Брачная афера Ривотта Мадсона

Дознаватель понимающе закивал, но дракей только насторожился. Сколько же грязи будет с этим разбирательством насчет брака! Сколько косых взглядов, снисходительных улыбок, ухмылок в спину… Теззи не представляет даже, с чем придется столкнуться. Погладил ее по руке. Но все равно это будет лучше, чем отбиваться от Патрака…

— Мы нашли его, — сообщил Хатиор с таким победным видом, будто спас мир, не меньше. — Нашли того, кто выбирался из окна дома Датура Патрака в утро его смерти. Лихой человек…

— А это точно он? — прищурилась Теззи. — Фукси не говорила, что ходила к вам…

Хатиор махнул рукой.

— Бросьте, Гортензия. Он вор, прикончивший конвоира беглый каторжник. С такими разговор короткий. Зелье правды и все… — улыбнулся и взялся за приборы. — Завтра уже будем знать, что да как. А еще через день вы освободитесь хотя бы от этого груза.

— Или он раздавит меня окончательно, — невесело подытожила Теззи.

— Давайте есть, — Хатиор пропустил ее замечание мимо ушей. — Все остынет, пока явится Астельбан.

Мадсон отпустил руку супруги и занялся мясом. Жаркое казалось чуть островатым и немного пересушенным, зеленый горошек слишком сладким, но Ривотту было плевать. В голове вертелись другие мысли. Надо бы пригласить Теззи прогуляться сегодня. Завтра у них обоих трудный день и не мешало бы развеяться.

Улыбнулся, глядя в тарелку. Кого он обманывает? Просто жутко хочется побыть с женой немного. Болтать, держать за руку, любоваться улыбкой и ни о чем не думать. А потом целовать до тьмы в глазах и заниматься любовью, пока тело не запросит передышки. Сходить с ума от томных стонов сладкой Теззи, его сладкой Теззи и умирать от каждого прикосновения ее ловких рук и жадных губ.

Ворвавшийся в кабинет Астельбан отвлек от мечтаний. Сегодня он выглядел особенно строгим и собранным. Из-за внимательного прищура и орлиного носа он напоминал птицу на охоте. Отказался от еды, уселся напротив Гортензии, туда, где еще несколько минут назад восседал Ривотт, и начал без всяких предисловий.

— Мне нужно, чтобы вы завтра проверили кое-что, когда будете с господином Патраком у ящеров.

— Я постараюсь, — улыбнулась Теззи. — Куда я должна смотреть?

— На мать-драконицу. Сдается мне, все эти манипуляции с детенышами — обыкновенное прикрытие, а нужна часть плаценты или что-то похожее.

— А если мы поедем к взрослому ящеру? — нахмурилась Теззи.

— Тогда просто смотрите во все глаза, — усмехнулся Астельбан. — Сойдет любая информация. У нас с коллегами есть теория, и завтра вы либо подтвердите ее, либо разрушите.

— Хорошо, я пошлю вам записку сразу, как вернусь домой. Проверим ваше предположение.

Ривотт покачал головой. Как много придется на завтра-послезавтра! С утра у него с Ветром серьезные бега, у Теззи третий поход с Белдоном. Послезавтра слушанье дела об убийстве Датура. Если повезет, через пару дней начнется совсем другая жизнь. Покачал головой. Если не повезет — тоже. Но о плохом исходе думать не хотелось.

Принесли десерт, и разговор как-то сам собой потонул в запахе кофе, корицы и орехов. Ривотт ограничился напитком. Цедил горячую терпкую жидкость, осторожно прислонялся ногой к ноге Теззи и думал, что хотя бы одну сладость он сегодня перехватит. Сводит жену прогуляться и поужинать.

Гортензия отправила в рот ложку с кусочком ягодного пирожного и прикрыла глаза. Какая вкуснятина! Не станет сегодня думать о будущем. Как там говорила Сиринга? Постоянно опасаясь неприятностей, мы отнимаем у себя минуты счастья? Вроде того. Что бы там ни рассказал головорез под действием зелья правды, этот день у нее никому не отнять. И завтрашний тоже. Пусть большая его часть уйдет на выезд с деверем, но вечер останется ей. А там будь что будет… Жалеть и не о чем, и слишком поздно.

