Брак во имя Альянса
Часть 35 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Согласна. – Я не раздумывала. Невелика потеря, в конце концов. – Но у меня есть еще одна просьба. Важная. Мне кажется, мы заслужили.
Принц изогнул бровь:
– Я слушаю.
Набрав побольше воздуха в легкие, я сказала:
– Если вы настолько легко управляетесь с данными, могли бы вы сделать так, чтобы в реестре появилась новая идентификационная информация для Аэдо? И чтобы у него был идентификатор? Ну, чтобы мы могли спокойно жить дальше и чтобы никто нас больше не беспокоил? Ты ведь понимаешь, что, если службы Альянса узнают о том, что Аэдо был одним из девиранских медиумов, нам не дадут жить спокойно?
Мне показалось, что жемчужного сияния в глазах девиранина стало больше.
– А ты хочешь жить спокойно? – спросил он. – Уверена, что Аэдо хочет того же?
– Мы договоримся, – уверенно ответила я. И, подумав, спросила: – И все-таки… прошли годы. Почему же не был отправлен второй корабль к даториуму?
Мне показалось, девиранин поморщился – но это выражение промелькнуло быстро, как тень пролетающих птиц над водной гладью, – и уже через мгновение его лицо снова было совершенно спокойным.
– У него начались проблемы с одним из кластеров империи. И программа сбора даториума была приостановлена. Еще вопросы?
Я покачала головой. Больше вопросов не было, кроме одного: когда нас отпустят и как это будет выглядеть?
* * *
Он ушел. Через некоторое время стена вновь разошлась, и появился крабокоралл с подносом. Страж молча поставил передо мной поднос и удалился, цокая хитиновыми когтями. Я подобралась к еде, открыла крышку пластикового контейнера – и почему-то не удивилась, увидев там какие-то пророщенные семена. В других контейнерах, поменьше, я нашла специи и жидкий соус. В качестве столовых приборов мне предложили двурогую вилочку с длинными зубцами, расположенными близко. Наверное, такой вилочкой считается удобным отправлять в рот перепутанные корешками семена.
Чувства голода я не испытывала, слишком много случилось за последние часы, но полила соусом предложенную пищу и съела ее всю. Воды мне тоже дали, в продолговатом контейнере с маленькой пробкой. Я выдернула ее зубами и сделала несколько глотков, а оставшуюся воду забрала с подноса и положила в угол камеры. На всякий случай.
Страж вернулся за подносом и пустыми контейнерами, молча забрал все это и ушел. Я снова осталась одна, но конечно же это было уже не то страшное одиночество, в котором я пребывала пару часов назад.
Я закрыла глаза, привалилась спиной к упругой стене и задумалась.
Мысли были разные, но большей частью приятные. Я представляла, как мы переберемся на какую-нибудь тихую планету, где можно будет приобрести небольшой домик в красивом месте. Вспомнились ромашки, яркие белые звезды с желтыми серединками на изумрудной зелени. И реки, обязательно, чтобы реки были и озера, синие, поцелованные небом. Мы бы по утрам на веранде пили кофе. Быть может, я бы даже полюбила белый воздушный зефир. Мы бы ходили купаться на речку. Смеялись и дурачились. Мы бы наверстали всю ту радость, которую судьба у нас отняла. И когда-нибудь мой отец бросил бы наконец работу и приехал в гости. Уж не говорю о том, чтобы он остался, мне кажется, что он до конца жизни предпочтет жить в уединении. Но погостить – обязательно. А еще мы бы жарили мясо на углях, и баклажаны, и картошку. Иногда вспоминали бы все эти злоключения и просто радовались тому, что живем.
А потом два девиранина втолкнули ко мне в камеру кровать на ангравах, похожую на парящий над полом белый кокон. По периметру кокона загадочно перемигивались разноцветные огоньки и временами, словно снег, гонимый ветром, проносились голубоватые контуры неизвестных мне интегральных схем.
