Брак с летальным исходом

Дурман…

Свечи!

В голове постепенно прояснялось. Мне вспомнился тяжелый экзотический древесный запах, смешивающийся с легким ароматом весенних цветов, окутавший меня, пока я, воспользовавшись моментом, пыталась вычислить неизвестного автора загадочных писем. По мере того как я вдыхала все большее и большее количество паров добавленного в воск ароматического зелья, у меня начали путаться мысли, а тело налилось тяжестью. И сейчас я не сомневалась, что это было именно магически измененное зелье. Безусловно, некоторые масла обладали возбуждающим эффектом, но настолько усилить их действие мог только опытный зельевар.

Вот кого господину дознавателю стоило бы лишить лицензии.

Я скривилась, укоряя себя за глупость. Слишком уж я расслабилась, доверившись обещаниям лорда, слишком обрадовалась неожиданной услужливости прислуги. И вот результат.

С видимым усилием поднявшись на ноги – ушибы болели, от магического отката и злости ощутимо потряхивало, – я поспешила вернуться к себе. Надо было разобраться со свечами и проветрить комнату.

К тому же оставаться в детской, пусть здесь я и ощущала себя на удивление защищенной, было неразумно. Я словно бы случайно приподняла завесу над какой-то страшной и болезненной семейной тайной лорда Кастанелло, и это вызывало странное чувство вины и стыда. Заброшенная детская казалась чем-то… слишком личным.

Впрочем, после произошедшего никакие муки совести не заставили бы меня расстаться с игрушкой, которую я бережно прижимала к груди. Артефакт, пусть и разряженный, придавал мне уверенности, что в дальнейшем я буду настороже и сумею защититься от опасности.

Я выглянула в коридор. Совсем рядом с детской из-под крайней двери в хозяйском крыле выбивался тоненький луч света. Смутно припомнив, что, кажется, именно к нему я шла в полубреду под действием паров зелья, я вдруг залилась краской. Нетрудно было предположить, что там располагались покои самого лорда. Всего две двери отделяли меня от того, чтобы совершить непоправимую глупость и…

Я не стала додумывать эту мысль.

Дверь в мою комнату оказалась прикрыта. Это было плохо: скорее всего, свечи все еще горели, и за время моего отсутствия запах еще сильнее пропитал небольшое помещение. Посреди ночи правилами приличия можно было пренебречь, и, решительно задрав юбку, я плотно закрыла тканью рот и нос. Сжимая в одной руке украденную из детской игрушку, а другой придерживая подол, я глубоко вдохнула и заскочила внутрь.

Свечи горели ровно, от пламени вился легкий, едва заметный дымок. Аромат еще больше усилился, и сейчас я чувствовала его даже через плотную ткань. Я тут же потушила огонь – лучше темнота, чем дурман. Стараясь не дышать, бросилась к окну и попыталась распахнуть его.

Игрушка и подвернутый подол мешали, пришлось выпустить их из рук, положившись на свою выдержку. Но щеколда на этот раз не поддалась даже при нажиме двумя руками. Легкие горели, я отчаянно боролась с желанием вдохнуть. Голова кружилась то ли от витавших в воздухе паров зелья, то ли от недостатка кислорода.

Так и не открыв окно, я выскочила из комнаты. Как можно дальше отойдя вглубь коридора, сделала несколько глубоких вдохов и вновь скользнула за дверь.

Со второй попытки мне все же удалось открыть створки окна. Я высунула голову и с наслаждением вдохнула морозный зимний воздух. Ветер смахнул на пол листы бумаги, следом покатилось перо. На столике, насмешкой над моим нынешним положением, остался лишь подсвечник с потухшими свечами. Подавив в себе желание зашвырнуть его куда-нибудь, я осторожно, стараясь не касаться подтаявшего маслянистого воска, отодвинула свечи подальше.

Простояв у окна, пока от холода меня не начала бить дрожь, я отступила вглубь комнаты, осторожно принюхалась и тут же ощутила приступ дурноты. Запах, казалось, был везде – он пропитал постель, тяжелые портьеры, ковер. Даже с распахнутым настежь окном находиться здесь было невозможно – не говоря уже о том, чтобы провести остаток ночи.

Я тряхнула головой и помассировала виски. Похоже, дурман, немного выветрившийся из комнаты, распространился по коридору, а значит, не стоило тут оставаться.