Обрадовалась, когда Хатиор и Астельбан собрались восвояси, а Ривотт остался с ней. Пусть они с мужем уже спят в разных постелях, но и просто поболтать с ним, тайком соприкасаясь коленями, было на редкость приятно. К тому же стоило внести ясность в договоренность о браке. Не хотелось, чтобы у благоверного возникли сомнения или страхи. Дождалась, пока за мужчинами закроется дверь кабинета, и посмотрела на пьющего кофе собеседника.

— Клянусь, Отто, — произнесла горячо и искренне, — отпущу тебя сразу после моего дня рождения. Не будет ни скандалов, ни претензий, ни попыток удержать, — вздохнула и облизнула слипшиеся от волнения губы. — Бесконечно благодарна тебе за помощь. Для меня попасть в лапы Белдона хуже смерти.

— Знаю, — Ривотт отставил чашку, слабо улыбнулся и осторожно погладил Теззи по щеке. — Именно поэтому втягиваю тебя в грядущий скандал. Но заранее должен попросить прощения за весь тот кошмар, что обрушится во время разбирательства. Даже отец не так грозен, как сплетники и журналисты.

Скользнул ладонью по уху супруги и закопался пальцами в ее прическе. Гортензия прикрыла глаза, мысленно умоляя не останавливаться. Хотелось, чтобы Ривотт плюнул на расставание, привлек к себе и впился в губы жарким поцелуем. А потом усадил на колени лицом к лицу и дал волю рукам. Каждый вечер перед сном мечтала о его объятиях и ласках, так почему бы сейчас не урвать хотя бы малость?

Осторожно, едва касаясь, он погладил большим пальцем свободной руки подбородок жены. А потом, будто проверяя, достаточно ли у той пересохло во рту, мучительно медленно прополз жестковатой подушечкой по нижней губе, и чуть быстрее по верхней.

— Нам совсем ничего нельзя, — прохрипел почти неслышно. — Но как же хочется, ящер всех задери!

— Очень хочется, — прошептала Гортензия, отмечая, как предательское тело отзывается даже на такое невинное прикосновение. Облизнулась, жалея, что муж уже успел убрать руку. Зачем Ривотт мучает ее? Неужели играет? А если нет, то отчего не поддается слабости? Тем более когда они оба истерзаны разлукой… — Отто, пожалуйста… — протянула она, сама не понимая, что хочет попросить.

— Сейчас, — выдохнул он, слегка прихватил за плечи и потянулся поцеловать.

Гортензия закрыла глаза и позволила себе утонуть в аромате сандала с горьковатой ноткой. Еще чуть-чуть, и они с Отто снова будут вместе. Пусть ненадолго, ей хватит и самой малости.

Хлопнула дверь, распугивая незадачливых супругов. Библисы, так и не дойдя до поцелуя, недоуменно уставились на вход в кабинет. Визитеров не ждали, а приносить было нечего.

На пороге застыла запыхавшаяся Фукси. Теззи насторожилась. Что могло случиться? К чему такая спешка?

— Госпожа Гортензия, — тяжело дыша, произнесла девушка. — Господин Патрак прислал за вами слугу, говорит, ехать надо сейчас. Карета ждет около дома.

— Ты сюда бежала? — удивилась хозяйка. Выбралась из-за стола. До особняка было довольно далеко, и Теззи пыталась понять, как долго ждет слуга.

— Нет. Стрихнос дал мне денег на экипаж, — Фукси запнулась на мгновение, но тут же продолжила, — после того как я отказалась вести его к вам. Я вышла неподалеку, чтобы не выследили.

— Хорошо, — улыбнулась Гортензия и поймала взгляд мужа.

— Я догоню Хатиора, — отрапортовал Ривотт и направился на улицу.

