Будущее воина

– Гибель населения есть зло…

– Правда, что ли? А топтание посевов и сжигание домов?

– Хороший правитель, – продолжила она, привычно не замечая уколов, – предпочитает мирные переговоры, дары или подкуп, сеянье раздора между врагами – и выигрывает войны без сражений.

– Замечательный совет, – восхитился Блор, – и чего из перечисленного я не сделал? А, знаю! Еще один мудрый совет. Я обязан в первую очередь вызывать уважение к себе. Уж извини, не собираюсь внедрять дворцового этикета. Мне от него икается.

– Не испытывая должного почтения перед тем высоким положением, на которое вознесла тебя судьба, нет причин чтить оставшихся внизу. От них можно требовать повиновения, но не преданности.

– Слова, слова. Этого от родовитой знати мне не дождаться, сколько бы ни пыжился.

Он не первый раз слышал эти упреки. Всегда припомнят происхождение. Это нормально.

Но он шел не опираясь на чужие роды, и никто не посмеет открыть рот, если не хочет расстаться с зубами. Подметные письма его не волнуют, пока за ним стоят такие же поднявшиеся из низов люди. Зерно лучше всего растет на дерьме, и построить новое не сломав старого, практически невозможно.

– Напротив, смеяться станут. От них мне достаточно повиновения. А кто откажется – уничтожу, – он почти прошипел.

Возмездие недовольно уркнул рядом. Блор опустил руку ему на голову. Контакт всегда успокаивал обоих. А выпускать на волю гнев и ярость здесь и сейчас совершенно излишне. Просто надоели претензии. Изабелла пытается слепить из него нечто ей удобное, пользуясь его уступками. Если он позволяет многое – это не означает, что не видит попытки управлять и манипулировать.

– Достаточно, – сказал резко, – побеспокойся лучше о брате.

– А в чем дело?

– Вот его, видно, заело всерьез наше неравное положение. То, что он отправил своих людей в Карунас помимо меня, – его право. Положение герцога позволяет обращаться напрямую к императору, позабыв про его отсутствие.

– Ты сам согласен, он имеет право.

– А вот договариваться с наместником Джабала – прямое нарушение нашего соглашения. Отдавать не принадлежащие ему земли в обмен на Чапар – целиком уже откровенная наглость.

– Ты уверен?

– Я знаю!

Он помолчал, глядя на федератов, лезущих в вышибленные ворота храма. Сопротивление на подходах сломлено, последние защитники валяются на ступеньках, поливая кровью мрамор. На что они рассчитывали? Лучше бы ушли из города. Проход в Массо достаточно свободен, и грабители по дороге не водятся. Всех повывели официальные вояки. Одни не лучше других, так хоть на честные отряды правила распространяются и гражданское население особо не трогают.

Понятно, земли никто бы не купил, как и домов, пришлось бы оставить. Все лучше, чем бессмысленная гибель или продажа в рабство. Не за богов они дрались: за прежний статус привилегированных имперских граждан. Диспут не причина – предлог. Все же прежний верховный жрец казался умнее. Или я просто был молод и думал другими категориями.

– Любые переговоры с нашими врагами – предательство. Он пытается обеспечить себе тыл или вознамерился в нынешней всеобщей драке остаться в стороне? Может, надеется перехватить мои владения после смерти, отодвинув сестру и племянника?

Он намерено бил по самому больному месту. Изабелла не могла не знать про прежние надежды и расчеты. Блор не просто пошел дальше – он не собирался останавливаться и фактически перерос герцога во всех отношениях.

– В любом случае будь любезна объяснить Нгоби предельно доходчиво – не трогает меня его уязвленное самолюбие. Я дал ему герцогство и позволил истребить обидчиков. Дарить весь Чапар не собираюсь. И не могу позволить себе иметь в тылу подозрительного родственника, якшающегося с открытыми врагами. Или он подчиняется, или я его раздавлю. Шутки закончились.

– Настолько плохо?

– Он мне нравился, – сказал после паузы Блор, – ты знаешь. Резкий, гордый, храбрый – идеал фемства. Он мне дал замечательный шанс вырваться на простор. Я благодарен ему. Но сегодня он на моей территории единственный не вассал. Даже федераты подписали договор.

Ну да, подумала Изабелла. Практически с твоим родственником и под прямым нажимом. Конечно, все правильно и удачно, однако не стоит их выпускать из виду. Тоже могут взбрыкнуть при неприятном положении.

– Или союз и совместные действия – или он действует самостоятельно и не ждет от меня понимания и уступок. У меня не осталось другого выхода, помимо исполнения долга, невзирая на последствия.

Угроза достаточно ясна. Блор не остановится перед военной кампанией, и это действительно сломает столь долго выстраиваемые отношения. Вряд ли он после подобного станет ей доверять. Сын у него уже имеется. Наследник есть. Откровенно говоря, сейчас уже и не требуется. Любого может назначить, хоть того же Джила – Властителя Севера. Верховенства его никому оспорить не удастся.

