Брак с летальным исходом

– Как бы то ни было, ее черед следующий, – веско сказала экономка, и оба работника замолчали, соглашаясь с чем-то, чего я не сумела расслышать.

Воображение тут же принялось рисовать картины, одна хуже другой. Вот лорд Кастанелло появляется на пороге моей комнаты среди ночи в окровавленной рубашке и, зловеще усмехаясь, приказывает следовать за ним. Вот я замираю у входа в сторожку в одной тонкой белой сорочке, беззащитная перед ледяными зимними ветрами и жутким человеком рядом. Вот запрокидываю голову, с мольбой вглядываясь в его красивое равнодушное лицо, но лорд безразличен к моим страданиям. Дверь с громким хлопком закрывается за моей спиной, отрезая меня от последнего шанса на спасение. И вот я уже словно со стороны вижу, как меня полумертвую поднимают, заворачивают в толстый плащ, и свет меркнет перед глазами. А вот…

Скрип колес возвестил о прибытии второй, закрытой повозки. Извозчик, на этот раз немолодой и молчаливый, коротко кивнул дворецкому и экономке. Двое слуг, запомнившихся по ночным поискам, вышли из дома, неся перевязанный бечевкой огромный мешок. Плаща я не заметила, но почему-то была уверена, что это та же неизвестная ноша, что находилась в руках лорда Кастанелло несколько часов назад. Мужчины погрузили мешок внутрь повозки, извозчик принял деньги и, развернувшись, уехал.

Я медленно и тихо затворила окно. Слухи о безвременной кончине жен лорда Кастанелло казались мне сейчас реальными, как никогда.

Стук в дверь заставил отпрыгнуть от окна. Сердце забилось так отчаянно, словно за дверью уже стоял лорд, не пожелавший дожидаться, когда закрытая повозка появится в поместье в следующий раз. Но это оказалась всего лишь горничная, которая принесла завтрак.

– Миледи что-то тревожит? – поинтересовалась женщина, окинув меня взглядом.

Я поспешила заверить ее, что все в порядке и моя бледность – не более чем последствия недавно перенесенной лихорадки. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заподозрил, что я стала свидетельницей ночного происшествия или утреннего разговора слуг. Горничная равнодушно кивнула и покинула комнату.

У меня кусок не лез в горло, но я старалась вести себя так же, как и обычно, а потому принялась за еду. Проглотила кашу, почти не чувствуя вкуса, потянулась за лежавшей на салфетке маленькой булочкой. И замерла, не донеся выпечку до рта.

Под салфеткой я отчетливо расслышала тихое шуршание.

Свободной рукой приподняла тонкую, украшенную узорами и вензелями ткань. Маленький, свернутый вчетверо кусочек бумаги развернулся, словно бы прыгнув мне в руки.

«Беги. Ты следующая» – гласила написанная изящным наклонным почерком записка, подложенная под салфетку.

Магией я разорвала бумагу на тонкие волокна, а после измельчила в едва различимые пылинки и тщательно спрятала их среди другого мусора в ванной комнате.

Кто же мог положить мне это послание? Поднос с едой всегда приносила одна и та же горничная, не выказывающая никакого участия к моей судьбе. Этот завтрак, вероятно, собирала кухарка, но с чего бы молодой девушке, кокетничавшей во дворе с извозчиком, интересоваться леди Кастанелло? Конечно, и дворецкий, и экономка были в это время недалеко от кухни и могли проследить за подносом, равно как и подсунуть записку под салфетку. Но зачем? А если предположить, что у кого-то из слуг лорда имеется второй наниматель на стороне, то любой попадал под подозрение.

Но, как бы то ни было, этот таинственный человек, вероятно, пытался мне помочь. Я просто не могла думать иначе, ведь текст записки подтверждал мои собственные неутешительные выводы.

Надо бежать! Бежать прочь из этого пустого дома, от мужа, внушавшего мне безотчетный ужас, и чем скорее, тем лучше.





