Брак с летальным исходом
Часть 15 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Он поймал одну! Смотрите, Милорд-кот поймал мышь!
Преисполненный чувством выполненного долга, кот прошел мимо нас и направился к выходу. Кухарке тут же было велено проследить за животным и убедиться, что, когда оно наиграется с добычей, мышь будет сразу же отнята и выброшена в мусор, а не подложена, скажем, на подушку любимому хозяину.
И лишь я обратила внимание, что хвост пойманной Милордом «мыши» слишком уж напоминает обгоревший свечной фитиль.
Благодаря удачной находке кота в правоте моих слов о мышах никто более не сомневался. Экономка рассыпала отраву в кладовой, а затем на кухне, в коридоре и около узкой винтовой лестницы, ведущей на верхние этажи и в подвал. Я вынуждена была ходить вместе с ней, хотя больше всего мне хотелось вернуться к Милорду, наверняка устроившемуся неподалеку от Лоиссы, и попытаться отобрать у него добычу. Когда крысиный яд наконец закончился, а экономка, утомившаяся от бесконечных блужданий по хозяйственным помещениям, отправилась к себе, я тут же поспешила на кухню.
Кухарка занималась рыбой, Милорд в углу терзал свечной огарок. Кот недобро покосился в мою сторону и угрожающе зашипел, стоило протянуть к нему руку.
– А вы дайте ему кусочек рыбки, если погладить хотите, миледи, – по-своему расценив мои действия, Лоисса присела рядом, сжимая в пальцах жирный рыбий бок. – Милорд-кот у нас сегодня герой, он заслужил.
Я с благодарностью приняла подношение и протянула коту.
– Хороший, хороший котик, – зашептала ему ласково. – Давай поменяемся?
Кот недоверчиво принюхался, но все же решил потянуться за куском рыбы, оторвавшись от многострадального огарка. Я отвела руку с угощением как можно дальше от лежанки кота и, когда он повернул голову за рыбьим боком, брезгливо поморщившись, попыталась выдернуть из его хватки свечной огарок. Возмущенный кот тут же прихлопнул ускользающую добычу когтистой лапой, и в моих оцарапанных пальцах остался только обгорелый фитиль. Я спрятала его в потайном кармашке платья. Все же это лучше, чем ничего.
– Благодарю за совет, Лоисса, – преувеличенно любезно сказала я, глядя на наливающиеся кровью царапины, и повернулась к выходу.
– Хорошего вечера, миледи, – не оборачиваясь, откликнулась кухарка.
* * *
У выхода из хозяйственной части дома в холл я столкнулась с возвратившимся лордом Кастанелло. Его сопровождал водитель. Поздоровавшись с обоими мужчинами, я прошмыгнула мимо них наверх, мельком отметив, что водитель скрылся за той дверью, из которой я только что вышла, а вот лорд Кастанелло, напротив, так и стоял у входа, не снимая плаща.
– Ужин через полчаса, миледи, – напомнил он, когда я уже поворачивала в сторону своей комнаты в галерее.
Мне было чем заняться до этого времени.
Отперев дверь – щелчок замка вызвал тайную радость и восхитительное чувство безопасности, – я торопливо прошла к столику. Свечи, проверенные лордом Кастанелло еще утром, прогорели едва ли на треть и замены не требовали. Я разожгла их предусмотрительно взятыми на кухне спичками и принялась рассматривать отнятый у Милорда фитиль.
Он все еще едва различимо пах деревом, жасмином и мятой, но в такой концентрации дурман уже не оказывал на меня особого действия. Я пристально изучила фитиль, осмотрела разорванные нити и, вспомнив, как легко мне удалось вытащить «мышиный хвост» из огарка, пришла к выводу, что свечи изначально действительно были самые обыкновенные. Зелье внутрь злоумышленник добавил позже, вероятно, прямо перед тем, как подсвечник принесли мне, – выветривался состав довольно быстро. Схема была предельно проста: длинной спицей или иглой протыкался воск вдоль фитиля до самого основания свечи, а потом желоб заполнялся нужным маслом или зельем, чтобы ароматизировать воздух по мере сгорания свечи.
