Брак во имя Альянса

Впрочем, не пришлось делать ни того ни другого. Он сам мне открыл – пленка втянулась в нишу, – и я, чтобы отрезать себе все пути к отступлению, храбро шагнула в каюту.

Там было темно, куда темнее, чем в коридоре. Свет полностью потушен, а на стене я увидела желтоватый отблеск в форме сот. Спустя несколько мгновений сообразила, что Аэдо лежит на своей кровати, на боку, спиной к двери и лицом к стене. В черной одежде он практически сливался с мраком, если бы не этот треклятый интерфейс – и не заметила бы его.

Я самовольно повернулась и отправила команду двери закрыться. Пленка с шелестом затянула проход, и мы остались одни. В темноте, в мягком мраке, что окутывал подобно теплой пуховой шали.

«Зачем ты пришла? Здесь нет того, кто тебе нужен», – пришло сообщение.

– Я пришла к медиуму Аэдо, – ответила я твердо, – и, кажется, он здесь.

«Что тебе нужно? Мы продолжим сборы через шесть часов».

Я подходила к нему очень медленно, на цыпочках, а внутри все замирало. Я немного смущена, почему-то стесняюсь, сама себе кажусь неправильной и неуклюжей… Но еще никогда медиум Аэдо не казался мне такой большой и сладкой конфетой. Душа рвалась на части, когда я на него смотрела: и жаль его было, и с болью я себя заставляла думать о том, что это – просто другой мужчина, который мне тоже понравился, но не своим сходством с тем, кого я потеряла, а своими внутренней силой, благородством и стремлением доводить начатое до завершения. Да, Марго. Просто прими это, что он – кто-то другой, но именно этот другой тебе уже небезразличен, иначе откуда бы все эти мысли о его красивых руках и о его объятиях?

– У меня есть вопросы, ответы на которые нужны сейчас.

Он даже не пошевелился. Я подошла, остановилась рядом с кроватью и осторожно прикоснулась к его плечу.

«На вопросы я тоже отвечу через шесть часов», – пришел набивший оскомину безликий текст.

– Ты меня выгоняешь?

«Я повторюсь, здесь нет того, кто тебе, возможно, нужен. А нужен тебе не медиум Аэдо».

– Нет-нет, именно он и нужен.

«Спрашивай».

Кажется, он смирился с моим присутствием, и я молча погладила его по плечу – очень похоже на то, как он впервые успокаивал меня.

– Что ты запомнил самым первым? – тихо спросила я. – Только честно.

«Яркий свет и темный силуэт надо мной. Потом снова ничего. А когда я открыл глаза второй раз, то уже знал, что меня создал Верховный стор, чтобы служить ему».

Я неслышно выдохнула. Да, все так и есть – не осталось в этом теле Алекса, и никогда уже не будет. То, что стерто, не восстановить. А новые воспоминания, залитые на чистый, выскобленный лист, создали совершенно другую личность, которая, быть может, чуточку напоминает Алекса – но уж конечно не он.

– Тогда почему ты начал собирать мои… цифрографии? – Я все еще гладила его по плечу, едва касаясь подушечками пальцев, и мне казалось, что Аэдо мелко вздрагивает с каждым прикосновением.

«Когда я увидел первую, она показалась мне очень красивой. Мне было приятно смотреть на нее. И я начал собирать другие. А потом я увидел тебя настоящую».

Ни слова о воспоминаниях. Просто… ему понравилось. Так же как когда-то понравилось и Алексу. Но Алекса в самом деле больше нет.

«Я никогда не думал, что Верховный стор создаст меня из тела человека, который тебе был дорог, – добавил он. – А теперь, пожалуйста, уходи. Повторюсь, здесь больше нет того, кто тебе нужен».

– Но здесь есть ты, и я понимаю, что ты – это не он.

Вздохнув, я присела на край кровати.

– Как-нибудь я переживу и это, – сказала с усмешкой, – и прости, что назвала тебя вором. Это не так. Вор – вовсе не ты…

«Что тебе нужно, Марго?»

Я хмыкнула. В этот миг меня посетила мысль, которая показалась мне настолько хорошей, что, пожалуй, могла претендовать на гениальность. И пока она не рассеялась, не затерялась среди прочих мыслей, я наклонилась к его уху и шепотом поинтересовалась:

– У меня остался еще один вопрос, уважаемый медиум. Мне жутко интересно, как… девиране размножаются? Ну если все-таки поверить в существование этой отдельно взятой цивилизации?

Аэдо замер под моей рукой. Просто окаменел. Дышать перестал. Даже соты почти потухли, и темнота вокруг нас сделалась еще гуще.

«Я не знаю», – все-таки пришел ответ.

Он лежал на боку, не шевелясь, а я… да, совершенно обнаглев, провела ладонью по его плечу, по груди, по животу, прощупывая пальцами каждый кубик пресса, и еще ниже…

– А я, кажется, знаю, – удовлетворенно заметила я и невольно хихикнула.

Верховный стор, конечно, тело изменил и очень хорошо вычистил мозг от всего лишнего, но кое-что забыл сделать. Не подумал, что это нужно, чтобы окончательно лишить своих медиумов всего человеческого.

«Марго, иди к себе».

– Ты меня выгоняешь? Или думаешь, что Верховный стор будет подглядывать и завидовать?

В меня словно чертик вселился, и я, надо признать, изрядно веселилась, нежно поглаживая то, с помощью чего, как я полагала, и должны размножаться такие вот девиране. Аэдо удрученно молчал, замерев под моей рукой, и я слышала только его напряженное сопение.