* * *


Каблучки дробно стучали по натоптанной смерзшейся земле. Громкий стук сердца отдавался в ушах. Холод сковывал руки и щеки, тонкое платье не согревало. Каждый шаг приближал меня к таинственной сторожке, где ночью я видела лорда Кастанелло, но там, за ней, чуть в стороне, лежал путь к свободе.

Час назад через окно своей комнаты я увидела, как на задний двор приехала повозка с продуктами. Слуги сновали туда-сюда с коробками, экономка болтала с торговцем. Дождавшись, когда закончится разгрузка, женщина расплатилась и скрылась в доме. Торговец сел на козлы и щелкнул поводьями.

Я следила за ним, пока он не скрылся из виду. Обнаружить ворота, которыми пользовалась прислуга, мне не удалось, но теперь я была абсолютно уверена, что они есть. Оставалось только надеяться, что там не стоит охрана.

По крайней мере, попробовать стоило. Главные ворота, как я уже выяснила, большую часть времени оставались закрытыми, и около входа вполне могли находиться вооруженные охранники.

Я прокралась в коридор и притаилась за портьерой. Далеко внизу зазвонил колокольчик: слугам подали обед на кухне. И вот тогда-то я поняла – это мой шанс. Если мне удастся выбраться из дома незамеченной, если ворота для прислуги окажутся открытыми, я сумею уйти. И никто не хватится меня как минимум до ужина.

Вслушиваясь в каждый шорох, я спустилась вниз. Темной тенью проскользнула по гостиной и столовой. Из кухни, едва различимой через щелочку приоткрытой двери, раздавались голоса и смех слуг. Стараясь почти не дышать, я одним прыжком преодолела опасное место и оказалась на улице.

Как и ожидала, во дворе никого не было. Подхватив юбку, я бросилась вперед.

Темнеющая дорога, утоптанная множеством ног, колес и копыт, вела прочь со двора, и я бежала, поскальзываясь на мерзлой земле, пока за следующим поворотом, скрытым от меня густым кустарником, не показалась злополучная сторожка.

Тут решимость меня оставила.

Шаг за шагом я подходила ближе к невысокому строению из грубого темного камня. Мне было страшно, безумно страшно, но я утешала себя, что сейчас день, что лорда Кастанелло нет в поместье, что все, кто мог бы увидеть меня здесь – одну, с намерениями, которые исключают всякую двусмысленность, обедают на кухне, и им нет никакого дела до супруги хозяина дома. Никто не должен меня поймать.

«Не останавливайся, Фаринта, только не останавливайся!»

Усилием воли я заставила себя сделать следующий шаг. А затем еще и еще.

Дорога вновь вильнула в сторону, и я наконец увидела невысокую калитку, ворота и змеящуюся среди деревьев неширокую грунтовую дорогу. Против воли у меня вырвался разочарованный стон. Заперто!

Не позволяя себе раньше времени впасть в отчаяние, я все же дошла до калитки и попробовала подергать навесной замок, а после – протиснуться сквозь прутья решетки, довольно широкие для девушки моего хрупкого сложения. И тогда поняла, что не учла еще одного, вероятно, решающего факта.

Браслет. Браслет, полученный мной в ратуше от главы городского совета при заключении брака с лордом Кастанелло.

Я смутно помнила события того дня. Кажется, лорд Ранье обещал, что в случае, если я нарушу какой-то из пунктов брачного контракта, скрепленного магическими чернилами, костер покажется мне приемлемой альтернативой. К моему счастью, я так и не узнала, каково это – быть сожженной. Зато сейчас я в полной мере ощутила, что произойдет, если я решу покинуть территорию поместья лорда Кастанелло без его разрешения.

Просунула ладонь сквозь прутья решетки, и ее ожгло болью, столь сильной, словно я схватилась за раскаленное железо. Из глаз брызнули слезы, и я села прямо на снег, сжавшись в комочек и прижимая к себе поврежденную руку. Браслет ощутимо пульсировал, кристаллы, украшавшие его, слабо светились.

