Будь моей няней

— Ты не можешь утверждать это. Ты видел, как она упала в пропасть. Но тела не нашли.

— Там невозможно было остаться живой.

— Да, если только не иметь какого-нибудь еще интересного дара — левитации, например. Просто признай, что тебе не нравится сама мысль о том, что за всем этим стоит Ракшана.

Мы недовольно друг на друга посмотрели. Ну вот, наша первая ссора, и все из-за Ракшаны.

— Признаю. Но не верю в это. Потому что она мертва. А если так — она ответит за все, не сомневайся, пощады не будет.

— Даже несмотря на то, что она мать твоих детей? — не поверила я. — Как отнесутся к этому девочки? Какая бы ни была — она их мать.

Граф растерянно на меня посмотрел и заколебался. Это сказало мне куда больше всяких слов.

— Я выясню у девочек про магию, и потом мы встретимся с профессором Бэконатти и сыщиком. Бэконатти уже решил, что делать с Ливией и как обезопасить нас в случае использования наших личин. А сыщик расскажет про поиски Ракшаны. Обменяемся добытыми сведениями, чтобы каждый владел всей информацией, иначе так и будем блуждать в потемках.

— Хорошо, — кивнула я. — Поговори и с Пэм. Пожалей и скажи, что ты больше не будешь ругать ее, что бы и о ком она ни говорила. Что она все может рассказать тебе, не боясь осуждения. Для нее это очень важно.

— Да, сначала я поговорю с ней. Спасибо, Имма.

Граф подошел и притянул меня к себе. Как бы то ни было, а оставаться равнодушной к его теплым объятиям и жарким поцелуям я не могла. Да и не хотела. Не представляю свою жизнь без этих синих глаз.



Перед ужином в кабинете собрались граф, я, профессор Бэконатти и сыщик Кастильи. Сначала взял слово Бэконатти. Он поставил на стол перед нами пирамиду из трех слоев. Самый нижний был ятариновый, средний из черного агатория и верхний, прозрачный — хрусталиновый.

— Это защитит ваш дом от воздействия магии извне. Не будет ни прослушки, ни воздействия на экономку. Пусть ради безопасности она не выходит из дома, пока преступник не будет пойман. Мэлл Имма, вам бы я тоже пока посоветовал не покидать пределы особняка. Последняя ситуация с нападением на Розамунду говорит о том, что наш злоумышленник не настроен шутить.

— Я прослежу за этим, — заверил граф и бросил в мою сторону волнительно-предвкушающий угрожающий взгляд.

Я попыталась сдержать улыбку. Антуану понравилась идея держать меня в плену. А разве я против? Самый сладкий плен из всех, что можно представить, — с ним и с девочками. Я готова стать их пленницей на всю жизнь… Так, стоп, Имма. Размечталась.

Граф обратился к Кастильи, который недоумевал, пытаясь понять, что происходит, и пока молча наблюдал за нами.

— Мэллорд Кастильи, — обратился к нему граф, — в нашем деле появились новые обстоятельства. Прежде чем я поведаю вам о них, хотел бы выслушать вас.

Сыщик кивнул. Особо его информация никого не воодушевила. Графиню однажды видели в захолустном городке рядом с тем поместьем, где произошел несчастный случай. Она устроила там скандал из-за того, что ее плохо обслужили, и назвала свое имя, оттого скандальную даму и запомнили.

— Значит, она туда возвращается, или эта наша предполагаемая герцогиня все же из этих мест, — задумался Антуан.

— О какой герцогине вы говорите? — осведомился сыщик.

Рассказ Антуана занял какое-то время.

— Я поговорил с Камиллой и Элли, ничего такого, что бы навело на то, что Ракшана хотела отнять у них магию, они из их разговоров не вспомнили. Вероятно, Имма права. Пэм была самым внушаемым и безопасным вариантом в ее случае. Богиня, я даже ума не приложу как!.. Как мать так могла поступить с собственной дочерью!..

Граф при воспоминании об этом снова впал в ярость, и кулаки его сжались.

— Профессор Бэконатти, у вас есть версии насчет того, почему у Памелы сохранилась магия? — обратилась я к профессору.