Я вскочила на ноги, меня закрутило в вихре внезапно нахлынувших чувств. Перед глазами все поплыло, я лишь беспомощно терла их, а слезы все набегали. Но больно мне не было – наоборот, еще никогда мне не было настолько хорошо и легко. Потому что там, на овальном ложе, спеленатый полупрозрачными языками-лепестками, весь облепленный такими же полупрозрачными пластырями, лежал Аэдо. И он дышал, я видела, сам дышал! Девиране сделали то, что для Альянса было бы невозможным. Сложнейшая операция – и человек самостоятельно дышит. Просто спит.
Я склонилась над Аэдо, жадно вглядываясь в любимые черты.
Я не искала в них человека, который ушел несколько лет назад и ушел навсегда.
Но так получилось, что, едва встретив Аэдо, я уже тогда чувствовала, что он – мой, и всегда был моим, а я – его. Так получилось, и в этом было мое… наше будущее.
Его дыхание было ровным и очень спокойным, ресницы едва заметно подрагивали. А голова… Несчастная, многострадальная голова! Ее облепили пластырями там, где раньше торчали разъемы. Мне хотелось посмотреть, что с остальными разъемами, но все тело было скрыто, и я не стала силой отдирать фиксирующие лепестки. Только протянула руку и осторожно коснулась щеки Аэдо. Погладила. Внутри чудесной огненной птицей распахивало крылья мое счастье.
И поэтому я не услышала, как ко мне подошел кто-то из девиран, дернулась испуганно, когда меня тронули за плечо. Обернулась – на меня с легкой полуулыбкой смотрел принц, имени которого я так и не узнала.
«С ним все будет хорошо. Десять часов на восстановление», – пришло сообщение.
«Даже невероятно, что вы это смогли». – Глупо пытаться скрыть удивление и восхищение.
Принц пожал плечами.
«Мы – древняя раса, намного старше вас. Мы строили каменные дома еще тогда, когда на Земле жили только цианобактерии. Мы можем почти все».
«А что вы не можете?»
Снова пожатие плечами. И немного снисходительная, высокомерная улыбка, но я не обиделась. На самом деле, все равно кто и как на тебя смотрит, когда рядом – твое счастье.
«Не можем создать что-то из ничего. Да и никто не может».
Я невольно улыбнулась, кивнула на Аэдо.
«Вы ему подчистили память?»
«Да. Как и договаривались. Теперь твоя очередь. Ты готова?»
Я еще раз посмотрела на спящего Аэдо. Как хотелось его обнять. Прижаться всем телом к нему, ощутить гладкую кожу под щекой. Заглянуть в светлые глаза, в которых так просто утонуть и забыться. Все это было у нас впереди, обязательно…
И решительно сказала:
– Я готова. Идем.
Эпилог
Я медленно просыпалась, и мне казалось, что я плыву на лодке по широкой равнинной реке, и что лодка едва заметно покачивается на волнах, и так я плыву навстречу розовому рассвету, который пробивается сквозь дымку.
Мне было тепло, хорошо и спокойно.
Потом, когда и рассвет, и тихий плеск воды растворились в подступающей действительности, я осознала, что лежу на чем-то упругом, поверх укрыта тяжелым и теплым одеялом и чья-то тяжелая рука лежит поперек меня. Но все эти ощущения не вызвали тревоги или страха – наоборот, умиротворение и согласие с тем будущим, которое для меня наступило.
Я открыла глаза, и первым, что увидела, был низкий потолок салона космического транспорта. Вторым было невероятно красивое в своей строгости лицо медиума Аэдо. Он лежал рядом, на боку, обнимал меня за талию и, подперев голову свободной рукой, рассматривал так внимательно, как будто у меня на голове внезапно вырос розовый куст.
– Ты проснулась, – заключил он. – Я боялся, что с тобой что-нибудь не так.
– А я боялась, что с тобой что-нибудь не так, – ответила я и задумалась. Последним моим воспоминанием было, как Аэдо потерял сознание в девиранском транспорте. Кажется, мы были там совершенно одни… В памяти мелькнул странный образ, человек с серой кожей, серебристыми волосами и бриллиантом во лбу. Мелькнул и пропал. В животе стало щекотно от внезапно накатившего страха: я совершенно не помнила ни этого серого человека, ни того, что было дальше.
Провал. Темнота. Возможно, когда-нибудь я вспомню, что с нами случилось, но… похоже, не сейчас. Надо было выяснить, где мы находимся и куда летим.