— А мы неспешно поедем домой, — ухмыльнулась Теззи и, прихватив с собой Фукси, тоже зашагала к выходу из заведения.

С большей радостью она побыла бы с супругом еще немного. Но договоренность есть договоренность, а злить Патрака перед самым слушаньем не имело никакого смысла. Пока его нейтралитет был ужасно важен.

У Гортензии тоже была своя теория о походах Белдона, и поэтому спешка и внезапность встречи почти не пугали. Более того, сегодня казалось, что она точно знает и место визита, и драконицу, к которой поедет в гости. Мир заводчиков ящеров на поверку оказался довольно тесен, и после первого похода к самке Теззи без труда нашла владельца драконюшни с нужным клеймом — треугольником, вписанным в круг. Пригласила мужчину на чай поговорить о покупке малыша, повздыхала, поохала, посетовала на судьбу и слово за слово выяснила куда больше, чем рассказали Хатиору во время официального допроса.


Патрак клеймил детенышей уже много лет. Деньги брал за это бешеные, но никто не возражал. Во-первых, работники драконюшен в большинстве своем боялись связываться с только что родившей самкой — частенько обезумевшие от волнения за малыша драконицы калечили людей — а во-вторых, отпадала необходимость караулить ящеренка до того момента, когда мать заснет. Да и рожали нелетающие драконы не так чтобы часто. По всему выходило: пригласить человека со стороны выгоднее, чем рисковать своими и ждать у моря погоды. Тем более господин Патрак так любезен! А если и прихватит чего лишнего, так все можно отнести в счет платы за услугу.

Этот раз не должен был стать исключением. Разве что поход ожидался на драконюшню Теззи. И пока картинка складывалась. Даже поздний выезд вписывался в теорию. Большинство самок рожали зимой и осенью, но некоторые виды могли понести круглый год. Чучундра как раз была из таких. Ее родов ждали уже вторую неделю, но самка будто притаилась и не спешила отпускать от себя малыша. На драконюшне не волновались: общение породистых животных не ограничивалось «мимолетной связью», обычно их держали в одном загоне месяц-два, и назвать дату родов точно можно было лишь при большом везении. А сегодня, похоже, посчитали, что детеныш готов появиться на свет.

Когда карета с Гортензией и Стрихносом выехала за город из западных ворот, все сомнения отпали. В этой стороне была только одна драконюшня. Теззи усмехнулась. Хорошо, что Хатиор поверил ей и сейчас наблюдать за процессом будет не только она, но еще две-три парочки внимательных глаз. Страшно боялась пропустить что-то! Пусть от договоренности с дознавателями попахивало плохо продуманной манипуляцией: в конце концов, искать преступников и так было их работой, — но мысль о потерявшем влияние на короля Белдоне грела душу. Именно отвар давал деверю власть, и если рецепт снадобья разгадает еще кто-то, то и ей, вдове Патрака-старшего, станет легче жить.

Деверь привычно встретил у двери кареты, когда та въехала на драконюшню. Пришлось опереться на его руку, не хватало еще, чтобы о семейных дрязгах сплетничали работники. Белдон довольно улыбнулся, и Теззи стало не по себе. Показалось вдруг, что родственничек задумал очередную мерзкую пакость.

— Роды только начались, — бодро сообщил он. — Ты страшно вовремя, дорогая!

— Пойдем терзать Чучундру, — ухмыльнулась Гортензия и направилась к знакомому загону.

Остановились у ограждения. Теззи поморщилась от гортанного рева самки, от этих звуков сердце сжималось от жалости, взялась за перекладину и закрыла глаза. Сделала глубокий вдох и обратилась к разуму Чучундры. До боли сжала шершавую деревянную поверхность и с ужасом поняла, что дар не отвечает. Ухватиться за пространство получалось, а вот раствориться в нем — нет. Тяжело сглотнула и попыталась еще раз. Безрезультатно!