Я затушила одну из свечей и принесла из ванной флакончик с розовым маслом, которое предназначалось для добавления в воду при умывании. В качестве спицы пришлось использовать фамильный гребень Осси – ничего более тонкого и острого у меня в комнате не было. Внутренне собравшись и приготовившись отсчитывать про себя секунды, я поудобнее перехватила гребень и свечу.
Прокалывать холодный воск оказалось неожиданно тяжело. Я давила изо всех сил, чувствуя по едва заметным рывкам гребня, как рвутся под острием тонкие нити фитиля. Значит, я все делала верно. Дойдя почти до основания огарка, немного пошевелила гребень из стороны в сторону, расширяя желоб, и пустила по металлическому зубцу масляную капельку, а затем еще одну, одновременно аккуратно вытаскивая гребень, пока образовавшееся отверстие заполнялось розовым маслом. В воздухе приятно запахло. Закончив, я аккуратно замазала чуть теплым воском желобок так, что он стал практически незаметен. А в полутемной кладовой так и вовсе не возможно было отличить свечу с зельем от других свечей.
Вся процедура отняла у меня три с половиной минуты.
Я припомнила наш вчерашний разговор с лордом Кастанелло. После того как дворецкий покинул малую гостиную, лорд спросил меня, держала ли я когда-то слуг, и, получив отрицательный ответ, посоветовал мне самой завоевать их уважение, дабы ему больше не приходилось вмешиваться. После этого он сразу же поднялся к себе, а я пошла следом. Увидела рабочих, темную комнату и решила спуститься вниз за свечами, но Мелия уже поднималась ко мне.
По всему выходило, что у злоумышленника было не более десяти минут на то, чтобы выслушать распоряжение лорда, подготовить свечи и принести их. Даже если дворецкий первым делом бросился в кладовую или Мелия, получив приказ, извлекла из корсажа свой верный флакончик с противозаконным любовным зельем – кстати, уж не в постель ли к самому лорду Кастанелло стремилась попасть бойкая на язык служанка? – получался такой расклад не особенно убедительным.
Других предположений у меня, впрочем, не было.
Пропитанный зельем фитиль я завернула в платок и положила вглубь шкафа вместе с игрушкой, взятой из детской. Неизвестный артефакт вызывал любопытство, и я пообещала себе на досуге рассмотреть его и почитать что-нибудь подходящее в библиотеке.
В ожидании ужина я задумчиво посмотрела в окно на пустующий двор, освещенный парой фонарей, и неожиданно увидела то, от чего сердце в груди подпрыгнуло и забилось испуганной птицей.
От темнеющей вдалеке сторожки на свежем снегу тянулись две цепочки одинаковых ровных следов. А у черного входа на грани видимости мелькнул раздуваемый ветром приметный плащ. Плащ лорда Кастанелло.
* * *
С минуту я сидела, молча глядя на приземистое здание – главный предмет моих страхов, что занимал все мысли до побега. Перед лицом более близкой опасности, притаившейся в коридорах дома, переживания о том, что скрывалось за каменными стенами сторожки, отошли на второй план, но сейчас разгорелись с новой силой. Сложно было представить, как я смогу сегодня за ужином смотреть в глаза лорду Кастанелло, не выдав, что видела его у таинственной постройки.
Я вздохнула. Как бы то ни было, явиться в гостиную придется. Верхом глупости было бы попросить себе ужин в комнату, а потом удивляться, столкнувшись с еще одной попыткой отравления.
Позади меня послышался тихий шорох. Я обернулась, оглядывая комнату в поисках, быть может, совсем уже не выдуманных мышей, но обнаружила совсем иное. На полу, подсунутая под запертую на ключ дверь, лежала еще одна маленькая записка, размером напоминавшая первую, в которой мне советовали бежать из поместья.
Я бросилась к двери. Ключ, как назло, заело, и я безуспешно пыталась повернуть его, теряя драгоценные секунды, во время которых таинственный посыльный уходил все дальше и дальше от моей комнаты. Наконец замок поддался, выпустив меня в коридор, но никого уже не было. Стараясь двигаться бесшумно, я добежала до парадной лестницы, но холл тоже оказался пуст, и я вернулась ни с чем.