– А где мы? – Я покрутила головой.
Самая обычная каюта малого челнока, не шикарная, но и не скромная. Вон панели, похоже, из настоящего дерева. И угол дивана, обитого кожей, виден в проходе.
Рука Аэдо переместилась с талии к моему лицу, и он легонько погладил меня по щеке.
– Судя по тому, что я считал с центра управления этим челноком, мы находимся на нашем собственном корабле, который записан в реестр Альянса как транспорт, принадлежащий супружеской паре Виарро, Маргарите и Александру. Корабль полностью настроен на меня. И даже локальный банк данных здесь же, набитый тем, что лично мне никогда не принадлежало, и идентификатор есть, и нейроинтерфейс работает именно с этим идентификатором. Что случилось, Марго? Последнее, что я запомнил, это то, что девиранский корабль разнесло на атомы, и даториум тоже, а я… я знал, что это мои последние минуты жизни, потому что то, что из меня сделал Верховный стор, не исправили бы ученые Альянса.
– Но то, что Верховный стор оказался тем еще авантюристом и предателем, а вовсе не Творцом, ты хотя бы помнишь?
– Помню, – мрачно согласился Аэдо… или Александр Виарро? – Но совершенно не помню, откуда я это знаю, о том, что он предатель. Бред какой-то. Такое чувство, что кто-то нам от души почистил воспоминания.
– Похоже на то, – согласилась я.
Под одеялом было так хорошо, что совершенно не хотелось выбираться, чтобы в который раз сталкиваться с проблемами и сложностями этого мира. А река была так красива, так спокойна и совершенна в своем размеренном течении… Я вздохнула. Покосилась на Аэдо – сейчас мне был виден его профиль, нос с легкой горбинкой, четко очерченные скулы, решительный подбородок…
– А ты… не против, что нас, не спрашивая, поженили? Ну, по документам? – прошептала я с трепетом.
Он повернулся ко мне и улыбнулся.
– Но… Марго, наш брак благословила служба безопасности Альянса, как ты помнишь. Только тогда… я даже не совсем понимал, зачем я все это делаю.
– А если бы не благословили? То, что сейчас происходит… Как ты на это смотришь?
У него были потрясающие глаза. Светло-серые, с темной каймой. И смотреть в них было легко, потому что там, в их глубине, я читала надежду.
– А ты? Что ты об этом всем думаешь? – едва слышно прошептал он. – Я ведь знаю, что ты любила не меня. Я все помню, про украденное тело. Но я… мне хотелось бы… когда-нибудь…
И умолк, растерянно глядя на меня. А я искала и не могла найти подходящие слова, потому что – да, так случилось. В медиуме Аэдо воплотилось мое прошлое. И настоящее. И ничего с этим не поделаешь. Единственное, в чем я была уверена, это в том, что Аэдо не был заменой кому-то давно утраченному. Он оказался настолько… собой, настолько цельным, достойным и сильным, что я просто полетела ему навстречу, словно мотылек к огню, и мне хватило несколько дней, чтобы привыкнуть к этому человеку и быть готовой разделить с ним будущее.
Звучит более чем странно – но так получилось. И ничего с этим уже не сделаешь, и так бывает много миллионов раз в бесконечной Вселенной.
Я потянулась к нему руками, обхватила за шею – осторожно, чтобы, не дай бог, не причинить боли, если где-то что-то не до конца зажило. Притянула к себе и прошептала в губы:
– Ты не замена и никогда ею не был. Ты – это ты. И знаешь, ты – лучшее, что случилось со мной за долгие годы.
– Честно? – рвано выдохнул он.
Наши губы соприкасались, но Аэдо медлил. Ему хотелось быть уверенным до конца.
– Честно.
Ладонь скользила по гладкой коже его головы, задевая пластыри, которые на ощупь были как упругое желе. И он все же меня поцеловал, так нежно и аккуратно, словно спрашивал разрешения.
– И это все? – Я прищурилась. – Как-то скромно. Даже чересчур.
– Ты даже не спросила, куда мы летим. – Теперь Аэдо улыбался, а я поймала себя на том, что и улыбка у него исключительно своя собственная. То, что было внутри, неизменно накладывало отпечаток на то, что снаружи. А внутри… был только он, и никого больше.