Притворив дверь так, чтобы осталась небольшая щель для проветривания, я спустилась вниз, в малую гостиную – единственное место в доме, куда, как мне показалось, я могла беспрепятственно пойти. Полутемная комната была тиха, кресла отодвинули от стола и приглашающе поставили к камину, где едва светился, обогревая помещение, кристалл. Одно из кресел было занято Милордом, недовольно сощурившимся при виде ночной гостьи.

– Хороший котик, хороший, – прошептала я, по большому кругу обходя кота и с опаской забираясь на соседнее кресло. В голове роились картины, как я, теряя туфли, позорно выбегаю из гостиной, преследуемая диким зверем.

Кот поднялся, потянулся, оскалившись в жуткой гримасе. Я приготовилась было вскочить на ноги, но Милорд опередил меня. Легко перепрыгнул со своего места и оказался на моих коленях. Немного покрутился, потерся мордой о платье, лег, свернувшись клубком, и громко заурчал.

Я замерла, боясь пошевелиться. Единственным разумным объяснением происходящему мне виделось то, что пропитавший ткань платья запах действовал и на кота. Иначе отчего зверь, еще вечером чуть не разодравший мою руку, теперь так безмятежно дремал, прижимаясь ко мне? Я осторожно почесала Милорда за ухом, и кот боднул мою ладонь.

– Десять минут, – сказала я ему, чувствуя, как накатывает усталость. – Посижу с тобой еще немного, Милорд, а потом вернусь к себе.

Убаюканная мерным урчанием, я провалилась в сон.





* * *


– Миледи? – Растерянный голос Мелии, застывшей на пороге гостиной, вывел меня из сонного оцепенения.

Я часто заморгала, прогоняя дремоту. Понять, где я нахожусь и чем заслужила столь пристальное внимание, в первое мгновение не удалось. Но спустя секунду воспоминания вернулись: свечи, дурман, пропитавший комнату и коридор, заброшенная детская, бегство в гостиную. Кота в комнате уже не было, а за окном серело предрассветное небо – выходит, я просидела здесь до самого утра.

Горничная обернулась через плечо.

– Миледи здесь! – прокричала она кому-то неразличимому из глубины гостиной.

Раздался приглушенный расстоянием грохот, словно бы что-то в яростном порыве было сброшено на пол галереи на втором этаже, а затем послышались быстрые шаги.

Лорд Кастанелло возник позади горничной, заставив женщину поспешно отступить, а меня инстинктивно вжаться в кресло. Лорд не выглядел рассерженным или недовольным, но его привычная бесстрастность заставляла нервничать еще сильнее.

– Вас что, настолько не устраивает ваша комната, что вы предпочли сбежать оттуда при первой же возможности, миледи? – ровным голосом поинтересовался он. – Больше по нраву ночевать в гостиной?

– Извините, – пробормотала я, безуспешно пытаясь поправить платье и прическу под пристальным взглядом лорда.

– Боюсь, извинений будет недостаточно, – отрезал он. – Представьте себе удивление Мелии, которая утром обнаружила открытое нараспашку окно и неразобранную постель, но не нашла вас. Она решила, что вы снова сбежали. Или исполнили вчерашнюю угрозу и все же повесились на простынях. Впрочем, это было несложно проверить.

– Заставили слуг пересчитать белье, милорд?

– Не увидел тела за окном.


– А вы ожидали его увидеть?

– Нет. Я ожидаю, что вы объясните, как попали в гостиную.

Я вскочила на ноги и оказалась так близко к супругу, что почти уткнулась носом в его грудь. Пришлось поднять голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Лорд Кастанелло смотрел внимательно, но лицо его ничего не выражало.

– С удовольствием, милорд. Но не раньше, чем вы скажете, что приказали подмешать в свечи.

Мелия, прекрасно слышавшая наш разговор, тут же возмущенно фыркнула.

– Что вы имеете в виду, миледи? – Лорд Кастанелло скептически изогнул брови. – Никаких особых распоряжений по поводу свечей я не давал.

Я многозначительно посмотрела на горничную поверх плеча лорда, но та не опустила взгляда, да и в целом вела себя так, словно ничего не знала о подмешанном зелье. Или же умело притворялась, разыгрывая оскорбленную несправедливыми обвинениями добродетель.

– Да, свечи принесла я, – тут же сказала она с вызовом. – И это были обычные свечи, которые я взяла из кладовки, милорд. Могу провести вас туда, если хотите убедиться в моих словах. Если вы мне не верите…

– Сначала осмотрим комнату миледи, – оборвал ее лорд Кастанелло.