Глава 72

ИНОГДА ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ НЕ ВОВРЕМЯ




Первой мыслью было, что раз дар к Памеле вернулся, Ракшана мертва. Но, во-первых, дар другой. Даже если представить, что у Ракшаны их было несколько, куда девался дар Пэм? Почему он к ней не вернулся, а появился другой? И возможно ли такое?

Конечно, возможен вариант, что Ракшана зачем-то отдала его до своей смерти кому-то другому (что тоже вызывало слишком много вопросов — кому и зачем? Стоило ли отбирать его у родной дочери, чтобы кому-то отдать?).

Во-вторых, и в самых главных, Антуан додумался подробно выспросить, когда у Пэм появилась магия, и по ее словам выходило, что саму магию она стала ощущать помаленьку до момента несчастного случая с Ракшаной. Потом постепенно сила магического потока нарастала, и полностью дар она почувствовала после смерти матери.

Все версии заводили нас в тупик.

Выслушав наши предположения, Бэконатти задумался.

— Из всей истории магии мне вспоминается только один похожий случай, происшедший около двухсот лет назад. Была сделана запись в судебном деле Палейнтуса — типичном деле о классическом злоупотреблении магией, оно иногда включается в учебник по судебному производству по магическим преступлениям. Так вот, Палейнтус был приговорен к тюремному заключению и лишению магии. А спустя какое-то время он совершил побег… с помощью магии. Выяснилось, что у него был брат-близнец, тоже с даром. Возникла теория, что близнецы связаны одним общим магическим каналом, который при потере дара одним восполняется за счет магии другого. Но подтвердить или опровергнуть эту теорию не получилось — Палейнтус сбежал, и их с братом не нашли. А политика власти относительно магии целенаправленно ориентировалась на соблюдение принципов законности и гуманизма. И опыты над магией близнецов были невозможны. А кто по собственной воле отдаст дар без уверенности вернуть его обратно? Но как я понимаю, у Памелы нет брата или сестры-близнеца?

— Нет, — ответил граф.


— Вы можете утверждать это совершенно точно? — спросил сыщик.

— Да, я был рядом с женой во время родов, — подтвердил Антуан.

— Тогда больше вариантов мне на ум не приходит, — развел руками Бэконатти. — Поищу что-нибудь в архивах.

— Могло ли так случиться, что Памела не хотела отдавать дар и часть магии оставила себе? — спросила я.

— Нет, мэлл Имма, это исключено. К созданию ритуала подходили со всей серьезностью, чтобы исключить как раз такую возможность для тех, кто не хочет добровольно отдавать свой магический дар, — покачал головой Бэконатти.

— Что ж, если тот, кого мы теперь ищем, умеет менять внешность, это сильно затрудняет задачу, — сказал сыщик.

— Я доплачу вам за усилия. Цена в этом случае мне не важна, — поторопился сказать граф.

— Не в этом дело. Хотя расходы повысятся, и я не откажусь от доплаты. Мы не знаем кого искать… Если хотя бы было подозрение о настоящей личности этой герцогини, будем тогда называть ее так… А так это как поиски иголки в стоге сена. Мэлл Имма, опишите мне, пожалуйста, эту женщину.

— Я видела ее однажды и только издалека, — сказала я. — Поэтому мое описание будет слишком общим. Я советую вам съездить в поместье и пообщаться с управляющим. У герцогини есть поверенный, который держит с ней связь. А также у меня есть адрес в Рамбутане, куда я отправила письмо с просьбой о встрече и получила ответ.

Я описала жену Лероя такой, какой запомнила ее по одной мимолетной встрече.

— Конечно, я прямо сейчас туда и отправлюсь, — сказал сыщик. — Поверенный — это очень хорошая зацепка. Уж он-то вряд ли меняет внешность, а потому я обязательно его найду, — азартно-предвкушающе потер руки Кастильи.

Я достала кольцо, которое нашла на море, будучи ребенком. Сначала его осмотрел Антуан.

— Честно говоря, я уже не помню его в деталях. Сам факт потери кольца помню. Потому что Ракшана отреагировала на него очень эмоционально. У нее случилась настоящая истерика, я бы даже сказал, она была напугана его потерей. Без конца повторяла, что надо его найти, это очень важно. Я еле уговорил ее уехать из Форно, чтобы она успокоилась и забыла о потере. Потому что она была готова остаться и перерыть весь пляж в его поисках. Я обещал ей подарить любые драгоценности взамен…

Антуан невесело усмехнулся, вспоминая.

