Будь со мной честен

28


Как выяснилось, мистер Варгас действительно знал, где найти Мими. Просто не знал, что знает.

– Значит, так, – сказал наш гость после того, как Фрэнк несколько раз перевернул записку и поднес ее к свету, чтобы показать, что на ней больше ничего не написано, даже невидимыми чернилами. – Есть одно местечко. Мы там встречались, когда я приезжал сюда в последний раз. Я думал, что если увижусь с Мими наедине, то смогу уговорить ее не выходить замуж за этого самовлюбленного кретина и вернуться со мной в Нью-Йорк.

– Что за место? – спросила я. – Ресторан?

– Нет.

– Музей? – подхватил Фрэнк.

– И не музей.

Все, что мистер Варгас помнил, – мотель, где предложила встретиться Мими, находился недалеко от студии, где Хейнс Фуллер снимался в дурацком арт-хаусном вестерне, забившем последний гвоздь в гроб его карьеры. Мотель состоял из нескольких голубых оштукатуренных бунгало в испанском стиле, выстроенных полумесяцем вокруг двора, покрытого гравием. У каждого домика был своей гараж-навес, так что жильцы могли подъезжать и заходить в комнату не замеченными с улицы. Мистер Варгас помнил пальму на неоновой вывеске над парковкой, а название вылетело у него из головы.

Фрэнк так жаждал найти маму, что даже не озаботился сменой гардероба. Он нахлобучил на голову охотничью шапку, схватил трубку от мыльных пузырей и устремился к машине.

– Allons-y![2] – крикнул он нам через плечо.

Тут Фрэнк уронил трубку и притормозил, чтобы ее поднять. Он воспользовался вынужденной остановкой, чтобы объяснить нам, что «allons-y» говорят солдаты Французского иностранного легиона, когда на самом деле хотят сказать: «Давайте взорвем эту богадельню к чертям собачьим, друзья!»

Мальчик испустил боевой клич и ринулся к машине.

– А он мне нравится, – улыбнулся мистер Варгас.

– Встаньте в очередь, – сказала я.



Мы промчались по бульвару Сансет и свернули влево на бульвар Лорел Каньон. Между делом Фрэнк не забывал о роли экскурсовода, поясняя мистеру Варгасу, что справа на углу когда-то стояла аптека Шваба, а потом ее снесли и построили небольшой торговый центр.

– Представляете, снести аптеку Шваба, где, как гласит голливудская легенда, режиссер Мервин Лерой «нашел» саму Лану Тёрнер – у прилавка с газировкой.

Я увидела в зеркале, что Фрэнк, подчеркивая иронию, изобразил пальцами воздушные кавычки.

– Где встречался с приятелями Джо Гиллис из «Бульвара Сансет», хотя на самом деле режиссер Билли Уайлдер построил копию «Шваба» в студии «Парамаунт», чтобы не снимать кино там, где теперь стоит торговый центр.

– А вы знали, что Сансет-бульвар – я имею в виду улицу, по которой мы только что проехали, а не фильм, в восемнадцатом веке представлял собой тропу для скота, ведущую по краю бассейна реки Лос-Анджелес непосредственно от испанского поселения до самого океана?

– Нет, Фрэнк, я понятия не имел, – признался мистер Варгас. – Спасибо, очень интересно.

– Вы еще кое-чего не знаете, – сказал Фрэнк.

Когда показалась Лукаут-Маунтин, я перестала вслушиваться в монолог и сосредоточилась на текущей задаче. Бульвар Лорел Каньон – до невозможности узкая, извилистая и перегруженная транспортом двухполосная дорога, прорезающая горы Санта-Моника. Вождение в Лос-Анджелесе – экстремальный вид спорта. Горы. Интенсивное движение. Внезапные наводнения. Оползни. Лесные пожары. Койоты. Я наверняка буду скучать по Фрэнку, а к следующему февралю, возможно, соскучусь даже по калифорнийской погоде, а вот по местным дорогам – никогда. Неудивительно, что Мими не садится за руль.

Чудом избежав падения в пропасть, мы выехали на Малхолланд-драйв и спустились на противоположную сторону долины Сан-Фернандо. Фрэнк направил меня к вышеупомянутой студии, которая, как он сообщил, являлась в свое время пристанищем короля немого кино Мака Сеннета, а в тысяча девятьсот двадцать восьмом году он разорился и вынужден был все продать. Используя студию как отправную точку, мы ездили по округе, делая все более широкие круги. К чести Долины надо сказать, что владельцы очень недешевых с виду ресторанов в районе студии не возражают против соседства с автомастерской, растаманским магазинчиком и даже обшарпанным домом престарелых, где постоянно собираются машины «Скорой помощи», занимающие лучшие парковочные места. Похоже, они уверены, что для посетителей с толстыми кошельками вымуштрованные швейцары скрасят суровую прозу жизни с наркотиками, поломками глушителя или неминуемой смертью.

Фрэнк увидел вывеску первым.

– Неоновая пальма! Вон она! – заорал он, дергая локтем, чтобы не показывать пальцем.

Я остановилась перед небольшим офисным зданием розового цвета с вывеской «Сансет». Если не считать цветовой гаммы, оно полностью соответствовало описанию мистера Варгаса.

Мы втроем выбрались из машины и огляделись по сторонам.

– Не помню, чтобы мотель назывался «Сансет», – сказал мистер Варгас. – Скорее, что-то вроде «Голубых Гавайев». Мими выбрала его, потому что он был как-то связан с Элвисом, хотя, насколько я помню, Элвис к тому времени уже умер.

Он заглянул под арку на въезде.

– Оплатите парковку. Кажется, все-таки здесь.