А потерять все, оставшись одной, она не собиралась. После всего? Если придется выбирать между мужем и братом, супруг, без сомнений, станет фаворитом. Нгоби сам виноват. Чего ему не хватало? Получил буквально все запрошенное изначально, и серьезно сверху.

– Я напишу, – прикусив губу, кивнула Изабелла. – И попрошу приехать для личной встречи.

– Покажешь сначала мне, – жестко сказал Блор. – До отправления. Ступай!

– Да, господин мой, – послушно ответила Изабелла, поклонившись и только после этого повернувшись спиной.

Если брат откажется явиться на переговоры и дать вразумительные объяснения, Блор ударит. Теперь сомнений нет. Были ли на самом деле сепаратные разговоры, пытался ли Нгоби играть в свою игру – уже не так важно. Может, брат просто норовил отхватить дополнительный жирный кусок и никакого предательства и в мыслях не держал. Он упустил свой шанс, дав шпионам заметить нелояльные действия. Блор абсолютно прав. Хозяин в провинциях должен остаться один. А герцогство… В конце концов, это ее наследство в не меньшей степени. Сохранить и преумножить землю вне зависимости от текущей политики – задача достаточно интересная.





Глава 23. Война не закончилась




Командир гарнизона замер у развевающегося стяга с изображением готового к прыжку Визи и внимательно осмотрелся. Это не личный флаг Рикса, а одного из его полков, и поэтому слегка отличался видом и наличием цифры в углу. Третий особый, непосредственно подчиняющийся лично тцарю. Уровень достаточно весомый. Карьеру он сделал приличную, и не хотелось бы опростоволоситься. Проиграть сейчас не обидно – самый настоящий позор. Не для того трудился все месяцы, забывая про молодую жену, чтобы испугаться. Стены по-прежнему не из лучших, однако дыры отсутствуют, починка и наращивание завершены своевременно.


Ничего интересного в округе не происходило. На месте старого лагеря в очередной раз обустраивались воины, под стенами суетились люди, собирая трупы. Неизвестно, на что рассчитывал наместник Ариарт, однако врасплох город не застали. Да и странно было бы, случись так. Про поход новой армии здесь узнали задолго до прихода войска. Максимально можно было спалить несколько десятков едва отстроенных деревень. Ни особого навара, ни серьезного продвижения.

Наместнику Массо требовалось продемонстрировать нечто показательное, дабы сгладить бушующие страсти, тем более что он непонятно из каких соображений провозгласил себя сторонником Витонов. Из Заломи его политических расчетов не видно, как и причины отправления в тюрьму наместника Ранткура. Естественно, прежнего соглашения с Граем даже не разорвал, по причине его полного отсутствия в бумажном виде. Если и имелось нечто, так Анжольви с собой увез, как и львиный кусок денежных выплат.

В Джабале по-прежнему имелось огромное количество беженцев и требовалось их как-то успокоить. Ограбить сопредельную провинцию и быстро уйти с чужим добром – вариант не из худших. Серьезных сил на границе не имелось, и шанс навариться при неожиданном наступлении присутствовал. Только Грай не зря потребовал укреплять Заломи и предусмотрительно посадил в порту сильный отряд. Дорога к чужим коровам, овцам и горшкам с монетами лежала мимо его стен.

Просто проигнорировать, оставив осадную группу, крайне опасно. Можно получить удар в спину и перерезанные линии снабжения. Тем более в порту опять стояли новенькие галеры. Может быть их команды состояли не из морских волков, однако укусить вполне могли всерьез, а в Массо в отличии от его противников боевых кораблей не осталось. Практически все увел с собой фем Руди, оснастив за счет Джабала и не принимая в расчет интересов провинции.

Наместник не избежал искушения и бросил воинов на штурм фактически без подготовки. Стены нарастили, однако не так уж они и высоки. Буквально на ходу изготовив лестницы, кнехты хлынули волной на приступ и бросились вверх по ступенькам. Только вместо счастливых объятий трепетно ждущих героев дев их ждали копья и мечи, а также камни и кипящее масло. Натиск очень скоро захлебнулся в крови, и ярость с уверенностью сменились растерянностью от огромных потерь.

– Им дня три только переписывать покойников и хоронить придется, – сплюнув вниз, сказал Пирс неподвижно стоящему рядом воину.

Немного осталось на свете людей, помнящих его еще подростком, и Мурена один из них. Когда-то он учил своего будущего командира азам воинской науки. Дальний родич и уже в изрядном возрасте, но по-прежнему крепок и обладает светлым умом. Он так и не поднялся выше десятника при прежнем тцаре и вряд ли бы остался в живых, не возьми его к себе бывший новобранец. Сначала в родную деревню, где долго лечили от тяжелой раны. Затем опять в строй. Всегда хорошо иметь рядом человека, не способного предать.

– Они уйдут. Пограбят окрестности и отступят, раз не захватили город с набега.

