Будь моей няней

— Хорошо, ты прав. Я готова тебя выслушать, — кивнула я.

Мне все равно надо было справиться с эмоциями. Потому что я действительно была готова накинуться на графа и нелицеприятно высказать все то, что я думаю по этому поводу. И о чем потом могу пожалеть.



— В день ее смерти мы были вместе. Ракшану я любил до одури, слепо и безумно только в первые годы. То ли она изменилась — положение графини ударило ей в голову, то ли всегда была такой и искусно притворялась в первое время, но со временем стали вылезать нелицеприятные черты — ненасытная алчность, тщеславие, чванство, празднолюбие, распущенность, неумеренность во всем… Ее образ жизни требовал огромных средств. Конечно, я был не беден на момент женитьбы, но доходы от поместий только покрывали ее траты. Поэтому мне пришлось много работать и монетизировать мое занятие техномагией. Наверное, за это я должен ей быть благодарен, — усмехнулся невесело граф. — Хотя я бы предпочел любовь Ракшаны и счастливую семью…

Хотя граф говорил о прошлом, меня больно резанули его слова. Если бы у них с Ракшаной все было хорошо, не было бы нас с Антуаном. Но я не стала прерывать его.

— Я долго боролся за нашу семью. Но в этом случае один в поле не воин. Со временем моя любовь угасла и растаяла как дым. Когда я первый раз предложил развестись, Ракшана отреагировала бурно, отпускать меня она не хотела, ее устраивало положение графини. Состоялось жаркое и страстное примирение, на какое-то время она даже стала примерной женой. И забеременела Памелой. Как только она ее родила, все снова пошло как прежде. На все мои попытки получить развод и договориться следовала одна и та же схема — слезы раскаяния, истерики, страстные ночи примирений… Все это выматывало, и я решил добиваться развода против ее желания. Но тут подоспела третья беременность. Когда родилась Элли, Ракшана присмирела, пыталась быть хорошей матерью, но ее гнилое нутро взяло верх. Тогда мы разъехались и стали жить раздельно. Я с девочками, она набегами их навещала, а сама продолжала вести разгульную жизнь. Я откупался деньгами и просил только, чтобы она играла роль хорошей матери и проявляла внимание к дочкам.

Герцог разволновался и достал из бара бутылку бренди.

— Будешь? — предложил он мне, а потом спохватился: — Ах да, у тебя же аллергия.

Он лукаво улыбнулся, но я не ответила на его улыбку, слишком тягостное впечатление производил его рассказ. Он налил себе немного и залпом выпил.

— Мы подошли к дню трагедии. У Ракшаны было много любовников, это не секрет. Она натура страстная и развратная. Когда мы жили вместе, она старалась хоть как-то скрываться, но когда мы разъехались, уже не таилась. Про ее последнее похождение слишком громко судачили. Нет, свет ее не осуждал. Как ни странно, все, что ни делала Ракшана, вызывало только восторг и зависть. Но последняя ее связь с молодым маркизом, только что женившимся на дочери герцога, вызвала слишком громкий скандал. Брак по расчету, сильно влюбленная жена — и тут такой стыд и срам. Герцогиня отреагировала очень эмоционально… в общем, судачили все кому не лень. И вся пресса гудела… История перешла все рамки, дочери подрастали и могли прочитать об этом. Ракшана на время скандала удалилась в любимое поместье Дорфлок — она любила горы.

По словам графа, вырисовывалась следующая картина. Он приехал к жене на разборки. Они поскандалили. Во время скандала она убежала, оседлала коня и поскакала в горы. Была плохая погода, гроза, тропки сильно размывало, что было очень опасно, в такое время происходило много несчастных случаев. И граф решил отправиться за ней, чтобы вернуть домой.

— Ракшана была в ярком красном платье — она любила красный цвет, он шел к ее смуглой коже и черным волосам. И я ехал за этим ярким пятном. Уже вовсю лил ливень. Я кричал ей, чтобы она остановилась, вернулась. В какой-то момент разум возобладал, она развернулась и поскакала ко мне навстречу. Как вдруг…

Граф сглотнул, в глазах промелькнула боль и ужас воспоминаний.

— Сверху дорогу ей перекрыл камнепад. Видимо, валун подтопило водой, такое бывает, он покатился и вызвал оползень. Испуганная лошадь Ракшаны понесла. Один из крупных камней попал ей под ноги, она споткнулась, перекувыркнулась и вместе с всадницей рухнула в пропасть на моих глазах. Крик Ракшаны, полный ужаса и отчаяния, до сих пор стоит у меня в ушах…

Граф налил себе еще бренди и выпил. Дальше он рассказал про поиски тела, которое так и не нашли. Только тело лошади и обрывки платья его супруги. Вероятно, ее тело было погребено под оползнем и камнями.