Принц изогнул бровь:
– Я слушаю.
Набрав побольше воздуха в легкие, я сказала:
– Если вы настолько легко управляетесь с данными, могли бы вы сделать так, чтобы в реестре появилась новая идентификационная информация для Аэдо? И чтобы у него был идентификатор? Ну, чтобы мы могли спокойно жить дальше и чтобы никто нас больше не беспокоил? Ты ведь понимаешь, что, если службы Альянса узнают о том, что Аэдо был одним из девиранских медиумов, нам не дадут жить спокойно?
Мне показалось, что жемчужного сияния в глазах девиранина стало больше.
– А ты хочешь жить спокойно? – спросил он. – Уверена, что Аэдо хочет того же?
– Мы договоримся, – уверенно ответила я. И, подумав, спросила: – И все-таки… прошли годы. Почему же не был отправлен второй корабль к даториуму?
Мне показалось, девиранин поморщился – но это выражение промелькнуло быстро, как тень пролетающих птиц над водной гладью, – и уже через мгновение его лицо снова было совершенно спокойным.
– У него начались проблемы с одним из кластеров империи. И программа сбора даториума была приостановлена. Еще вопросы?
Я покачала головой. Больше вопросов не было, кроме одного: когда нас отпустят и как это будет выглядеть?
* * *
Он ушел. Через некоторое время стена вновь разошлась, и появился крабокоралл с подносом. Страж молча поставил передо мной поднос и удалился, цокая хитиновыми когтями. Я подобралась к еде, открыла крышку пластикового контейнера – и почему-то не удивилась, увидев там какие-то пророщенные семена. В других контейнерах, поменьше, я нашла специи и жидкий соус. В качестве столовых приборов мне предложили двурогую вилочку с длинными зубцами, расположенными близко. Наверное, такой вилочкой считается удобным отправлять в рот перепутанные корешками семена.
Чувства голода я не испытывала, слишком много случилось за последние часы, но полила соусом предложенную пищу и съела ее всю. Воды мне тоже дали, в продолговатом контейнере с маленькой пробкой. Я выдернула ее зубами и сделала несколько глотков, а оставшуюся воду забрала с подноса и положила в угол камеры. На всякий случай.
Страж вернулся за подносом и пустыми контейнерами, молча забрал все это и ушел. Я снова осталась одна, но конечно же это было уже не то страшное одиночество, в котором я пребывала пару часов назад.
Я закрыла глаза, привалилась спиной к упругой стене и задумалась.
Мысли были разные, но большей частью приятные. Я представляла, как мы переберемся на какую-нибудь тихую планету, где можно будет приобрести небольшой домик в красивом месте. Вспомнились ромашки, яркие белые звезды с желтыми серединками на изумрудной зелени. И реки, обязательно, чтобы реки были и озера, синие, поцелованные небом. Мы бы по утрам на веранде пили кофе. Быть может, я бы даже полюбила белый воздушный зефир. Мы бы ходили купаться на речку. Смеялись и дурачились. Мы бы наверстали всю ту радость, которую судьба у нас отняла. И когда-нибудь мой отец бросил бы наконец работу и приехал в гости. Уж не говорю о том, чтобы он остался, мне кажется, что он до конца жизни предпочтет жить в уединении. Но погостить – обязательно. А еще мы бы жарили мясо на углях, и баклажаны, и картошку. Иногда вспоминали бы все эти злоключения и просто радовались тому, что живем.
А потом два девиранина втолкнули ко мне в камеру кровать на ангравах, похожую на парящий над полом белый кокон. По периметру кокона загадочно перемигивались разноцветные огоньки и временами, словно снег, гонимый ветром, проносились голубоватые контуры неизвестных мне интегральных схем.
Я вскочила на ноги, меня закрутило в вихре внезапно нахлынувших чувств. Перед глазами все поплыло, я лишь беспомощно терла их, а слезы все набегали. Но больно мне не было – наоборот, еще никогда мне не было настолько хорошо и легко. Потому что там, на овальном ложе, спеленатый полупрозрачными языками-лепестками, весь облепленный такими же полупрозрачными пластырями, лежал Аэдо. И он дышал, я видела, сам дышал! Девиране сделали то, что для Альянса было бы невозможным. Сложнейшая операция – и человек самостоятельно дышит. Просто спит.