По спине пробежали противные мурашки. Знала, что после выкидыша ящерочуткость может пропадать иногда, но как же не вовремя, во имя небес! Сейчас дар нужен как воздух! Патрак ни за что ей не поверит! В носу защипало и на глаза навернулись беззвучные слезы.

Глава шестнадцатая

— Что ты там возишься? — ухмыльнулся Белдон, рассматривая застежку на выданном ему чемоданчике с инструментами. — Будешь мешкать, придется передать полномочия мне. Прямо здесь.

Гортензия покачала головой и набрала в грудь побольше воздуха. Горько пахло животными, но дух скорее успокаивал. Мысленно приказала себе собраться. В прошлый раз дар какое-то время то пропадал, то появлялся снова, будто прощаясь. Как знать, может и сейчас будет так. Надо достучаться. Воевать с Белдоном будет после слушанья.

Закрыла глаза и снова обратилась к разуму Чучундры, умоляя помочь хотя бы из жалости. Драконице тоже приходилось несладко, но ее хлопоты казались радостными, а Гортензию ничего хорошего не ожидало. Мысленно досчитала до трех и ринулась в бой.

Заныла голова и засосало под ложечкой. Тело отозвалось уколами множества ледяных игл, болезненным взрывом и мириадами смешивающихся с пылью частиц. Получилось! Теззи приказала Чучундре оставаться на месте, и Белдон занялся малышом. Ящерочуткая вцепилась в шершавое дерево и сосредоточилась на нестабильной связи.

Драконица отказывалась подчиняться. Волнение за малыша придавало сил. Нарушая запрет захватившей ее разум женщины, время от времени Чучундра шагала вперед, угрожающе приближаясь к Патраку. Он не реагировал. Прекрасно понимая, что времени нет, решительно и быстро добывал нужное.

У Чучундры родился мальчик, и, поставив клеймо, Белдон заполнял две склянки вместо трех. Кровь в одну, верхний слой чешуек и шерсти в другую. Больше ничего. К самке даже не приблизился. Теория Астельбана рассыпалась на глазах.

Теззи изо всех сил цеплялась за воздействие, но оно ускользало быстрее и быстрее. Дар играл злую шутку. Пугал и путал. Что, если она не удержит Чучундру и та разделается с Патраком? Сердце билось скачущим в колесе грызуном, а руки сильнее сжимали дерево. Чучундра сопротивлялась отчаянно.

На мгновение Теззи потеряла контроль. Драконица заревела и ринулась защищать свою деточку. Белдон выругался и попятился прочь, на ходу пряча склянки в карман. Повезло! Чучундра интересовалась только малышом и преследовать не стала.

— Неумеха, — зло кинул деверь, проходя мимо Гортензии.

Она не ответила. Тело атаковала ожидаемая боль отдачи, и мир в который раз погрузился в густую тьму.

***

Ривотт мерил шагами первый этаж. Загнанным зверем нарезал круги от входной двери до расположенной в отдалении столовой и обратно. Хатиор велел остаться дома и не путаться под ногами, и сейчас дракей жалел, что пошел у дознавателя на поводу. Ждать оказалось мучительно. Время тянулось густой патокой, а в голове царили невеселые мысли. Как там дела у Теззи? Все ли в порядке? Не обидел ли ее Белдон? Что будет, если вдруг ящерочуткая не удержит связь и разъяренная драконица пойдет в наступление? Кто защитит его девочку?

Он посидел немного в кабинете, разглядывая расходные книги, письма и папки с документами, в который раз поражаясь въедливости и педантичности супруги. Казалось, Теззи учитывала каждую ерунду, любую мелочь. Ни одна даже крошечная трата не оставалась без внимания. Ривотт усмехнулся: у такого владельца управляющему просто придется стать честным малым. По-хорошему удивляли деловые письма. Как умелый музыкант нужную ноту, в каждом Теззи брала свой тон в зависимости от адресата. Оставалась тайной, о чем думала супруга, составляя их, но судя по тому, как охотно отвечали ей все: от ветеринаров до работников торговой палаты, мысли эти были вернее некуда.