— Она погибла на моих глазах. У меня не было сомнений. Когда тела не находят, какое-то время человек считается пропавшим без вести, потом его признают умершим. Я получил свидетельство о смерти жены, организовал похороны. Без тела, да. Так как смерть произошла не в столице, объяснение о захоронении графини в любимом поместье прозвучало правдоподобно. В столице же для всех провели ритуал прощания.

Да, такое нередко практикуется у аристократов. На свадьбе и похоронах должны присутствовать все. О молодоженах и тех, кого хоронят, помнят только первые минуты, а дальше идет обычная светская тусовка. Оба события лишь повод для того, чтобы собрать весь цвет общества.

— А что потом? Почему ты решил, что она жива?

— Через несколько месяцев эта… — неприлично выругался граф, — явилась ко мне, ловко маскируясь, чтобы никто ее не увидел. Сказать, что я был шокирован — не сказать ничего. Она поведала сентиментальную историю о том, что якобы ее без сознания нашел какой-то горный пастух, приволок в свою хижину, где долго выхаживал. У нее были тяжелые переломы, и она не могла двигаться, ей заново пришлось учиться ходить и прочая муть. Я не поверил ни единому слову, впрочем, это не важно. Встал вопрос, что делать. Было два варианта: либо она объявляется в обществе и занимает свое законное место графини, либо… для всех она остается погибшей. За очень немаленькие деньги.

— Она сама это предложила или это была твоя инициатива? — спросила я.

— Она шантажировала меня тем, что вернется, Имма. Ко мне, к девочкам. Но если бы она хотела, то сделала бы. Придумала бы, как преподнести эту новость дочерям. Посоветовалась бы со мной. Но нет, она пришла ко мне, подловив в уединенном месте. Я спросил, чего она хочет. Денег? Она не стала долго ломаться. Сказала, что с деньгами она уедет за границу и там начнет новую жизнь. Я даже не думал, я обрадовался. Как представил, что девочки, которые только пережили смерть матери, снова будут проходить через все это… Если бы только они ей были нужны… Но она их бросила, Имма. Нужна ли им такая мать? Пусть лучше останется для них мертвой. Так я посчитал тогда. И так и считаю до сих пор. Возникла только одна проблема, о которой я в ту пору не думал…

— Какая?

— Я не развелся с ней. Надо было это сделать тогда. Сразу. Списываю это на помутнение рассудка от того, что увидел ее ожившей. К тому времени я был не в самом романтичном настроении, мягко говоря. Разочарованный браком, я думал, что никогда больше не женюсь. Ведь мне нужна была не только жена, я остался с тремя дочерями. Им нужна была добрая мачеха. Какая женщина могла бы принять трех дочерей мужчины, да еще не похожих на меня, все в мать? Это не раз подчеркивали мои пассии, которые у меня конечно же тоже были еще во время брака. Я всегда чувствовал ревность и неприязнь к девочкам со стороны моих любовниц. Если моя жена не любила своих детей, как можно требовать от кого-то полюбить чужих? Но вот я встретил тебя, и все изменилось.

Граф посмотрел на меня взглядом, в котором горел лихорадочный огонь болезненных переживаний.

— Уже к этому времени я решил, что все же стоит развестись с Ракшаной. Но, к сожалению, не могу ее найти. А когда ты появилась в моем доме, я утроил усилия. Нанял детектива. Но пока безрезультатно. Хотя и не безнадежно. Вроде бы какие-то зацепки у него появились, о чем он недавно поведал по связи. В скором времени он появится здесь с отчетом. Хочешь, я приглашу тебя, выслушаем его вместе?

Граф вопросительно посмотрел на меня и добавил:

— В любом случае она не может скрываться вечно. Я разведусь с ней, и мы с тобой поженимся в тот же день, Имма, я обещаю. Правда, — задумчиво произнес он, — в последнее время я думаю, что причина затянувшихся поисков может оказаться в другом…

— Ты про последние новости? — встрепенулась я.

— Да. Теперь я предполагаю, что ко мне приходила не Ракшана, а загадочная жена Лероя, наша охотница за магическими дарами и, похоже, деньгами. Ей ничего не стоило, узнав подробности смерти моей жены, принять ее внешность и потребовать за молчание денег. Поэтому-то она и не ставила целью возвращаться и примерять на себя роль матери трем девочкам.

— Да, это звучит правдоподобно.

— Я видел смерть жены. И никто не может убедить меня в обратном. И тогда становится понятным, почему ее так трудно найти. Ведь мы ищем Ракшану. А Ракшаны нет, есть другая женщина.

— Остается только узнать, кто это. Все равно это довольно близкий тебе или мне человек, раз она интересуется нашей жизнью. Но у меня никою нет на примете, совсем. Мой круг знакомых очень узок. Мне кажется, надо искать в твоем окружении.

Граф задумчиво сдвинул брови.

— Что ж, поищем.