Оказавшись у себя, подобрала и развернула сложенный вдвое тонкий лист. Это было не такое большое письмо, как то, что я получила после побега, – всего лишь несколько коротких слов, написанных, как показалось, тем же почерком, теми же синеватыми чернилами и на такой же белой бумаге.
«Осторожнее, он не жалеет даже тех, кто его сильно любит» – гласила записка.
Он – это лорд Кастанелло? Кого он не пощадил сегодня в стенах сторожки? Ждет ли извозчика с черной повозкой новое тело, завернутое в увиденный мною сегодня плащ?
Вниз я спускалась с тяжелым сердцем.
Лорд Кастанелло сегодня был мрачнее обычного. Супруг рассеянно почесывал ластящегося кота и, когда Клара поставила на стол блюдо, едва удостоил горничную взглядом. Разделав рыбу и разложив по тарелкам, служанка удалилась, но лорд так и не притронулся к еде.
Я вяло ковырялась вилкой в своей порции. После встревожившей меня записки, столь бесцеремонно подкинутой под дверь, есть расхотелось совершенно, а находиться в одной комнате с лордом Кастанелло, погруженным в собственные невеселые мысли, и вовсе было тягостно. Слова неизвестного никак не выходили из головы. В поместье не так много мужчин, а уж тех, к кому хоть кто-то проявлял явное расположение, – подавно. Выходило, что речь шла о самом лорде.
Милорд потянулся лапой к хозяйской тарелке, и лорд Кастанелло бросил коту несколько кусочков рыбы, так и не попробовав поданное блюдо. Милорд, спрыгнув на пол, осторожно обнюхал угощение, словно бы, несмотря на проявленное любопытство к хозяйской еде, не был привычен к подачкам со стола.
Отчего-то это насторожило меня. Я никогда бы не подумала, что столь строгий и педантичный человек, как лорд Кастанелло, мог вот так баловать кота. Было ли это связано с тем, что сейчас лорд мыслями находился далеко от гостиной, или же для такой щедрости существовали иные причины?
Все это выглядело более чем странно.
Я отодвинула от себя тарелку с нетронутой рыбой. Шорох скользнувшего по полированному дереву фарфора привлек внимание лорда, и супруг впервые за время ужина поднял на меня взгляд.
– Вы ничего не съели. Что-то не так, миледи? – без особого интереса спросил он.
Я покачала головой и поднялась из кресла.
– Я неважно себя чувствую и хочу вернуться к себе. Прошу меня извинить.
Несколько секунд лорд пристально смотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, что на меня нашло и ждать ли ему очередных происшествий. Наконец он кивнул.
– Спокойной ночи, миледи, – донеслось мне вслед.
* * *
Ночь моя, вопреки пожеланиям лорда Кастанелло, выдалась какой угодно, только не спокойной. Я ворочалась в кровати, сминая тонкие простыни и комкая одеяло. Тревога, поселившаяся внутри после письма и странного ужина, не отпускала, холодной хваткой сжимая горло. И я не выдержала. Оделась, подхватила подсвечник, чтобы лишний раз не зажигать кристаллы по всему дому, и отправилась в библиотеку.
Дом был тих и безлюден. Я бросила быстрый опасливый взгляд вглубь коридора, но не увидела света нигде, даже в комнатах лорда. Стараясь ступать как можно тише, спустилась вниз. На цыпочках прокралась к двери малой гостиной, приоткрыла ее, скользнув внутрь.
И чуть не споткнулась обо что-то мягкое и теплое у самого порога комнаты.
На полу лежал неестественно неподвижный Милорд. Кот с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на ночную гостью. Взгляд его был мутным, прерывистое и рваное дыхание вырывалось со свистом. Я потрогала нос, горячий и сухой, осмотрела прикрытые глаза, ощупала впалый живот.
«Отравление, – вынесла заключение. – И довольно серьезное».
Кот не реагировал на мои манипуляции. Открыл пасть, но вместо жалобного мяуканья из горла вырвался лишь сиплый хрип.
У меня не осталось сомнений – он умирал.