Я склонилась над Аэдо, жадно вглядываясь в любимые черты.
Я не искала в них человека, который ушел несколько лет назад и ушел навсегда.
Но так получилось, что, едва встретив Аэдо, я уже тогда чувствовала, что он – мой, и всегда был моим, а я – его. Так получилось, и в этом было мое… наше будущее.
Его дыхание было ровным и очень спокойным, ресницы едва заметно подрагивали. А голова… Несчастная, многострадальная голова! Ее облепили пластырями там, где раньше торчали разъемы. Мне хотелось посмотреть, что с остальными разъемами, но все тело было скрыто, и я не стала силой отдирать фиксирующие лепестки. Только протянула руку и осторожно коснулась щеки Аэдо. Погладила. Внутри чудесной огненной птицей распахивало крылья мое счастье.
И поэтому я не услышала, как ко мне подошел кто-то из девиран, дернулась испуганно, когда меня тронули за плечо. Обернулась – на меня с легкой полуулыбкой смотрел принц, имени которого я так и не узнала.
«С ним все будет хорошо. Десять часов на восстановление», – пришло сообщение.
«Даже невероятно, что вы это смогли». – Глупо пытаться скрыть удивление и восхищение.
Принц пожал плечами.
«Мы – древняя раса, намного старше вас. Мы строили каменные дома еще тогда, когда на Земле жили только цианобактерии. Мы можем почти все».
«А что вы не можете?»
Снова пожатие плечами. И немного снисходительная, высокомерная улыбка, но я не обиделась. На самом деле, все равно кто и как на тебя смотрит, когда рядом – твое счастье.
«Не можем создать что-то из ничего. Да и никто не может».
Я невольно улыбнулась, кивнула на Аэдо.
«Вы ему подчистили память?»
«Да. Как и договаривались. Теперь твоя очередь. Ты готова?»
Я еще раз посмотрела на спящего Аэдо. Как хотелось его обнять. Прижаться всем телом к нему, ощутить гладкую кожу под щекой. Заглянуть в светлые глаза, в которых так просто утонуть и забыться. Все это было у нас впереди, обязательно…
И решительно сказала:
– Я готова. Идем.
Эпилог
Я медленно просыпалась, и мне казалось, что я плыву на лодке по широкой равнинной реке, и что лодка едва заметно покачивается на волнах, и так я плыву навстречу розовому рассвету, который пробивается сквозь дымку.
Мне было тепло, хорошо и спокойно.
Потом, когда и рассвет, и тихий плеск воды растворились в подступающей действительности, я осознала, что лежу на чем-то упругом, поверх укрыта тяжелым и теплым одеялом и чья-то тяжелая рука лежит поперек меня. Но все эти ощущения не вызвали тревоги или страха – наоборот, умиротворение и согласие с тем будущим, которое для меня наступило.
Я открыла глаза, и первым, что увидела, был низкий потолок салона космического транспорта. Вторым было невероятно красивое в своей строгости лицо медиума Аэдо. Он лежал рядом, на боку, обнимал меня за талию и, подперев голову свободной рукой, рассматривал так внимательно, как будто у меня на голове внезапно вырос розовый куст.
– Ты проснулась, – заключил он. – Я боялся, что с тобой что-нибудь не так.
– А я боялась, что с тобой что-нибудь не так, – ответила я и задумалась. Последним моим воспоминанием было, как Аэдо потерял сознание в девиранском транспорте. Кажется, мы были там совершенно одни… В памяти мелькнул странный образ, человек с серой кожей, серебристыми волосами и бриллиантом во лбу. Мелькнул и пропал. В животе стало щекотно от внезапно накатившего страха: я совершенно не помнила ни этого серого человека, ни того, что было дальше.
Провал. Темнота. Возможно, когда-нибудь я вспомню, что с нами случилось, но… похоже, не сейчас. Надо было выяснить, где мы находимся и куда летим.
– А где мы? – Я покрутила головой.