Глава 71

ТАЙНА ПЭМ





Вечером я готовилась к непростому разговору с Памелой. Мы оба, Антуан и я, побоялись вслух высказать свои подозрения насчет того, что Ракшана не умерла, а продолжила жить под другой личиной, стала женой герцога Лероя, а потом явилась к графу за деньгами. Нам еще предстояло разобраться в этой афере.

— Памела, можно я тебя кое о чем спрошу? — задала я вопрос после того, как по установившемуся ритуалу отхода ко сну мы немного поболтали и пофантазировали о любимых выдуманных мирах Памелы.

— Спрашивайте, мэлл Имма.

— Ты можешь рассказать мне про маму, чем она тебя обидела? Мы с тобой говорили, что обиды надо проговаривать, нельзя копить их в себе, иначе они начинают разъедать тебя изнутри. А сказал — и отпустило. Расскажи мне, пожалуйста. Это ведь как-то связано с твоей магией?

— Да.

Памела помолчала, собираясь с мыслями.

— Она просила отдать ей мою магию. Говорила, что она ей очень нужна. Что она позволит ей быть сильной и победить ее врага. Я не хотела отдавать, — заволновалась Памела, вспоминая. Ручки ее начали нервно перебирать складки одеялка. — Но она упрашивала и упрашивала. Говорила: «Ты же не хочешь, чтобы твоя мама умерла? Мне нужно стать сильнее, твоя магия мне поможет». Мне все это не нравилось. А она просила и просила…

— Ты не говорила папе?

— Нет, она велела ни в коем случае не говорить папе, иначе она умрет. А меня накажут злые дэвры и оторвут язык за то, что я не сохранила тайну. Это ведь неправда? — спохватилась Памела и прижала руки ко рту.

— Конечно нет. Просто твоя мама не хотела, чтобы об этом кто-то знал, — успокаивающе погладила я ее по рукам. — Если бы это было так, мы бы все ходили без языков. И я, и твой папа.

— Что, вы тоже не сдержали тайны? — удивилась она.

— Нет, и иногда это и не надо. Если чья-то жизнь в опасности, лучше выдать тайну, чем допустить, чтобы кто-то пострадал. Требование сохранить тайну — это своего рода манипуляция. И надо понимать истинные цели человека. Так что не волнуйся. Так ты все-таки отдала свой дар маме?

— Да, — кивнула Памела и вздрогнула от воспоминаний. — Ужасный ритуал. Мне было так страшно. А потом такая пустота внутри… даже больно немного было.

Да, это правда. Когда я отдавала дар, я тоже помнила эту жгучую боль, прошедшуюся по позвоночнику, словно он, не желая уходить, выжигал все по пути, цепляясь.

— А что случилось потом? Как оказалось, что у тебя другой дар?

— А я не знаю, — пожала плечами Пэм. — Я просто через какое-то время его почувствовала.

Памела рассказала, как знакомилась с новым даром, не сразу понимая, почему ее никто не замечает.

— Это было так весело, — хихикнула она. — Но папа так переживал, так расстраивался, что пришлось ему рассказать.

Памела вздохнула.

— Памела, ты должна рассказать все папе. Это очень важно. Очень.

Памела недовольно поморщилась.

— Может, вы сами расскажете, мэлл Имма?

— Конечно, если так можно. Можно?

— Да. Папа не любит, когда мы говорим плохо о маме. Ругается.

— Обещаю, он не будет ругаться. Спасибо. — Я поцеловала Пэм в макушку и отвлекла сказками перед сном.

Но она все равно заснула с трудом и беспокойно ворочалась во сне.

Утром я рассказала все графу. Это вызвало гнев Антуана.

— Дэврова с… — припечатал Ракшану взбешенный отец. — Бедная Пэм. Почему она мне не рассказала?!

— Боялась, Антуан. С одной стороны запуганная матерью, с другой — тобой. Она говорит, что ты ругал, если они отзывались о матери плохо.

— Да… чтобы хоть как-то наладить между ними отношения. Я и подумать не мог, что она может причинить зло собственным детям.

Он вскочил и заметался по кабинету как зверь.

— Удушил бы собственными руками, попадись она мне сейчас.

— Возможно, тебе представится такой случай, — вздохнула я.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что, возможно, охотница за дарами и есть Ракшана. Ей было мало, и она еще хотела забрать дары дочерей. Или начала с них. Надо как-то поинтересоваться, просила ли она того же у Камиллы и Элли. Впрочем, Элли была слишком мала и могла разболтать. Как и Камилла, только потому, что была уже взрослая и понимала больше. А у Пэм был самый подходящий возраст, плюс она девочка сомневающаяся и робкая, ее можно запугать. Ты должен поговорить с Камиллой и Элли и осторожно выпытать у них, были ли такие разговоры с матерью или нет.

— Хорошо, ты права. Я сейчас же это сделаю. Но как бы там ни было, Ракшана мертва.