Мне едва удалось подавить испуганный вскрик, но я быстро взяла себя в руки. Не мешкая ни секунды, подхватила зверя и бросилась обратно наверх. Перепрыгивая через ступеньку, лихорадочно перебирала в уме все, что знала о котах и отравлениях. Набиралось немного. Да и ничего подходящего для лечения животного у меня не было, а на кухне без помощи Лоиссы или других слуг я провозилась бы до утра, отыскивая компоненты для зелья. Вряд ли Милорд протянул бы так долго.
Да и к кому обратиться, если в этом доме я доверяла лишь себе? Нашелся же среди обитателей поместья кто-то, кто добавил дурмана в свечи! Что ему кот, да еще столь активно реагирующий на зелье, – так, досадная помеха. А утром горничная обнаружила бы мертвую тушку.
Еще я не могла не признать возможности собственной вины – Милорд мог съесть немного яда, который экономка по моей просьбе щедро рассыпала по углам. И если кот отравился именно крысиным ядом, то я тем более должна была сделать все, чтобы спасти любимого зверя лорда Кастанелло. Потому что если кот умрет – не важно, сейчас, у меня на руках, или на полу в гостиной, как это случилось бы, не окажись я там среди ночи, – любой из слуг непременно припомнит подозрительную активность миледи с ядом и свяжет эти происшествия. А разбираться, случайность это или нет, никто не станет.
«Убийца. Отравительница. Черная вдова», – не так ли окрестили меня газетчики Аллегранцы? Кто поверит моим словам?
Стиснув зубы, я упрямо тряхнула головой.
– Нет уж, котик, мы за твою жизнь поборемся, – прошептала я скорее себе, чем Милорду, поглаживая его серую шерсть.
Кот хрипло мяукнул.
Я занесла зверя в ванную комнату, осторожно положила на дно ванны и, отбросив брезгливость, приготовилась сделать то единственное, что приходило в голову при мыслях об отравлении, – промывание желудка.
Раскрыв коту пасть и не давая сжать зубы, я тоненькой струйкой начала вливать ему в глотку воду из кувшина. Милорд покорно глотал, не открывая глаз.
– Держись, котик, – ободряюще сказала я и надавила на корень языка.
* * *
Преисполненный чувством выполненного долга, кот прошел мимо нас и направился к выходу. Кухарке тут же было велено проследить за животным и убедиться, что, когда оно наиграется с добычей, мышь будет сразу же отнята и выброшена в мусор, а не подложена, скажем, на подушку любимому хозяину.
И лишь я обратила внимание, что хвост пойманной Милордом «мыши» слишком уж напоминает обгоревший свечной фитиль.
Благодаря удачной находке кота в правоте моих слов о мышах никто более не сомневался. Экономка рассыпала отраву в кладовой, а затем на кухне, в коридоре и около узкой винтовой лестницы, ведущей на верхние этажи и в подвал. Я вынуждена была ходить вместе с ней, хотя больше всего мне хотелось вернуться к Милорду, наверняка устроившемуся неподалеку от Лоиссы, и попытаться отобрать у него добычу. Когда крысиный яд наконец закончился, а экономка, утомившаяся от бесконечных блужданий по хозяйственным помещениям, отправилась к себе, я тут же поспешила на кухню.
Кухарка занималась рыбой, Милорд в углу терзал свечной огарок. Кот недобро покосился в мою сторону и угрожающе зашипел, стоило протянуть к нему руку.
– А вы дайте ему кусочек рыбки, если погладить хотите, миледи, – по-своему расценив мои действия, Лоисса присела рядом, сжимая в пальцах жирный рыбий бок. – Милорд-кот у нас сегодня герой, он заслужил.
Я с благодарностью приняла подношение и протянула коту.
– Хороший, хороший котик, – зашептала ему ласково. – Давай поменяемся?
Кот недоверчиво принюхался, но все же решил потянуться за куском рыбы, оторвавшись от многострадального огарка. Я отвела руку с угощением как можно дальше от лежанки кота и, когда он повернул голову за рыбьим боком, брезгливо поморщившись, попыталась выдернуть из его хватки свечной огарок. Возмущенный кот тут же прихлопнул ускользающую добычу когтистой лапой, и в моих оцарапанных пальцах остался только обгорелый фитиль. Я спрятала его в потайном кармашке платья. Все же это лучше, чем ничего.