– Когда-то про нашествие в тцарство так уверяли друг друга сильно наивные.

– Вот и у меня такое ощущение, что это уже с нами происходило, – ответил Мурена с каменой физиономией. – Только мы тогда дрались на другой стороне.

– Тогда я был всего лишь сотник латников, и не победили.

– И чему я тебя учил… Разве главное – повергнуть врага? Чести мы не замарали.

– Исполнить свой долг важнее, пусть это и стоит жизни, – подтвердил Пирс машинально.

– Не может жить опозоренный воин, – убежденно сказал Мурена. – Никто еще не сумел сбежать от смерти. Она рано или поздно приходит, и бессмысленно стараться спрятаться. Зато поступать правильно – первая добродетель человека. Только если приказы пятнают твое достоинство, позволительно их нарушать. Бросить господина отвратительно, но если он погиб, какой смысл кидаться на меч? Ты сам выбираешь свой путь служить тому или этому. Перед лицом богов это не так важно, если не делал подлостей.

Есть еще и семья, мог бы сказать Пирс. Не всегда, имея за спиной нуждающихся в защите родственников, можно уйти. Мужчина глава семьи, на нем забота и ответственность за то, чтобы женщина не испытывала беспокойства за материальное и физическое благополучие семьи. Его старому товарищу такое тяжело понять. У него никогда не было детей, а близких родичей выбили во время набега с севера. Он так никогда и не узнал кто и смирился с этим. В каком-то смысле для него стали детьми его кнехты.

– Я давно иду по этой дороге, и там, где буду пировать после смерти, в чертогах Воина, дожидается крупный отряд убитых мной, чтобы преданно прислуживать, – серьезно закончил Мурена.

– Ты прав. Только почему не появляется герцог со своей конницей? Мы опять одни!

– Не стоит надеяться на хлыща. Он вечно себе на уме и не любит помогать другим.

– Как командир он неплох. Манера действовать достаточно эффективна, и знает, как верно использовать кавалерию.

– То-то и оно, – пробурчал старый боец, – здешние не понимают пехоты. А этот в особенности. На лошадях стен не взять, а столкновения полков – для него удивительная новость. Про тактику, дисциплину, умение маневрировать и не подозревает. Привык всей массой нестись на такую же толпу или драться один на один.

– Будто здесь не полно таких!

– Кто-то учится, другие погибают, не сделав себе труда изучить новую тактику. Герцог неэффективен – он жесток. Свиреп и не дает пощады никому. Его представление о победе сводилось исключительно к уничтожению врага. Он заметно превзошел всех нам известных полководцев исключительно в одном. Уничтожать целые области! Ты хоть понимаешь, почему наши первоначальные победы на юге оказались так легки?

– Фем воюет, крестьянину и в голову не приходит сопротивляться. Их и не трогают обычно. Взять с ковыряющегося в земле нечего, а сожженную хижину легко восстановить. Воинов мало. Хорошо, если один из сотни, считая женщин и детей, – без колебаний ответил Пирс. – Если бы не федераты…

– Тогда здесь и жили бы иначе. Они – щит Империи, сломанный из каприза. Но ты посмотри внимательно окрест…

– Не понял, – подумав, сознался Пирс.

– Плохо. Я о тебе лучше думал. Видать, жена все силы вытащила.

– Ты Лиану не трожь.

– Шучу я. Неужели не ясно?

– Я, в общем, тоже. И все же про крестьян?

– Здешние крестьяне боятся не войны, а голода и сборщиков налогов. Чем дольше война станет продолжаться, тем меньше у них останется. Заберут те или иные, сожгут или еще что – не суть. Это не может продолжаться вечно. Рано или поздно они возьмутся за оружие.

– Здешние землеройки станут представлять опасность?! Да их бьешь, а они извинения просят. Никакого достоинства!

– Недооценить противника так же плохо, как переоценить. Не становись таким высокомерным. Между вершиной горы и подножием множество камней разного вида и размера. Грай берет в свои отряды любых желающих. Там, за Каменным поясом, в армию густым потоком шли рабы и крепостные. И неплохо воюют, включая твой полк.

– Наш!

– Твой, – упрямо повторил Мурена. – Ты командир, и полк твой. А в нем кого только нет, даже горожане записывались.

– Пользы от них…

– Я же сделал из тебя настоящего латника из деревенского лапотника. А на той стороне тоже начали брать любого человека с имперским гражданством, готового драться. У них появился шанс поднять статус, и многие его не упустят. Помяни мое слово – крестьянский мятеж на юге ничуть не приятнее северного. Помнишь Лашенгу? Постоянные грабежи и конфискации действуют на людей не хуже, чем на вепря, раззадоренного охотничьими псами.

– В любом случае это случится не завтра, – отметая доводы и попутно давая себе зарок внимательно отслеживать в будущем как поведение кнехтов, так и неприятные признаки недовольства со стороны крестьян, возразил Пирс. – А сегодня нам надо удержать порт до прихода Рикса.