Стоило мне вновь оказаться внутри границ владений лорда Кастанелло, как боль ушла. Исчезла, словно ее и не было, не оставив ни одного ожога или иного видимого повреждения. Я на секунду прикрыла глаза, успокаивая сердце и восстанавливая дыхание. Ко мне постепенно возвращалась способность мыслить здраво.

«Это всего лишь боль, – сказала я себе. – Естественная реакция организма. В аптеку часто приходили клиентки, жалующиеся на то или иное недомогание. Все просто. Узнать симптомы, выяснить причину, а дальше послать за лекарем или прописать подходящее снадобье, уменьшающее эту боль».


В моем случае внутренние повреждения, воспаления, ожоги и другие серьезные причины, требующие вмешательства врача, можно исключить. А значит, эту боль я смогу подавить. Должна суметь.

Собравшись с силами, я вновь потянулась к решетке. Решиться просунуть пальцы между прутьями, зная, что за этим последует, было невероятно трудно. Стиснув зубы и приказав себе не закрывать глаза и не отворачиваться, я закатала рукав платья и одним резким движением выпрямила многострадальную руку.

В первое мгновение я едва смогла подавить желание остановить себя, бросить эксперименты и вернуться обратно, в относительную безопасность поместья. Но я подавила предательскую слабость и, сжав пальцы в кулак, продолжила удерживать руку за границами ограды.

Энергия, заключенная в браслете, мелкими змейками бежала по коже, растворяясь и не достигая предплечья, которое оставалось на территории поместья. Стараясь сосредоточиться на чем угодно, кроме болевых ощущений, я сконцентрировала внимание, стараясь получить как можно больше информации о работе браслета. Я видела, как мелко подрагивают мышцы руки, как побелели костяшки сжатых до судороги пальцев. Я считала удары сердца до тех пор, пока боль не стала совершенно нестерпимой. На семнадцатом ударе перед глазами потемнело.

Пришла в себя через несколько секунд и обнаружила, что лежу на дороге, совершенно обессилевшая. Рука ныла. Но теперь я знала достаточно, чтобы хотя бы попытаться сопротивляться и справиться с последствиями нарушения пунктов брачного договора.

Что угодно, лишь бы не стать следующим телом, завернутым в темный плащ.

Поднявшись на ноги и отряхнув платье, я побрела обратно. Я чувствовала себя ужасно измученной. Настолько, что чуть было не пропустила момент, когда задняя дверь дома открылась и во дворе показался мужчина, направившийся к поленнице дров. Видимо, обед прислуги подходил к концу. Не помня себя от страха, я бросилась к первому попавшемуся укрытию и притаилась, надеясь, что человек уйдет и я смогу беспрепятственно вернуться в дом. И лишь через пару ударов сердца сообразила, что спряталась я в тени той самой таинственной и зловещей сторожки, откуда лорд Кастанелло вышел вчера ночью в окровавленной рубашке.

Я даже сейчас могла различить дорожку бурых следов на снегу, ведущих от запертой двери в сторону дома. Протянув руку, коснулась одного такого пятна и поднесла пальцы к глазам. Опыта, полученного на службе у господина Кауфмана, хватало, чтобы убедиться однозначно – это кровь.

Меня захлестнула новая волна ужаса. Я отчаянно желала, чтобы мужчина поскорее ушел, но тот, как назло, вытаскивал поленья так медленно, словно собирался закончить работу не раньше ужина.

И в этот момент я услышала в глубине сторожки тихий, едва различимый стук.

Забыв про всякие предосторожности, я сорвалась с места и побежала. На мое счастье, мужчину окликнули с крыльца, и он, бросив свое занятие, вернулся в дом. Меня частично скрывал кустарник, и когда я, задыхаясь от бега по скользкой земле, вновь вылетела на территорию двора, там уже никого не было. Я юркнула внутрь дома, взлетела на второй этаж и, вбежав в свою комнату, без сил рухнула на кровать лицом вниз.