Самая обычная каюта малого челнока, не шикарная, но и не скромная. Вон панели, похоже, из настоящего дерева. И угол дивана, обитого кожей, виден в проходе.
Рука Аэдо переместилась с талии к моему лицу, и он легонько погладил меня по щеке.
– Судя по тому, что я считал с центра управления этим челноком, мы находимся на нашем собственном корабле, который записан в реестр Альянса как транспорт, принадлежащий супружеской паре Виарро, Маргарите и Александру. Корабль полностью настроен на меня. И даже локальный банк данных здесь же, набитый тем, что лично мне никогда не принадлежало, и идентификатор есть, и нейроинтерфейс работает именно с этим идентификатором. Что случилось, Марго? Последнее, что я запомнил, это то, что девиранский корабль разнесло на атомы, и даториум тоже, а я… я знал, что это мои последние минуты жизни, потому что то, что из меня сделал Верховный стор, не исправили бы ученые Альянса.
– Но то, что Верховный стор оказался тем еще авантюристом и предателем, а вовсе не Творцом, ты хотя бы помнишь?
– Помню, – мрачно согласился Аэдо… или Александр Виарро? – Но совершенно не помню, откуда я это знаю, о том, что он предатель. Бред какой-то. Такое чувство, что кто-то нам от души почистил воспоминания.
– Похоже на то, – согласилась я.
Под одеялом было так хорошо, что совершенно не хотелось выбираться, чтобы в который раз сталкиваться с проблемами и сложностями этого мира. А река была так красива, так спокойна и совершенна в своем размеренном течении… Я вздохнула. Покосилась на Аэдо – сейчас мне был виден его профиль, нос с легкой горбинкой, четко очерченные скулы, решительный подбородок…
– А ты… не против, что нас, не спрашивая, поженили? Ну, по документам? – прошептала я с трепетом.
Он повернулся ко мне и улыбнулся.
– Но… Марго, наш брак благословила служба безопасности Альянса, как ты помнишь. Только тогда… я даже не совсем понимал, зачем я все это делаю.
– А если бы не благословили? То, что сейчас происходит… Как ты на это смотришь?
У него были потрясающие глаза. Светло-серые, с темной каймой. И смотреть в них было легко, потому что там, в их глубине, я читала надежду.
– А ты? Что ты об этом всем думаешь? – едва слышно прошептал он. – Я ведь знаю, что ты любила не меня. Я все помню, про украденное тело. Но я… мне хотелось бы… когда-нибудь…
И умолк, растерянно глядя на меня. А я искала и не могла найти подходящие слова, потому что – да, так случилось. В медиуме Аэдо воплотилось мое прошлое. И настоящее. И ничего с этим не поделаешь. Единственное, в чем я была уверена, это в том, что Аэдо не был заменой кому-то давно утраченному. Он оказался настолько… собой, настолько цельным, достойным и сильным, что я просто полетела ему навстречу, словно мотылек к огню, и мне хватило несколько дней, чтобы привыкнуть к этому человеку и быть готовой разделить с ним будущее.
Звучит более чем странно – но так получилось. И ничего с этим уже не сделаешь, и так бывает много миллионов раз в бесконечной Вселенной.
Я потянулась к нему руками, обхватила за шею – осторожно, чтобы, не дай бог, не причинить боли, если где-то что-то не до конца зажило. Притянула к себе и прошептала в губы:
– Ты не замена и никогда ею не был. Ты – это ты. И знаешь, ты – лучшее, что случилось со мной за долгие годы.
– Честно? – рвано выдохнул он.
Наши губы соприкасались, но Аэдо медлил. Ему хотелось быть уверенным до конца.
– Честно.
Ладонь скользила по гладкой коже его головы, задевая пластыри, которые на ощупь были как упругое желе. И он все же меня поцеловал, так нежно и аккуратно, словно спрашивал разрешения.
– И это все? – Я прищурилась. – Как-то скромно. Даже чересчур.
– Ты даже не спросила, куда мы летим. – Теперь Аэдо улыбался, а я поймала себя на том, что и улыбка у него исключительно своя собственная. То, что было внутри, неизменно накладывало отпечаток на то, что снаружи. А внутри… был только он, и никого больше.