы все очень добры, — проговорил Роберт, снимая рубашку и надевая футболку.

Она оказалась немного тесной в груди, но в целом подошла. Посередине гордо красовался логотип школы, и Кетт похлопал по нему.

— Спасибо вам, — сказал он.

— Всегда готовы помочь, — ответила Кэрол.

Он лишь помылся и сменил одежду, но это сотворило чудо — даже головная боль отступила. Во всяком случае, до тех пор пока женщина не откашлялась и не заговорила:

— Послушайте, раз уж вы здесь, может быть, поговорите с мисс Гарднер?

Кетту потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить.

— Это ведь учительница Элис? — спросил он. — С дочкой всё в порядке?

— У Элис все хорошо. Но у нее возникли незначительные проблемы во время ланча. Фрэнсис вам объяснит.

— Могу я сначала забрать детей? — Роберт сам не понимал, зачем просит разрешения. — Меня ждут Эви и малышка…

— Это займет всего минуту, — сказала Кэрол, придерживая дверь.

Вздохнув, Кетт выбросил рубашку в мусорную корзину. На свете не существовало стирального порошка, который справился бы с запахом Брендона Уокера.

Роберт последовал за Кэрол по коридору, мимо стойки дежурной, к двери класса. Стекло украшал рисунок летящей черепахи; сквозь него Кетт разглядел тридцать детей, сидевших на крошечных стульях и что-то рисовавших на листках бумаги. Он довольно быстро отыскал Элис. Увидев ее такой большой и вместе с тем маленькой, почувствовал, как его сердце словно сжал чей-то кулак.