* * *


Я не знала, как долго так пролежала. Когда я немного пришла в себя, за окном уже смеркалось. На столике стоял поднос с обедом – видимо, горничная заходила в комнату, но решила, что я сплю. Есть не хотелось. Нужно было собрать волю в кулак и придумать более-менее подходящий план побега, но мысли ворочались с трудом. Я заставила себя сесть прямо и проглотить хотя бы пару кусочков, но замерла, так и не донеся вилку до рта.

В дверь кто-то постучал.

Это был необычный стук. Тихие удары с долгими паузами между ними, словно бы человек за дверью прислушивался, не откликнусь ли я на его зов. Горничная постучалась бы совсем иначе. Значит…

Дверная ручка дернулась и начала медленно поворачиваться.

Незнакомец в коридоре решил не дожидаться моего ответа.

– Милорд! – Стук каблуков по коридору и громкий отчаянный шепот неизвестной женщины взорвали тишину, заставив меня вздрогнуть и вжаться в спинку кровати. Так там, за дверью, был лорд Кастанелло? – Что вы делаете, милорд? Вам нельзя здесь находиться!

Каким-то краем сознания я удивилась тому, что незнакомая женщина считает себя вправе давать указания хозяину дома, но происходящее было настолько непонятным и пугающим, что мысль эта не задержалась надолго в голове, задавленная зарождающимся ужасом.

– Положите нож, милорд, – раздался быстрый, сбивчивый шепот. – Вам просто нехорошо сегодня, приступ скоро пройдет. Позвольте мне подойти к вам. Вот так.

Внезапно раздавшийся удар, словно кто-то, отшатнувшись, впечатался в дверь всем телом, заставил меня скатиться с кровати и попятиться в дальний угол комнаты. Одновременно вскрикнула незнакомая женщина в коридоре. Я зажала руками рот, чтобы не кричать от ужаса. Мне казалось, что любой звук, донесшийся из комнаты, может спровоцировать лорда Кастанелло на решительные действия. А справиться с мужчиной, вооруженным ножом, я не сумею.

Вот и все. И никакая сторожка не понадобится.

За дверью слышались приглушенные звуки борьбы. Оставалось лишь уповать на то, что лорд не убьет женщину и не оставит ее бездыханное окровавленное тело у порога моей комнаты.

– Вот так, тише, – к моему невероятному облегчению услышала я уже знакомый шепот.

Совсем рядом с моей дверью раздался глухой удар металла о паркет. Кажется, лорд Кастанелло наконец-то выронил нож.

Постепенно шум возни затих. Я выползла из своего укрытия и подобралась чуть ближе к двери – как раз вовремя, чтобы услышать звук медленно удаляющихся шагов.

– Вот так, вот так, милорд, – успокаивающе шептала женщина. – Пойдемте отсюда, пока мы не разбудили миледи. Иначе потом…

Все стихло, и коридор вновь погрузился в напряженную тишину.

– Иначе потом горничные замучаются оттирать кровь миледи с ковра и мебели, – безжизненным голосом закончила я оборванную на полуслове фразу. – Поберегите дорогие портьеры, милорд.





* * *


Убедившись, что коридор окончательно опустел, я тут же метнулась к прикроватному столику и придирчиво изучила все лекарства, оставшиеся у меня после болезни. Как я и предполагала, баночка с обезболивающим порошком среднего качества, но все же довольно сносным, оказалась почти полной. Я воспользовалась им, быть может, пару раз, когда головная боль и жар казались непереносимыми. Сейчас я могла лишь усмехнуться – разве это сравнится с тем, что я испытала, попытавшись покинуть территорию поместья лорда Кастанелло? Да знай я тогда, что мне придется пережить за последнюю пару дней, я не притронулась бы к снадобьям, перетерпела бы болезнь и сохранила все их до последней капли.

Но все равно порошка было достаточно для изготовления средства, способного помочь мне продержаться столько, сколько нужно, чтобы убраться отсюда как можно дальше. А там останется только найти человека, который сможет снять с моей руки свидетельство вынужденных брачных клятв.