Послал Фукси за букетом для госпожи. Гортензия дала понять, что не против связи без продолжения, и хотелось сделать эту связь приятной. Пусть сегодня и завтра полдня ей будет не до чего, после цветы должны порадовать хоть немного. Жена, конечно, взвинчена ожиданием слушанья, но славные мелочи никто не отменял.

Ривотт удивлялся себе. Две недели назад ему казалось, что все решил, а сейчас с резвостью молодого ящера мчался изменять свое же решение. Отлично понимал: расстаться потом будет еще сложнее, но успокаивался мыслью об отъезде. Он отбудет к родителям и вдали от Теззи легче перенесет разлуку. Ей тоже должно полегчать в его отсутствие. К тому же они наверняка осточертеют друг другу за полгода. А там другие люди займут и сердце, и мысли, и постель. Связь с Теззи из детства навсегда уйдет в прошлое.

Фукси принесла цветы, точно такие, как просил. Огромный букет крупных красных роз: Ривотт отлично помнил, что Теззи любит их больше остальных. Втянул носом нежный аромат и задумался, в какую из спален пристроить сюрприз: в ту, что в жилом крыле, или в ту, где жена прячется от него уже вторую неделю? Улыбнулся, осторожно сжимая колючие стебли. Куда отнесет, там Теззи и будет спать. Сейчас, когда они снова вместе, решать будет он.

Снаружи послышался шум, и Ривотт, выглянув в окно на полутемную улицу, заметил карету. Побежал к выходу. На душе потеплело. Сейчас он не только увидит жену, но и обнимет, окружая нежностью и заботливыми объятиями.

Пересек сад, вышел из калитки, открыл дверцу и охнул. На Теззи даже смотреть было больно. Будто мешок с добром, она полувалялась на сиденье. Явно без сознания. Чтобы тело не упало на пол, Стрихнос придерживал ее бок вытянутой ногой. В свете уличного фонаря Ривотт различил осунувшееся лицо супруги и будто веревки свисающие с сиденья руки и ноги. Сжал кулаки. До чего же гадкий у Гортензии дар! Но еще гаже те, кто пытается его использовать!

Кинул на слугу испепеляющий взгляд, и тот неловко и как-то по подростковому резво убрал ногу. Ривотт вздохнул. По-хорошему следовало бы наказать скотину, но разобраться, что с Теззи, было куда важнее. Осторожно вытащил ее из кареты и понес в дом. Сейчас приведет жену в чувство и расспросит, как дела.

Розовый аромат Гортензии, как всегда после общения с ящерами, слегка горчил, тело походило на бесформенный кисель, так и норовило выскользнуть из рук, а у Ривотта сжималось сердце. Хотелось помочь, но как, даже в голову не приходило. Донес до спальни и уложил на кровать. Жена очнулась не сразу, пришлось раздобыть у Фукси жидкости с резким противным запахом и практически испачкать Гортензии нос. Помогло. Лениво отвернулась и застонала. Открыла глаза.

— Как ты? — улыбнулся Ривотт и, едва касаясь, погладил ее по щеке.

— Сегодня как-то особенно тяжко, — выдохнула Гортензия и громко сглотнула. — Будто палками били, — облизнулась и прочистила горло: — Как же душно. И сил совсем нет. Только попить и поспать…

Ривотт кивнул, подошел к окну и сильнее распахнул его. Вернулся к Теззи и помог ей расстегнуть ворот платья и снять туфли. Бегло поцеловал в нос.

— Сейчас станет легче, — успокоил он и, оставив жену одну, отправился за водой.

Когда вернулся, Теззи почти заснула. Помог ей попить: приподнял за плечи и поднес ко рту кружку.

Она сделала несколько глотков, а потом уткнулась в его грудь и закрыла глаза.

— Полежи со мной, — прошептала еле слышно, — недолго.

Ривотт поставил кружку на прикроватную тумбу. Скинул туфли и куртку и улегся рядом с женой. Помог Гортензии устроиться на плече, ровно так, как она любила отдыхать после катания на ящере, и обнял.