– Над численностью популяции надо работать, – назидательно сказала я, – потому что может случиться так, что ваш Верховный больше не сможет похищать людей, чтобы сделать из них медиумов.


«Уходи!!! Или мне придется тебя вывести».

«Надо же какой упрямый», – подумала я. Впрочем, сама я тоже шла сюда с вполне определенными намерениями и отступать не собиралась. Несмотря ни на что, мне сделалось легко. Откуда только веселье взялось? Пузырилось в крови игристым вином и всячески склоняло к милым женским глупостям из тех, которые потом вспоминают на старости лет.

– Настолько не нравится? – с наигранным разочарованием протянула я и, пока Аэдо продолжал сверлить взглядом стену, быстро сняла кофту. – А как же популяция девиран? Ты совсем о ней не думаешь.

И обвиняюще поцокала языком.

Все-таки он решил меня вышвырнуть. Резко сел, одновременно поворачиваясь… и замер, гневно полыхая в темноте сотами.

«Зачем, Марго? Зачем ты все это делаешь?»

– Потому что хочу запомнить тебя, – прошептала я, – чтобы потом вернуться. Тебя, понимаешь? Именно тебя, Аэдо.

И, воспользовавшись замешательством медиума, забралась на кровать, оседлав его. Взяла руками голову Аэдо, провела пальцами по щекам под интерфейсом.

– С этой штукой, наверное, мне будет неловко тебя целовать… придется обойтись без этого. А то еще повредим интерфейс раньше времени. Сними перчатки, пожалуйста.

Он молча подчинился. А потом – совершенно неожиданно – подхватил меня под бедра, сжал ягодицы так, что наверняка синяки останутся. Я ахнула, но, прислушавшись к себе, вдруг поняла, что все он делает правильно. Похоже, детские игры заканчивались, уступая место вполне взрослым…

– Я бы предложила раздеться, – мое дыхание невольно сделалось прерывистым, – но, если ты не хочешь, не нужно. Зато я разденусь.

Конечно же он мне не дал снять штаны. Это был бы не Аэдо, если бы мне пришлось подняться, чтобы это сделать. Все на себя взяла коварная кровать, разумеется, по запросу медиума: я только ойкнула, когда ощутила, как мягкая ткань пижамы скользит по коже, убегая куда-то вниз, расходясь по швам и скрываясь под моховым покровом.

«Так лучше?»

– Определенно. – Я бесстыже потерлась о него. – А твои штаны так не умеют?

Естественно, все они умели, и не только штаны. Несколько мгновений я наблюдала в темноте, как черное одеяние расходилось по швам и вполне самостоятельно уползало, как будто впитываясь в кровать.

Кровать – это самое страшное место на корабле. Того и гляди тебя также засосет, еще и причмокнет.

– Аэдо, – прошептала я, – даже если ты ничего не помнишь, у тебя все функционирует как положено. Давай попробуем?

Он не ответил. И я… медленно опускаясь сверху, слышала только его хриплое дыхание. А потом я чувствовала, как его руки скользят по моему телу, как легко, без усилий, он приподнимает меня, чтобы потом опустить вниз. Раз за разом. Может, он и не помнил ничегошеньки, но получалось отлично. И внезапно это все оказалось так прекрасно, что очень быстро я потерялась, растаяла в обжигающей тьме, а потом, совершенно обессиленная и счастливая, упала на грудь Аэдо и замерла, закрыв глаза, слушая, как постепенно успокаивается его дыхание. Он обнял меня двумя руками и прижал к себе, и так мы лежали еще некоторое время.

– Вот видишь, ты человек, – я наконец нашла в себе силы говорить, – и я… сделаю все, чтобы тебя отсюда вытащить. Клянусь.

Он не ответил, тихо поглаживая мое плечо. Отблески сот лежали на потолке, и это было даже уютно, напоминало свет ночника в самой обычной человеческой спальне…





* * *


«Ты жалеешь?»

Я вздохнула и потерлась затылком о его грудь. Почему, ну почему нужно обязательно спросить о чем-то серьезном, разрушив, разнеся в клочья такую приятную эйфорию?

– Почему я должна жалеть о чем-то хорошем и правильном?

Мы все еще лежали на кровати, прижимаясь друг к другу, моя голова покоилась на мощном плече Аэдо, и я пальцами рассеянно гладила рубцы у него на груди. Изо всех сил гнала прочь мысли о том, что, наверное, Алексу было все же больно умирать… А они все равно лезли в голову, раз за разом, настырно, словно осы на блюдце с вареньем.

Аэдо как будто понял, о чем я размышляю.

«Мне жаль, что я не тот, кого бы ты хотела».

– Этого не изменить, – прошептала я, – и, если уж честно, хотела я тебя. Или то, что чувствовала в тебе… В общем, не знаю, но это уже не важно. Важно то, что я наконец осознала – прошлое должно остаться в прошлом. В моей жизни наконец появился другой мужчина, за которого я готова драться.

«Не надо. Я хочу, чтобы ты прожила долгую и мирную жизнь».

– Ты ведь знаешь, на кого я училась. Такая специальность, возможно, и допускает долгую жизнь… но отнюдь не мирную.

Тут у меня появилась новая интересная мысль, и я не преминула ее высказать:

– Лучше скажи мне, как так получилось, что девиране на станции не обращали внимания на женщин?

Ответ меня несколько ошарашил.

«Эта функция была отключена».

– То есть она у тебя сама включилась? По ошибке? – Я даже приподнялась на локте, но взгляд снова уткнулся в темноту, расчерченную сотами, и я легла обратно, щекой на руку Аэдо. Так приятно… Хочется просто закрыть глаза, болтать всякие глупости и не думать о том, как мало времени нам осталось.