– Благодарю за совет, Лоисса, – преувеличенно любезно сказала я, глядя на наливающиеся кровью царапины, и повернулась к выходу.
– Хорошего вечера, миледи, – не оборачиваясь, откликнулась кухарка.
* * *
У выхода из хозяйственной части дома в холл я столкнулась с возвратившимся лордом Кастанелло. Его сопровождал водитель. Поздоровавшись с обоими мужчинами, я прошмыгнула мимо них наверх, мельком отметив, что водитель скрылся за той дверью, из которой я только что вышла, а вот лорд Кастанелло, напротив, так и стоял у входа, не снимая плаща.
– Ужин через полчаса, миледи, – напомнил он, когда я уже поворачивала в сторону своей комнаты в галерее.
Мне было чем заняться до этого времени.
Отперев дверь – щелчок замка вызвал тайную радость и восхитительное чувство безопасности, – я торопливо прошла к столику. Свечи, проверенные лордом Кастанелло еще утром, прогорели едва ли на треть и замены не требовали. Я разожгла их предусмотрительно взятыми на кухне спичками и принялась рассматривать отнятый у Милорда фитиль.
Он все еще едва различимо пах деревом, жасмином и мятой, но в такой концентрации дурман уже не оказывал на меня особого действия. Я пристально изучила фитиль, осмотрела разорванные нити и, вспомнив, как легко мне удалось вытащить «мышиный хвост» из огарка, пришла к выводу, что свечи изначально действительно были самые обыкновенные. Зелье внутрь злоумышленник добавил позже, вероятно, прямо перед тем, как подсвечник принесли мне, – выветривался состав довольно быстро. Схема была предельно проста: длинной спицей или иглой протыкался воск вдоль фитиля до самого основания свечи, а потом желоб заполнялся нужным маслом или зельем, чтобы ароматизировать воздух по мере сгорания свечи.
Я затушила одну из свечей и принесла из ванной флакончик с розовым маслом, которое предназначалось для добавления в воду при умывании. В качестве спицы пришлось использовать фамильный гребень Осси – ничего более тонкого и острого у меня в комнате не было. Внутренне собравшись и приготовившись отсчитывать про себя секунды, я поудобнее перехватила гребень и свечу.
Прокалывать холодный воск оказалось неожиданно тяжело. Я давила изо всех сил, чувствуя по едва заметным рывкам гребня, как рвутся под острием тонкие нити фитиля. Значит, я все делала верно. Дойдя почти до основания огарка, немного пошевелила гребень из стороны в сторону, расширяя желоб, и пустила по металлическому зубцу масляную капельку, а затем еще одну, одновременно аккуратно вытаскивая гребень, пока образовавшееся отверстие заполнялось розовым маслом. В воздухе приятно запахло. Закончив, я аккуратно замазала чуть теплым воском желобок так, что он стал практически незаметен. А в полутемной кладовой так и вовсе не возможно было отличить свечу с зельем от других свечей.
Вся процедура отняла у меня три с половиной минуты.
Я припомнила наш вчерашний разговор с лордом Кастанелло. После того как дворецкий покинул малую гостиную, лорд спросил меня, держала ли я когда-то слуг, и, получив отрицательный ответ, посоветовал мне самой завоевать их уважение, дабы ему больше не приходилось вмешиваться. После этого он сразу же поднялся к себе, а я пошла следом. Увидела рабочих, темную комнату и решила спуститься вниз за свечами, но Мелия уже поднималась ко мне.
По всему выходило, что у злоумышленника было не более десяти минут на то, чтобы выслушать распоряжение лорда, подготовить свечи и принести их. Даже если дворецкий первым делом бросился в кладовую или Мелия, получив приказ, извлекла из корсажа свой верный флакончик с противозаконным любовным зельем – кстати, уж не в постель ли к самому лорду Кастанелло стремилась попасть бойкая на язык служанка? – получался такой расклад не особенно убедительным.
Других предположений у меня, впрочем, не было.