Фрэнк пошел кормить счетчик, а я поставила телефон на громкую связь, набрала номер и спросила Мими Бэннинг. Женский голос ответил, что у них такая не проживает.

– А Мими Гиллеспи? – спросила я.

То же самое. Я попытала счастья еще раз.

– Может, М. М. Бэннинг?

– Тоже нет, – сказала администратор.


Голос показался мне совсем молодым. Она могла в жизни не слышать о М. М. Бэннинг. Может, современные подростки уже не читают «Питчера»?

– А среди ваших постояльцев нет хрупкой женщины небольшого роста, среднего возраста, со стрижкой пикси, которая носит объемные кардиганы? Она должна была поселиться неделю назад, – сказала я.

Молодость не помешала администраторше заподозрить подвох.

– К сожалению, я не имею права разглашать информацию о наших гостях, – сказала она и повесила трубку.

– Думаю, Мими здесь, – сказала я.

– Почему? – спросил Фрэнк. – Тебе ведь ответили, что ее здесь нет.

– Она не говорила, что Мими здесь нет. Она сказала, что не может разглашать информацию.

– Сказать много, не сказав ничего! – вскричал Фрэнк. – Теперь я понял, что имела в виду доктор Абрамс, пытаясь объяснить мне, что такое подтекст. Что бы я без тебя делал, Элис? Ты лучший доктор Ватсон на свете.



Мы спрятались в тенечке под аркой, чтобы не вызывать ни у кого подозрений, пока будем обсуждать следующий ход.

– Мы не можем стучать во все двери по очереди, – сказала я. – Нас заметит администратор. Нужно сузить круг поиска.

– Мама приехала не на машине, значит, номера, где стоят машины, можно исключить, – сказал Фрэнк.

– Умно, – согласилась я.

– Да, – сказал Фрэнк. – Мой коэффициент интеллекта выше, чем у 99,7 процента американцев.

Примерно половина гаражей пустовали.

– Может, подождем немного? Сейчас время ужина, а чуть позже жильцы поставят машины на ночь.

– Мама ни за что не откроет дверь неожиданному гостю после наступления темноты, – сказал Фрэнк.

Я подумала, что Мими ни за что не откроет дверь неожиданному гостю, независимо от времени суток, а вслух сказала:

– Согласна. Тогда давайте сейчас. Откуда начнем?

– В тот раз она сняла двенадцатый номер, – вспомнил мистер Варгас. – У меня до сих пор цифры стоят перед глазами. Я постучал один раз, а потом два. Один, два. Двенадцать. На удачу. Не помогло.

Фрэнк пошел к двери. Я хотела его догнать, но мистер Варгас схватил меня за руку.

– Мими – его мать. Пусть мальчик найдет ее, если она там. Если нет, мы вмешаемся.

Фрэнк постучал: раз, раз-два, как мистер Варгас. Дверь не открылась. Сыщик отошел к окну, под которым росли чахлые кустики, и подпрыгнул пару раз, пытаясь заглянуть в комнату через жалюзи. Затем вернулся к двери и вытащил бумажник.

Я подумала, что он ищет бумагу, на которой можно написать записку и просунуть под дверь. Интересно, у него есть ручка? У меня, кажется, есть.

Я стала рыться в своей сумке, под стать Мэри Поппинс. Мистер Варгас постучал себя по карманам и ничего не нашел.

– Ой-ой, – сказал он, – что это парнишка удумал?

Подняв глаза от сумки, я увидела, что Фрэнк сжал в руке оранжевый проездной, а другой рукой взялся за ручку двери. Он просунул карточку в щель между полотном и рамой и распахнул дверь. Для человека, который утверждал, что не планирует заниматься преступной деятельностью, получилось неплохо.

Когда мы застали Фрэнка на месте преступления, он просто сиял.

– Она здесь! Только ее здесь нет. Я уже посмотрел под кроватью и под столом.

Я с первого взгляда поняла, что в двенадцатом номере действительно живет Мими. На письменном столе лежала коробка с ее любимыми карандашами и две стопки бумаги: одна побольше, нетронутая, вторая поменьше. Верхний лист маленькой стопки был исписан почерком Мими. На спинке стула висел кардиган, а в раме зеркала над туалетным столиком красовался акварельный портрет Фрэнка, что мы подарили ей на Рождество.

– Я придумал, – сказал Фрэнк. – Давайте спрячемся в шкаф, а когда она вернется, выпрыгнем и закричим: «Сюрприз!»

– Ужасная идея, Фрэнк, – сказала я. – У нее случится сердечный приступ.

Посмотрев на мистера Варгаса, взявшегося за спинку стула, я подумала, что он тоже близок к сердечному приступу.

– Это мой кардиган, – тихо сказал он и грузно опустился на кровать.

– Где мама? Я иду ее искать, – сказал Фрэнк и опрометью выбежал из комнаты. Я ринулась за ним.

Не заметив развязавшегося шнурка, я наступила на него и, перелетев через две бетонные ступеньки, шлепнулась на землю – в лучших традициях Мака Сеннета. Жаль, что Фрэнк пропустил это зрелище – я всегда мечтала его рассмешить. С трудом поднявшись на ноги, я увидела Мими. Только сначала не узнала. Она была в бейсболке, которую явно не могла позаимствовать у сына по той простой причине, что Фрэнк не надел бы такую под страхом смертной казни. В вышитых джинсах Джулиана, слишком просторных для ее щуплой фигурки, в простой белой футболке и без кардигана – в Долине, как всегда, стояла жара. У меня исчезли последние сомнения, когда она уронила пластмассовую корзину для белья и схватила Фрэнка на руки.

– О, Фрэнк, – сказала она. – Сыночек! Я так по тебе скучала! Что ты здесь делаешь? У вас все хорошо?