— И в столице она уже утешилась, опустошая все ювелирные лавки, пока ее шкафчик драгоценностей не был забит под завязку, а я не пригрозил ей, что мы останемся без денег и нам придется открывать свою ювелирную лавку и продавать все купленное.

Он повертел кольцо в руках и передал сыщику.

— По-моему, похоже. Серебряное колечко с ятарином, которое можно купить в любой лавке. Хотя мне казалось, что ятарин был потемнее.

Сыщик внимательно осмотрел кольцо и передал профессору. Пожал плечами:

— Да, обычная безделушка, какие продаются во всех мелких лавках.

Профессор после осмотра о чем-то задумался, но ничего не сказал. Протянул мне:

— Пусть оно будет пока у вас, мэлл Имма. Раз оно попало к вам в руки, на то была воля богини, — загадочно прокомментировал он.

После всех обсуждений мы распрощались с сыщиком. Антуан предложил профессору остаться на ужин. Тот не стал отказываться. Когда Кастильи откланялся и покинул нас, Бэконатти задержал нас в кабинете.

— Мэллорд, насколько вы доверяете вашему сыщику?

— Полностью. А что, у вас есть сомнения насчет его?

— Он был замешан в грязном скандале виконта Хейли. Речь шла о взятке, которую сыщик получил за сокрытие нескольких улик. Вроде бы его потом оправдали, но история слишком мутная. Тот, кто однажды предал своего клиента, может сделать это и во второй раз.

— Да, я в курсе. Я знаю виконта Хейли, который обвинил Кастильи. И именно потому, что знаю виконта, не сомневаюсь в правоте сыщика. Кастильи мне сразу рассказал об этой ситуации, которая пятном легла на его репутацию и похоронила блестящую карьеру. Он хочет исправить это положение, и я решил дать ему шанс. Вы считаете — напрасно?

— Упаси меня богиня советовать в таких вопросах, — протестующе поднял руки профессор. — Просто я давно изучаю мир страстей человеческих, и вроде бы даже неплохо. Во всяком случае, мои пьесы под авторством Шепилльери вроде пользуются успехом…

— Вы и Шепилльери одно лицо?! — воскликнули мы с графом одновременно, не в силах поверить.

— Да, пописываю на досуге пьески, это мое хобби. Что, удивлены? — похихикивая, спросил профессор.

Удивлены — не то слово! Я поражена. Я в шоке. Серьезный ученый, который, казалось, живет только высокими материями и научными интересами, речь которого не смог мне помочь понять даже ликер — и фривольные едкие пьесы, которые с оглушительным успехом шли в театрах столицы… Как все это совмещалось в одном лице?! И ведь он прав, пьесы имели успех потому, что были написаны на жизненные сюжеты простым и понятным языком, очень точно показывали характеры и внутренний мир людей, борьбу человеческих страстей, пороки и слабости.

Все-таки в отличие от профессора мы действительно мало что знаем о людях и часто в них ошибаемся.

Пока мы, ошеломленные этой новостью, приходили в себя, профессор посмеивался, довольный произведенным эффектом.

— Но вообще-то это тайна, — предупредил он. — Не хочу, чтобы в академии меня воспринимали несерьезно.

— Мы сохраним вашу тайну, — пообещали мы с графом.

— Верю, верю, — отмахнулся он. — Но как хорошо, что я могу наконец-то с кем-то обсудить мои пьесы, кроме руководителей театров. Они такие зануды, — пожаловался тот, кого я считала до этого момента самым главным занудой в мире. — Ничего не понимают в искусстве. Примитивны, как ослы. Режут все самое лучшее. Вот послушайте, что было в оригинале…

Тут профессор осекся, видимо вспомнив, что мы тут собрались не за этим.

— Однако давайте обсудим это после. Мы остановились на вашем сыщике, Кастильи. Знаете, наверное, вы правы, он не похож на того, кто поступится своими принципами ради денег. Такие как он не гонятся за их количеством и ценят деньги лишь за то, что те позволяют оплатить их потребности. А потребностей у этих людей не так много, лишь самые необходимые. Но зато такие люди подвержены высоким идеалам до фанатизма. В это число входит и любовь. Если такой солдафон влюбится в кого-нибудь, он положит свою жизнь к ногам своей избранной и даже пойдет на преступление.