Пропитанный зельем фитиль я завернула в платок и положила вглубь шкафа вместе с игрушкой, взятой из детской. Неизвестный артефакт вызывал любопытство, и я пообещала себе на досуге рассмотреть его и почитать что-нибудь подходящее в библиотеке.
В ожидании ужина я задумчиво посмотрела в окно на пустующий двор, освещенный парой фонарей, и неожиданно увидела то, от чего сердце в груди подпрыгнуло и забилось испуганной птицей.
От темнеющей вдалеке сторожки на свежем снегу тянулись две цепочки одинаковых ровных следов. А у черного входа на грани видимости мелькнул раздуваемый ветром приметный плащ. Плащ лорда Кастанелло.
* * *
С минуту я сидела, молча глядя на приземистое здание – главный предмет моих страхов, что занимал все мысли до побега. Перед лицом более близкой опасности, притаившейся в коридорах дома, переживания о том, что скрывалось за каменными стенами сторожки, отошли на второй план, но сейчас разгорелись с новой силой. Сложно было представить, как я смогу сегодня за ужином смотреть в глаза лорду Кастанелло, не выдав, что видела его у таинственной постройки.
Я вздохнула. Как бы то ни было, явиться в гостиную придется. Верхом глупости было бы попросить себе ужин в комнату, а потом удивляться, столкнувшись с еще одной попыткой отравления.
Позади меня послышался тихий шорох. Я обернулась, оглядывая комнату в поисках, быть может, совсем уже не выдуманных мышей, но обнаружила совсем иное. На полу, подсунутая под запертую на ключ дверь, лежала еще одна маленькая записка, размером напоминавшая первую, в которой мне советовали бежать из поместья.
Я бросилась к двери. Ключ, как назло, заело, и я безуспешно пыталась повернуть его, теряя драгоценные секунды, во время которых таинственный посыльный уходил все дальше и дальше от моей комнаты. Наконец замок поддался, выпустив меня в коридор, но никого уже не было. Стараясь двигаться бесшумно, я добежала до парадной лестницы, но холл тоже оказался пуст, и я вернулась ни с чем.
Оказавшись у себя, подобрала и развернула сложенный вдвое тонкий лист. Это было не такое большое письмо, как то, что я получила после побега, – всего лишь несколько коротких слов, написанных, как показалось, тем же почерком, теми же синеватыми чернилами и на такой же белой бумаге.
«Осторожнее, он не жалеет даже тех, кто его сильно любит» – гласила записка.
Он – это лорд Кастанелло? Кого он не пощадил сегодня в стенах сторожки? Ждет ли извозчика с черной повозкой новое тело, завернутое в увиденный мною сегодня плащ?
Вниз я спускалась с тяжелым сердцем.
Лорд Кастанелло сегодня был мрачнее обычного. Супруг рассеянно почесывал ластящегося кота и, когда Клара поставила на стол блюдо, едва удостоил горничную взглядом. Разделав рыбу и разложив по тарелкам, служанка удалилась, но лорд так и не притронулся к еде.
Я вяло ковырялась вилкой в своей порции. После встревожившей меня записки, столь бесцеремонно подкинутой под дверь, есть расхотелось совершенно, а находиться в одной комнате с лордом Кастанелло, погруженным в собственные невеселые мысли, и вовсе было тягостно. Слова неизвестного никак не выходили из головы. В поместье не так много мужчин, а уж тех, к кому хоть кто-то проявлял явное расположение, – подавно. Выходило, что речь шла о самом лорде.
Милорд потянулся лапой к хозяйской тарелке, и лорд Кастанелло бросил коту несколько кусочков рыбы, так и не попробовав поданное блюдо. Милорд, спрыгнув на пол, осторожно обнюхал угощение, словно бы, несмотря на проявленное любопытство к хозяйской еде, не был привычен к подачкам со стола.
Отчего-то это насторожило меня. Я никогда бы не подумала, что столь строгий и педантичный человек, как лорд Кастанелло, мог вот так баловать кота. Было ли это связано с тем, что сейчас лорд мыслями находился далеко от гостиной, или же для такой щедрости существовали иные причины?
Все это выглядело более чем странно.