Он галантно пропустил меня вперед. Я почти взлетела по лестнице, торопясь вернуться к себе. Лорд Кастанелло не отставал ни на шаг. Позади нас раздраженно стучала каблучками и пыхтела полноватая Мелия.

– Сейчас, – торопливо сказала я, распахивая дверь. И замерла на пороге, разом растеряв весь запал. Одного взгляда на подсвечник было достаточно, чтобы понять: не тот. Пока я спала внизу, свечи подменили.

Лорд мягко отодвинул меня и первым вошел в комнату. Принюхался, но за ночь запах конечно же успел выветриться. Подошел к подсвечнику, потрогал остывший воск, растирая его между пальцев.

– Обычные свечи, – заключил он, оборачиваясь ко мне.

Торжество Мелии за моей спиной было почти осязаемо. Я комкала подол платья, мечтая провалиться от стыда сквозь пол. Надо же было выставить себя в столь дурном свете! И уж точно стоило предположить, что оставленная без моего внимания комната в доме, где каждый мог оказаться замешанным в странных происшествиях, непременно будет кем-то обследована, а улики скрыты. Я украдкой бросила взгляд на пол и заметила мохнатую лапу игрушки, унесенной мною из детской и отброшенной в момент, пока я возилась с окном. Хорошо хоть ее не подложили так, чтобы она нарочно бросилась в глаза лорду Кастанелло.

– Объяснитесь, миледи, – вырвал меня из размышлений голос лорда.

– Кто-то подменил подсвечник, пока я была внизу, – беспомощно пробормотала я, отлично понимая, как глупо это звучит.

– Миледи. – Лорд Кастанелло посмотрел на меня в упор. – Это самые обыкновенные свечи. Если вас что-то не устраивает в выделенной вам комнате, скажите об этом прямо, не устраивайте нелепых представлений.

Я промолчала, и Мелия, моя главная подозреваемая в этой подмене, удовлетворенно хмыкнула. Еще бы, зарвавшуюся «миледи», из-за которой слугам уже дважды пришлось выслушивать выговоры от хозяина дома, поставили на место, уличив в беспочвенной истерике. Это могло бы быть местью как раз в духе обиженной горничной, особенно если вспомнить выходки слуг господина Ридберга.

Невольно вырвавшийся у Мелии смешок не укрылся и от лорда Кастанелло.

– Мелия, ответьте на несколько вопросов, – сказал он, и служанка почтительно склонила голову. – Вы уверены, что это тот же подсвечник, который принесли миледи вечером?

– Да, милорд, – произнесла горничная. – Они у нас все одинаковые, но, как по мне, так он точно тот же самый.

– Хорошо, – кивнул лорд. – А свечи?

– Свечи из кладовки, милорд. Их целая коробка, еще на той неделе доставили. У нас же не везде кристаллы-то, да и со свечами привычнее.

– И вы никого не видели у комнаты миледи? Ни с утра, ни позже, когда помогали мне в поисках?

– Никого, милорд.

Лорд вновь взглянул на меня, словно проверяя, убедили ли меня слова служанки. Я только упрямо сжала губы.

– И последнее, Мелия. От кого вы вчера получили распоряжение принести миледи свечи?

Я замерла. Неожиданный вопрос лорда Кастанелло заставил меня задуматься. Ведь действительно, если сам лорд, поспешно отправившийся к себе после ужина, не успел сообщить о моей просьбе даже дворецкому – откуда появились свечи? Вряд ли это могло быть простым совпадением.

Мелия, казалось, тоже была озадачена. Она посмотрела на лорда, словно бы в поисках поддержки, и нахмурилась, вспоминая.

– Господин Берто, – неуверенно сказала она. – Да, кажется, это был господин Берто. Он передал мне ваш приказ, милорд.

Лорд Кастанелло повернулся ко мне, по-видимому удовлетворившись объяснением горничной. Я же не собиралась отступать.

– Я бы хотела посмотреть свечи, – сказала супругу.

– Думал, в поместье вас скорее заинтересует библиотека, чем кладовая, – хмыкнул лорд. – Но выбор за вами.





* * *


Около кладовой терся Милорд, норовя лапой подцепить дверь и пробраться внутрь. Увидев меня, кот недовольно дернул хвостом. От ночной приязни не осталось и следа.