Я отодвинула от себя тарелку с нетронутой рыбой. Шорох скользнувшего по полированному дереву фарфора привлек внимание лорда, и супруг впервые за время ужина поднял на меня взгляд.
– Вы ничего не съели. Что-то не так, миледи? – без особого интереса спросил он.
Я покачала головой и поднялась из кресла.
– Я неважно себя чувствую и хочу вернуться к себе. Прошу меня извинить.
Несколько секунд лорд пристально смотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, что на меня нашло и ждать ли ему очередных происшествий. Наконец он кивнул.
– Спокойной ночи, миледи, – донеслось мне вслед.
* * *
Ночь моя, вопреки пожеланиям лорда Кастанелло, выдалась какой угодно, только не спокойной. Я ворочалась в кровати, сминая тонкие простыни и комкая одеяло. Тревога, поселившаяся внутри после письма и странного ужина, не отпускала, холодной хваткой сжимая горло. И я не выдержала. Оделась, подхватила подсвечник, чтобы лишний раз не зажигать кристаллы по всему дому, и отправилась в библиотеку.
Дом был тих и безлюден. Я бросила быстрый опасливый взгляд вглубь коридора, но не увидела света нигде, даже в комнатах лорда. Стараясь ступать как можно тише, спустилась вниз. На цыпочках прокралась к двери малой гостиной, приоткрыла ее, скользнув внутрь.
И чуть не споткнулась обо что-то мягкое и теплое у самого порога комнаты.
На полу лежал неестественно неподвижный Милорд. Кот с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на ночную гостью. Взгляд его был мутным, прерывистое и рваное дыхание вырывалось со свистом. Я потрогала нос, горячий и сухой, осмотрела прикрытые глаза, ощупала впалый живот.
«Отравление, – вынесла заключение. – И довольно серьезное».
Кот не реагировал на мои манипуляции. Открыл пасть, но вместо жалобного мяуканья из горла вырвался лишь сиплый хрип.
У меня не осталось сомнений – он умирал.
Мне едва удалось подавить испуганный вскрик, но я быстро взяла себя в руки. Не мешкая ни секунды, подхватила зверя и бросилась обратно наверх. Перепрыгивая через ступеньку, лихорадочно перебирала в уме все, что знала о котах и отравлениях. Набиралось немного. Да и ничего подходящего для лечения животного у меня не было, а на кухне без помощи Лоиссы или других слуг я провозилась бы до утра, отыскивая компоненты для зелья. Вряд ли Милорд протянул бы так долго.
Да и к кому обратиться, если в этом доме я доверяла лишь себе? Нашелся же среди обитателей поместья кто-то, кто добавил дурмана в свечи! Что ему кот, да еще столь активно реагирующий на зелье, – так, досадная помеха. А утром горничная обнаружила бы мертвую тушку.
Еще я не могла не признать возможности собственной вины – Милорд мог съесть немного яда, который экономка по моей просьбе щедро рассыпала по углам. И если кот отравился именно крысиным ядом, то я тем более должна была сделать все, чтобы спасти любимого зверя лорда Кастанелло. Потому что если кот умрет – не важно, сейчас, у меня на руках, или на полу в гостиной, как это случилось бы, не окажись я там среди ночи, – любой из слуг непременно припомнит подозрительную активность миледи с ядом и свяжет эти происшествия. А разбираться, случайность это или нет, никто не станет.
«Убийца. Отравительница. Черная вдова», – не так ли окрестили меня газетчики Аллегранцы? Кто поверит моим словам?
Стиснув зубы, я упрямо тряхнула головой.
– Нет уж, котик, мы за твою жизнь поборемся, – прошептала я скорее себе, чем Милорду, поглаживая его серую шерсть.
Кот хрипло мяукнул.
Я занесла зверя в ванную комнату, осторожно положила на дно ванны и, отбросив брезгливость, приготовилась сделать то единственное, что приходило в голову при мыслях об отравлении, – промывание желудка.
Раскрыв коту пасть и не давая сжать зубы, я тоненькой струйкой начала вливать ему в глотку воду из кувшина. Милорд покорно глотал, не открывая глаз.
– Держись, котик, – ободряюще сказала я и надавила на корень языка.
* * *